Ричард Длинные Руки – рауграф - Гай Орловский

– Думаю, сэр Ричард… такие герои везде чувствуют себя как дома.

– Ах, леди Элинор, – ответил я проникновенно, – где нет вас… везде чужбина.

Она засмеялась:

– По крайней мере, говорить любезности вы не разучились. Хотя за такое короткое время что могло случиться?.. Но однако случилось. Вы меняетесь очень быстро, сэр Ричард.

– Что, заметно?

Она кивнула:

– Мне – заметно. Вы становитесь собраннее, сэр Ричард. Это делает вас скучнее, но и… взрослее. Меня это устраивает. Ненавижу мужчин, что и в пятьдесят лет подростки!

Я сказал грустно:

– Взрослость, это когда уже достаточно созрел, чтобы знать, чего не следует делать, но все еще молод, чтобы это сделать. Я, мне кажется, еще в нем. А мужчины, что в пятьдесят – подростки, это же здорово, как они считают. Не растеряли детской непосредственности, романтики…

Она отмахнулась:

– Оправдать можно все, что угодно. Надеюсь, на этот раз вы надолго?

– Надеетесь? – переспросил я. – Леди Элинор, я же знаю, как вы мечтаете, чтобы меня где-нибудь черти взяли…

– Сэр Ричард!

– И как можно скорее…

Она покачала головой, глаза стали серьезными.

– Может быть, – произнесла она без улыбки, – иногда… где-то в глубине… Но это огорчило бы Готфрида, а я никогда не сделаю ничего, как вы понимаете…

– Понимаю, – сказал я. – И завидую ему. Может быть, и меня полюбит какая-то дура…

– Вы забыли добавить «такая же», – уточнила она. – Сэр Ричард, какой желаете пир в свою честь? Большой, малый или средний?

Я посмотрел на нее лютым зверем:

– Издеваетесь?

– А вы разве не герой?

– Да я малость не такой герой.

Она спросила с любопытством:

– Ну-ну, признавайтесь!

– Щас, – пообещал я. – Только шнурки завяжу. Просто пиры у меня в печенках. И в печени.

– Но как же без пира? – спросила она с наигранным удивлением. – Вы наверняка снова исчезнете слишком быстро. Кстати, как вы это делаете?

– Для вас никогда не слишком, – сказал я галантно, – вы уже сейчас посылаете меня ко всем чертям. Но я в самом деле намерен отправиться в Геннегау немедля. Ухватить леди Дженнифер в седло и умчаться…

На ее лице пронеслась целая гамма чувств, от облегчения, что и меня не будет, и Дженнифер исчезнет, сразу два подарка, и до отчетливо проступившей гримаски вины, что тоже мне понятно, не совсем же чудовище, хотя вообще-то каждая женщина еще тот монстр, что там в лесу – даже в аду таких поискать, а уж если красивая, то и вовсе…

– Не получится, – заявила она и улыбнулась мне лучезарно. – Леди Дженнифер вернется только к вечеру… она как раз отбыла перед вашим возвращением, как всегда весьма странным.

– Как жаль…

– Если хотите взять Дженнифер с собой, вам придется…

– Да, – согласился я, – мне многое придется. Я уже привык, что делаю не то, что хочу, а что приходится. Хорошо, леди Элинор…

Она улыбнулась, не сводя с меня не по-женски умного взгляда:

– Когда вот так произносите, у меня впечатление, что вот-вот ударите.

Я тоже улыбнулся, галантно и светски:

– Что вы, леди Элинор! Мы, как мне кажется, достаточно обменялись ударами. Теперь вам пора броситься мне на шею…

Сказал и прикусил язык, шуточка рискованная, леди Элинор, несмотря на ее непонятный возраст и то, что жена герцога, выглядит юной женщиной, эффектной, яркой и зовущей, ровесницей Дженнифер. Только по ее уверенности и властности можно догадаться, что знает и умеет больше, чем входящая во взрослую жизнь дурочка.

Она улыбнулась и опустила ресницы, то ли соглашаясь броситься на шею, то ли показывая, что приняла шутку как комплимент, всем мужчинам хочется, чтобы им бросались на шею.

– Жду вас в зале? – спросила она.

– Теперь у вас там приемная?

– Я не майордом, – ответила она, – и не герцог…

– Герцогиня!

– Это всего лишь жена герцога, – пояснила она и посмотрела прямо в глаза, я должен увидеть, что нет у нее никаких амбиций, что счастлива и не будет мутить воду. – У меня огород и сад, а к цветам и грядкам я хожу сама…

– А еще вещи из раскопок, – добавил я тем же елейным голоском. – Ох, леди Элинор…

Она грустно усмехнулась:

– К ним я тоже хожу в подвал…

– Разве? – спросил я. – Вы не все еще перетаскали в свои покои? Леди Элинор, если честно, я хоть временами злюсь на вас, но уже давно нет желания прибить. Более того, поверите или нет, восхищаюсь вами. И рад за герцога.

Она пустила вдоль тела гибкую чувственную волну:

– Правда?

Я потряс головой:

– Фигура у вас потрясающая, вы самая красивая из женщин, но вы проводите все свободное время не перед зеркалом, любуясь своей красотой и великолепием, а…. чем занимаетесь?

Она натянуто улыбнулась:

– Вам это неинтересно, сэр Ричард.

Я поклонился:

– Великолепно. Только что сказали, что вы всего лишь жена герцога без всяких амбиций, и тут же щелкнули по носу… вон уже кровь идет, указав мне мое место на тряпочке. Нет-нет, никаких обид, мы же с вами выше такой ерунды?

Она улыбнулась одними глазами:

– Что-нибудь предпочитаете на обед особенное?

– Если нельзя вас на блюде, – сказал я, – то предпочел бы что-нибудь не менее лакомое.

– Такого на свете нет, – ответила она достаточно надменно, чтобы я понял шутку, – но повара постараются.

Глава 3

На самом деле поварам для меня стараться нетрудно. Конечно, отличу говно от конфетки, но хорошую еду от очень хорошей вряд ли, а насчет прекрасной или восхитительной вообще сомневаюсь, существуют ли такое понятие для мужчин, все-таки мы и к еде должны относиться, как к женщинам: никаких излишеств.

Обед проходил в строгости, все как в первый раз, когда я прибыл в Брабант. За это время леди Элинор ничего не внесла и не изменила, хотя осчастливленный герцог позволил бы ей перевернуть всю крепость.

Слуги подавали еду неслышно и тут же застывали у стен, даже не моргают, но следят, с какой скоростью опустошаются тарелки, следующую нужно подать не раньше и не позже единственно возможного момента.

Мы сидим на противоположных концах длиннющего стола, такой этикет, и если бы не мертвая тишина, пришлось бы общаться через скорохода.

Посуда золотая и серебряная, ложки из чистого золота, это гостям попроще подадут из старого серебра. Я вздохнул, люди сами себе неимоверно усложняют жизнь, просто не понимая, что облегчить ее можно, просто сделав ложки из самого простого железа.

Какие романы старых авторов я ни читал, всегда после ухода гостей хозяева пересчитывают столовое серебро. И нередко недостает пары ложек или вилок. Или хотя бы одной. Начинаются мучительные вычисления, кто мог спереть, чтобы в следующий раз такого не приглашать. Кроме того, может украсть кто-то из прислуги, убиравшей со стола использованные приборы.