Тишайший царь и его время - Борис Башилов

Но государя удержало очень благородное соображение: «Дай в том меня владыко святый, прости (пишет царь Никону); немного и я не покусился иным судам, да милостию Божиею воздержался и вашими молитвами святыми. Ей-ей, владыко святый, ни маленькому ничему не точен!.. Не хочу для того: се от Бога грех, се от людей зазорно, а се какой я буду прикащик: самому мне (суды) имать, а деньги мне платить себе же?!» Вот с какими чертами душевной деликатности, нравственной щекотливости и совестливости выступает перед нами самодержец XVII века, боящийся греха от Бога и зазора от людей и подчиняющий христианскому чувству свой суеверный страх!»

VI

Традиционная точка зрения историков-западников такова: Московская Русь к началу царствования Петра в политическом, культурном, военном и экономическом отношении находилась на краю бездны. Если бы не Петр, Московская Русь рухнула бы в эту бездну.

Величие Петра заключается в том, что хотя и пытками и батогами, но он заставил жителей варварской Московии перенять от Европы начала европейской культуры. Вместо варварского Московского царства Петр в кратчайший срок создал по высоким образцам тогдашней Европы Российскую Империю. В этой европеизированной России все, абсолютно все, было выше по своей культуре, по своей морали, чем в допетровской Руси.

Вся эта схема есть стопроцентная историческая ложь, в одних случаях бессознательная, в других случаях сознательная — но в обоих случаях вопиющая ложь. Московская Русь на краю бездны не находилась.

Трафаретное изображение Московской Руси историками западного толка сводится к тому, что — Петр I:

Над самой безднойНа высоте, уздой железнойРоссию вздернул на дыбы.

Целая плеяда историков, зачарованная ярким поэтическим сравнением Пушкина прошла мимо вопросов: а стояла ли Русь времен отца Петра I, Русь Тишайшего царя Алексея «над самой бездной»? И нужно ли было эту Русь вздергивать на дыбы, да еще уздой железной?

Поэтому очень полезно посмотреть как же изображают состояние Руси при последнем Московском царе — Тишайшем Алексее сами историки западнического толка. Возьмем опять обширный курс лекций по русской истории С. Платонова, — горячего поклонника Петра I и всех его «реформ».

Вот как он расценивает состояние Московской Руси при отце Петра.

«…Царь Алексей Михайлович принимает в подданство Малороссию, ведет необыкновенно трудную войну за нее и оканчивает блестящей победой. Ослабевшая Польша и после царя Алексея продолжает уступать Москве: миром 1686 года отдает Москве навеки то, что временно уступила царю Алексею Михайловичу. Отношения созданные этим миром 1686 года унаследовал Петр: при нем ясно политическое преобладание России над Польшей».

«…На бедную, еще слабую средствами Русь при Алексее Михайловиче, — пишет он, — обстоятельства наложили столько государственных задач, поставили столько вопросов, требовавших немедленного ответа, что невольно удивляешься исторической содержательности царствования царя Алексея Михайловича.

Прежде всего внутреннее неудовлетворительное положение государства ставило правительству много задач юридических и экономических; выражаясь в челобитьях и волнениях (т. е. пользуясь как законными, так и незаконными путями), — при чем волнения доходили до размеров Разинского бунта, — оно вызвало усиленную законодательную деятельность, напряженность которой нас положительно удивляет. Эта деятельность выразилась в Уложении, в Новоторговом уставе, в издании Кормчей книги и, наконец, в массе частных законоположений».

Знаменитое Уложение, или Свод всех законов по оценке С. Платонова был «не только сводом законов, но и реформой, давшей чрезвычайно добросовестный ответ на нужды и запросы того времени. Оно одно составило бы славу царствования Алексея Михайловича, но законодательство того времени не остановилось на нем».

Правительство Тишайшего царя под его непосредственным руководством старалось идти в ногу с временем и решить целый ряд других проблем, которые выдвигала русская жизнь.

«Рядом с крупными вопросами юридическими и экономическими, указывает С. Платонов, — поднялись вопросы религиозно-нравственные; вопрос об исправлении книг и обрядов, перейдя на почву догмата, окончился, как известно, расколом и вместе с тем сплелся с вопросом о культурных заимствованиях. Рядом с этим встал вопрос об отношениях церкви к государству, явно проглядывавший в деле Никона, в отношениях последнего к царю.

Кроме внутренних вопросов назрел и внешний политический вопрос, исторически очень важный — вопрос о Малороссии. С ее присоединением начался процесс присоединения к Руси отпавших от нее областей, и присоединение Малороссии был первый шаг со стороны Москвы в деле ее исторической миссии, к тому же шаг удачный. До сих пор Литва и Польша играли в отношении Руси наступательную роль; с этих пор она переходит к Москве.

Со всеми этими задачами Москва, еще слабая, еще не готовая к их решению, однако, справлялась; государство на долю которого приходилось столько труда, не падало, а росло и крепло, и в 1676 г. оно было совсем иным, чем в 1645 г.: оно стало гораздо крепче как в отношении политического строя, так и в отношении благосостояния.

Только признанием за Московским государством способности к исторической жизни и развитию можно объяснить общие причины этого явления. Это был здоровый организм, имевший свои исторические традиции и упорно преследовавший сотнями лет свои цели».

VII

«XVII век был временем, когда Россия установила постоянное общение с западной Европой, завязала с ней более тесные, чем ранее, торговые и дипломатические связи, использовала ее технику и науку, воспринимала ее культуру и просвещение. Но это было именно общение, а не влияние и ни о какой подражательности не могло быть и речи. Учась и заимствуя, Россия развивалась самостоятельно и брала только то, что было нужно ей, и только тогда, когда это было необходимо для русского народа» — пишет историк Мавродин в своей биографии Петра I, «Это было время накопления сил русского народа, которое дало возможность в XVII веке осуществить подготовленные самим ходом исторического развития России, грандиозные реформы Петра».

В основе это совершенно верная оценка положения существовавшего на Руси перед восшествием Петра. Да, Русь была готовой к реформам, она тянулась к ним, не будь Петра эти реформы сделал бы всякий другой царь, Но Руси были нужны простые реформы, а не чужебесие Петра, не вытекавшая из этого чужебесия революционная ломка всех сторон культуры Московской Руси На всем протяжении своего исторического развития русская государственность сохранила самоуправление крестьян (что давно уже отмечено немцем Гакстгаузеном и поляком В. А. Мацеевским) и последовательно насаждала самоуправление сословное и всесословное (земское и городское).

Русская государственность никогда не знала неподвижной и косной замкнутости сословий. В Московском государстве служилое сословие пополнялось из самых разнообразных общественных слоев.

Тишайшему царю приходилось править Русью в очень тяжелую сложную эпоху. Последствия великой смуты не были еще изжиты.

Московское государство только что начало оправляться от бедствий Смутного времени. Первые Романовы не шли в борьбе за лучшее будущее напролом, как Петр I. В этом отношении они действовали в традиционном духе великорусского племени, постепенно, медленно, но настойчиво. Искали решений исходя из реальных возможностей.

«Своей привычкой колебаться и лавировать между случайностями жизни, — замечает В. О. Ключевский, — великоросс часто производит впечатление непрямоты, неискренности. Великоросс чисто думает надвое и это кажется двоедушием, но всегда идет к прямой цели, хотя часто и недостаточно обдуманной, но идет оглядываясь по сторонам, и потому походка его кажется уклончивой и колеблющейся. Только вороны прямо летают, говорит русская пословица. Природа и судьбы вели великоросса так, что приучили его выходить на прямую дорогу окольными путями.

Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется что можно придумать кривей великорусского проселка? Точно змея проползла, а попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу».

Это удивительно точное сравнение. Те пути и тропки, по которым брели великороссы в течение своей истории, почти всегда оказывались единственными, по которым они могли идти. Это всегда надлежало бы помнить историкам сурово осуждающим русский народ и русских царей, что они не шли по тем путям, по которым двигались европейские народы.

И до Петра I Московские цари все время вели народ по пути заимствования необходимых элементов европейской культуры.