Светлые истории. Классика самиздата - Иван Алексеев

Марина попросила администратора показать бассейн и тренажерный зал.

Зал с железом им с детьми вряд ли пригодится, зато бассейн ей понравился. Внутри не жарко. Дневного света из высоких узких окон вдоль длинной стены достаточно. Прозрачная голубая вода, притягивающая взгляд. Длинная ванна, дно с уклоном. Есть мелкое место, где можно учить детей плавать.

Пока Марина ходила, дети уснули. Впустивший ее Керим закрыл дверь на ключ и тоже пошел спать.

Марина закрылась в своем номере и под монотонный гул кондиционера стала думать, что ей делать.

Она попыталась написать на листочке план занятий с детьми. План получился куцый, неинтересный.

Все детские игры, в которые она играла в летних лагерях, разные догонялки, которые ей особенно нравились, тут не организуешь. Чем еще увлекали детей в ее время? Чтением интересных книжек, которых было не достать, и рассказом необычных историй. Но теперь доступны любые книжки, а дети не очень любят читать. И что читать чеченцам? Что им рассказывать? К тому же мальчишкам? Откуда она знает, что им интересно?

Что же еще можно придумать?

Однажды воспитательница водила их в недалекий поход на соседнюю речку Царев, на Осыпной бугор, рассказывала про маленькие яблони-китайки, которые там раньше росли, и показывала оставшиеся от обширных садов деревья с жесткими красными плодами, которые можно было спрятать в кулак.

Одно лето они играли в «зарницу» ниже Осыпного бугра, в районе Кирпичного завода. До сих пор ей обидно вспоминать, что их отряд проиграл из-за мальчишки, который устал лежать на земле и встал, выдав хитрую засаду.

На такую игру ее черноглазые подопечные могли клюнуть, но ведь за территорию выходить нельзя, а на территории не поиграешь.

В общем, ничего толкового не придумывалось, и Марина уже хотела опустить руки, но тут в ней проявились упрямство и воля, которые она узнала в себе, борясь с чувством к Руслану. Воля не хотела отступать, спрашивая, зачем тогда она собиралась с силами, зачем переламывала себя, зачем давала слово людям? Набежавшие вопросы в полуденной тишине так усилились и придавили голову, что Марине еле хватило мочи сделать шаг до кровати и упасть на нее. В солнечных отблесках под потолком она разглядела пылинки, которые дрожали на месте, точно танцевали. Воздух над ней был густ и недвижен, но из-за пылинок ей показалось, что он задрожал. В его дрожании постепенно вырисовалась альтернатива: либо склонить голову, забыть страдания, подчиниться Руслану и всем обстоятельствам, образуемым вокруг нее другими людьми, либо слушать себя и бороться изо всех сил, какие у нее есть.

Сначала ей опять показалось, что проще сдаться и плыть по течению, а потом сердце сжала тоска, и она подумала, что умрет, если сдастся.

Дрожавший воздух прислушался к ней и остановился, образовав в себе нечто прозрачное, похожее чертами на лицо матери. Мамино лицо гримасничало, пытаясь подсказать, что делать, потом передернулось от резкого движения, спуталось и обратилось в другое и уже мужское, столь же прозрачное и полузнакомое. Марина подумала было на Руслана, но тот, кто был в ней, возмутился и с его помощью внутри сложилось «па-па». А когда она поняла, какое слово сложилось, то передернулось и спуталось и это лицо. И так вдруг жалко ей стало, что все у нее путается, что она плюнула на себя и стала думать про осиротевших ребятишек, которых привезли в чужие им степи, чтобы отвлечь от тоски по родителям. И она загадала думать об этих детях столько, сколько будет нужно, чтобы войти к ним в доверие и попробовать отвлечь от сиротских чувств. И поняла, что если у нее получится то, что загадала, то она и беду с Русланом переживет и дальше сможет жить по своему, а не чужому велению.

С этими мыслями ей сразу стало легко. Она вскочила с кровати и побежала поднимать сонную компанию на обед.

Хитрый план (3)

Всю следующую неделю Марина хваталась то за одно, то за другое, но без большого успеха, словно подтверждала известную истину: загадать легко, сделать трудно.

От утренней зарядки она отступилась на третий день. Девчонок ей трогать Башир запретил, а мальчишки ленились. Она, как дура, бегала утром по всему этажу, стучала в двери, – для того, чтобы к ней вышли сначала пять пацанов, потом четверо, а потом один Иса. Она знала, что мальчишек подговорил против нее Керим, который считал ниже своего достоинства махать руками вместе с ребятами и стоял, зевая, в сторонке.

Футбол организовался без нее. Охранники сами разделили мальчишек на две команды, гоняли мяч вместе с ними и спорили хуже детей. Чаще выигрывала команда Керима, отчего все мальчишки хотели играть с ним, а Башир расстраивался. Чеченским девочкам футбол не нравился, Марина тоже никогда не понимала эту забаву, но они каждый вечер добросовестно ходили смотреть игру и болели.

Попробовав заинтересовать детей чтением, Марина чуть не поссорилась с Баширом. Недовольный чеченец вызвал ее в коридор, сунул в руки «Хаджи-Мурата» и спросил, зачем она заставляет мальчишек читать эту книгу.

– Я не заставляю, я думала, чем мальчишек заинтересовать, чтобы они начали читать. Я думала, что книга великого писателя про кавказскую войну, про героев, про мужскую честь, – самая подходящая.

– Им про войну не надо читать, они ее видели, – сказал Башир. – Убери эту книгу. Я ее читал. Мне она не нравится. Толстой не так написал про моих предков, как надо. Он написал взгляд русского, которому все понятно. Чеченцу не все понятно. Зачем нам вспоминать то, что можно назвать предательством? Я не хочу объяснять детям, почему мы то воюем с русскими, то дружим с ними. Я не хочу, чтобы они сомневались в мудрости отцов. Если бы ты не была женщиной, я бы подумал, что ты враг.

– Да, я дура, я женщина, – вспыхнула Марина. – И поэтому мне твои обиды не интересны, а вот ребят жалко. Кем они вырастут, если не будут читать? Дети должны быть умнее родителей, идти дальше. Откройте им мир! Пусть развиваются! Пусть напишут лучше Толстого!

Башир махнул на нее рукой и правильно решил дальше не спорить с женщиной.

А после ужина к Марине неожиданно постучал Иса:

– Зухра просила твою книжку. Дай ей.

– Это плохая идея, – ответила ему Марина. – Башир сказал, что книга не для чеченцев.

– Сестра слышала, как Башир тебя ругал. Она все равно хочет прочитать эту книгу. Она любит читать. Пусть читает. Башир разрешил. Можешь у него спросить.

– Дай ей, – подтвердил Башир слова Исы и даже каким-то доверительно смягченным голосом попытался объяснить Марине, почему разрешил.

– Отец Исы был моим командиром. Он погиб вместе с женой. Пошел ее спасать и попал в засаду. Как Хаджи-Мурат… Иса похож на отца. А Зухра похожа на мать.

– Иса сказал, что ты обиделась. Ты обиделась? – Башир посмотрел ей в глаза.

– Нет, – выдержала она его взгляд.

– Хорошо, – сказал Башир, и Марина во второй раз осторожно подумала, что чеченские мужчины не самые упертые, и их можно заставить считаться со слабой женщиной.

Первый раз она подумала так после приключения в бассейне.

Ее придумкой поучить детей плавать Башир тоже сначала не очень был доволен. Подумав, он разрешил ей заниматься с ребятами, а девчонок брать запретил. Он сказал, что чеченским девочкам незачем показываться голыми, а на предложение Марины купать их отдельно от пацанов ответил, что умение плавать девочкам в жизни не пригодится.

Решив повоевать за слабый пол позже, Марина повела в бассейн мальчишек, и там они ее осмеяли, когда увидели в купальнике. Построенные Керимом в шеренгу вдоль бортика, смешные, – кто в плавках, кто в трусах, худые и нескладные, – они хихикали над ее видом и только пальцем, наверное, не показывали. Ей казалось, пока она шла мимо них к лесенке в бассейн, что легче было пройти через строй похотливых мужиков. Обиднее всего было, что она отметила слова Башира про голых девчонок, и специально выбрала поэтому не самый любимый, но тоже красивый, купальник с закрытыми трусами и придирчиво осмотрела себя в нем перед зеркалом. Марина была уверена, что у нее ничего не видно, а эти дикари и взрослый вроде бы Керим посмеивались над ней, как над диковинкой.

Марине очень хотелось спрятаться от них побыстрее в воде, но, взявшись уже за поручень лесенки, она пересилила себя и повернулась лицом к сбившимся кучей ребятам.

– Что за идиотские смешки? – спросила она их. – Ведете себя, как дикари. Я не голая. Я себя не позорю. Может быть, это не по вашим обычаям, но у нас все женщины купаются в купальниках, и наши мужчины к этому привыкли. У нас так принято. Уважайте наши правила. Не я приехала к вам в гости, а вы ко мне.

– И еще. Зачем вы меня обижаете? Разве настоящие мужчины обижают женщин? Я ничего не сделала такого, чтобы надо мной смеяться. Подумайте лучше о себе. Для мужчины сегодня смешно и стыдно не уметь плавать. Я хочу, чтобы над вами не смеялись из-за этого. А вы чего хотите?