Наследница Ветра - Алла Касперович

— Ладно, милая, не смотри на меня так своими прекрасными зелеными глазками. Ты же прекрасно знаешь, что я не могу им долго сопротивляться.

Вэр вздохнул и начал превращение. Он очень не любил свою человеческую ипостась и избегал ее как только мог. Хотя на мой взгляд он был прекрасен в любом виде. Как-то раз я это сказала Кузьмяку, так мой маленький вредина, убедившись, что того, о ком идет речь, рядом не наблюдается, сказал: «Разумеется, хозяйка моя любимая, так оно и есть. Особенно в жареном или сушеном.» На его счастье, Вэру я наш разговор не пересказала. Арахноид хорошо принял моего фамильяра. А точнее, попросту почти не обращал на того внимания, считая чем-то вроде моей говорящей мягкой игрушки. Мой друг ревновал меня ко всему, что движется. И особенно это касалось моих ухажеров. Боюсь себе даже представить, что он сделал с бедным Рэем. Вэр сказал, что всего лишь наслал на него несколько ночных кошмаров, но я подозреваю, что он этим не ограничился. Слишком хорошо я его знала. Как сказала бы моя любимая подруга профессор Айри Грэм, «твой дружбан сильно приболел на всю бошку — братцем твоим себя возомнил». И это ничуть не преувеличено. Что уж поделать, если «комплекс старшего брата» у него все время в стадии обострения.

А тем временем Вэр уже приобрел форму, которая за многие столетия свела с ума не одну женщину. И если верить словам моей Наставницы, в поклонниках у нашего миловидного и утонченного паука водились и представители мужского пола, хотя Вэр от этого как мог отнекивался. Но, глядя на его прекрасное лицо и ладную, изящную фигуру, я была склонна скорее поверить Наставнице, нежели жалким оправданиям друга.

Глядя на Вэра, я в который раз поразилась, насколько мы с ним внешне похожи: оба хорошо сложены, у обоих длинные пшеничные локоны, нежные черты лица. Только мои глаза были цвета молодой листвы, а его — лазурного неба. Иногда мне даже казалось, что Вэр выглядел даже более женственным, чем я. Но, по крайней мере, его никто не принимал за подростка — слишком уж детское у меня было личико. Правда, со временем я научилась пользоваться этим недостатком в своих целях. Ребенку больше прощали, и он меньше вызывал подозрения, чем взрослый. Это было очень полезно, когда мне нужно было смыть… то есть срочно покинуть место своего временного пребывания.

— Ну что, так нормально? — осведомился Вэр, всем своим видом показывая, что он пошел на такие ужасные жертвы исключительно ради меня.

Я опустила глаза, чтобы не смотреть на друга, а Кузьмяк и вовсе забился в истерике, снова спугнув только-только успокоившегося ворона.

— Э… Вэр… — протянула я. — Как бы это тебе сказать помягче… А ты уверен, что не замерзнешь?

Арахноид непонимающе уставился на меня, потом осмотрел себя с ног до головы и недовольно скривился: он был абсолютно голым. Абсолютнее попросту не бывает.

— Вот поэтому я и не люблю свое человеческое тело — вечно об одежде думать приходится! — от досады он даже топнул ногой, но заметив, что я так и не подняла глаз, уже спокойнее сказал. — Погоди, милая, сейчас что-нибудь накину.

И это «что-нибудь» оказалось ничем иным, как бальным нарядом при дворе короля Эмеральда. И где арахноид только откопал эту смесь женского халата и облегающих до неприличия штанов, а также высокие искусно расшитые разноцветным бисером сапоги? Хотя, зная Вэра, могла бы и не удивляться. В его сундуках можно отыскать и не такое. Как-то раз, когда он гостил у моей Наставницы еще во время самого начала моего обучения у нее гадальческому мастерству, он ненадолго оставил свои пожитки без присмотра, и любопытное дитя в моем лице решило их исследовать. В общем, начитавшись кое-каких поучительных книг, я узнала об отношения полов еще в довольно раннем возрасте. А бедный Вэр получил хороший нагоняй от моей Наставницы. Больше он меня одну к своей библиотеке и близко не подпускал.

— Вэр, может, все-таки оденешь что-нибудь попроще?

— Это еще зачем? — прищурился арахноид. — По мне так это вполне себе приличный наряд. Он хотя бы более или менее достоин меня любимого.

Я только закатила глаза — его не переделаешь. Если за тысячу лет он не смог привить себе скромность, то я ему точно помочь не смогу. Досчитав до десяти, чтобы не высказать все, что я думаю о его заносчивости, я сказала:

— Вэр, пойми, тебя ведь могут принять за полукровку, а ты прекрасно знаешь, как к ним относятся как в Амаранте, так и в Эмеральде.

— Ох, уж мне эти людишки! — воскликнул мой друг, недовольно стягивая с себя эльфийскую одежду. — Какая разница, кто родители, если дети хороши! Вот поэтому я и не люблю людей: они слишком многое усложняют, — он тут же спохватился. — Милая, я не тебя имел в виду.

— Знаю, Вэр, — я ему нежно улыбнулась. — Я знаю, что ты меня очень любишь и относишься ко мне, как к своей младшей сестре.

Арахноид тут же гордо выпятил грудь, как скудоумный индюк перед такими же недалекими самками, а Кузьмяк, догадавшись к чему я веду, начал снова тихонько похрюкивать себе в лапку. А я тем временем продолжала:

— И конечно же ты не допустишь, чтобы я страдала, когда это не нужно? Действительно не нужно?

— Ну… Да…

— И ты не будешь делать того, что меня может расстроить?

— Да…

— И ты снимешь с Рэя все свои заклинания?

— Но…

— Вэр!

— Но я ведь…

— Вэр!!!

На арахноида было жалко и в то же время смешно смотреть. На его лице отразилась нешуточная внутренняя борьба, но любовь ко мне победила. И похожий на побитого котенка — да простит меня за такое сравнение Кузьмяк! — Вэр послушно принялся снимать с Рэя одно за другим свои заклятия. Я насчитала не менее десяти. Похоже, мой друг здорово приревновал. Хотя здесь я могла его понять. Ведь он застал свою любимую малышку, то бишь меня, в постели устрашающе огромного, изуродованного шрамами, но такого привлекательного (для меня, конечно) наемника. Вэр был совершенно уверен, что меня наивную соблазнил гнусный варвар. Моему другу было невдомек, что его девочка уже давно выросла, и сама может решать с кем ей делить ложе, и делать ли это вообще. Но, боюсь, до него это никогда не дойдет.

По крайней мере, Рэй теперь сможет спать относительно спокойно, страдая лишь от собственных кошмаров, а не от насланных ревнивым «братцем».

— Теперь ты довольна? — буркнул Вэр, избегая смотреть мне в глаза.

— Довольна-довольна! — заверила я его, затем подошла к нему и поцеловала в гладкую щеку. — Спасибо, Вэр.

Арахноид тут же довольно засветился и на радостях попытался меня обнять, но я ловко от него увернулась. Он обиженно надул губы, сложил руки на груди и, фыркнув, повернул голову вбок, продолжая искоса на меня поглядывать. Рассмеявшись, я погрозила другу пальцем.