Жрец Тарима - Джей Болтон

Солнце уже клонилось к закату. Киммериец сидел на берегу озера и пытался соскоблить щетину отточенным, как бритва, лезвием меча.

Вдруг с северной стороны, нещадно нахлестывая лошадей и что-то еще издали крича, показались двое разведчиков. Люди бросали свои дела, выскакивали из шатров и замирали в суровом молчании, ожидая их приближения.

Вскоре все разъяснилось — большой конный отряд туранцев на рысях шел в сторону оазиса.

Караванщики бросились за оружием, и лагерь превратился в базарную площадь.

Шем находился в состоянии мира с владыкой Турана, но жители пустыни не доверяли Илдизу. Конные отряды туранцев нередко совершали глубокие рейды в эти погибельные места, и при случае не брезговали разбоем на караванных путях. Да кто осудит победителя, если о нем будет некому рассказать. Пустыня быстро уничтожит все следы.

Люди спешно седлали лошадей и загоняли недовольных верблюдов внутрь лагеря. Слепой жрец, Мерова и Варух стояли у центрального шатра, шемит резким криком отдавал приказы, которые караванщики выполняли с невероятной быстротой. Двадцать верховых хауранцев ушли на восток и скрылись в барханах. Конан встал и широким шагом направился к ним.

— Собираетесь драться с туранцами? — спросил он.

— Нет. Просто мы принимаем меры предосторожности, — ответил шемит, стараясь не встретиться с ним взглядом. — Сперва узнаем, что им нужно.

— Не сомневаюсь — они ищут меня. — Варух и принцесса старательно отводили глаза, и только Товий смотрел в сторону киммерийца безучастным взглядом.

Конан догадался, что его ждет, если туранцы потребуют его выдачи. Законы гостеприимства тоже имеют свои границы.

— Дайте мне коня и я исчезну…

— Нет. Это ничего не изменит. Мне жаль, Конан… — Варух решился заглянуть в глубину его льдистых глаз и с облегчением вздохнул, встретив спокойный беззлобный взгляд варвара. — Ты должен нас понять…

— Я понимаю.

— С тобой будут наши молитвы, хоть это и слабое для тебя утешение, — вставил жрец, с сожалением покачав головой.

Конан невесело усмехнулся.

— Не вмешивайтесь, когда это начнется. Ответом ему было молчание.

Но судьба распорядилась по иному.

Колонна туранцев — около сотни верховых, словно серебристая змейка, переливаясь на солнце начищенной сталью доспехов, показалась из-за барханов. Их командир, ехавший впереди, заметил оазис и лагерь, расположившийся в нем. Он поднял руку, и колонна послушно замерла. Тут же от отряда отделились десятники и направили лошадей к голове колонны. Недолго длился их совет.

Десятники вернулись к своим людям, резкий взмах руки старшего начальника, и конница рассыпалась по равнине, точно ожившая вода, охватив оазис широким железным полукольцом.

Сначала всадники пустили коней шагом, но постепенно перешли на рысь и, наконец, расстелились по пескам в неудержимом галопе, опустив копья с тонкими жалами наконечников.

Знаменитые на всю Хайборию луки оставались в чехлах, притороченных к седлам — зачем портить товар и рисковать жизнью вьючных животных.

Шемиты с мрачными лицами спокойно наблюдали за приближением конной лавины. Они рассредоточились по периметру лагеря, прячась за шатрами и ничего не подозревающими верблюдами.

Глаза их светились холодной решимостью. Руки привычно накладывали стрелы на тетивы, будто караванщики не ведали другого ремесла, кроме воинского.

Варух, принцесса и Товий ушли к своим людям. Киммериец в одиночестве остался стоять в центре лагеря. Противоречивые чувства боролись в его душе.

«Вскочить на коня и бежать — никто меня не осудит, — думал он. — Но украсть лошадь у людей, которые были ко мне добры? Нет! Что с того, что они могли выдать меня, на их месте я поступил бы также…»

Он знал, что не сможет остаться в стороне от общей драки.

Конан с презрением посмотрел на грозную с виду конницу туранцев и посмеялся в душе.

«О чем только думает их командир? Любой мальчишка знает, что лошади не переносят дух верблюдов. На что же они рассчитывают?»

Киммериец окинул лагерь взглядом опытного воина — подступы надежно защищены, только с правой руки, где хауранцы держали своих лошадей, оставался свободный проход. Именно туда Конан направил свои шаги.

Случилось все так, как и предполагал варвар. Кони туранцев почувствовали верблюжий запах и заупрямились, не желая повиноваться своим седокам. И в этот момент их накрыло волной шемитских стрел. Несколько человек и животных свалилось на горячий песок. Но прочные доспехи надежно защищали всадников, а их мастерство наездников, поражало даже искушенных в этом деле знатоков.

Сотник тут же понял свою ошибку. Над молчаливой пустыней завибрировал высокий звук сигнального рога. Лавина конницы послушно развернулась и пошла по кругу, огибая лагерь с двух сторон. Резко щелкали луки шемитов, но слишком редко их каленые стрелы находили лазейку в стальных туранских доспехах, и каждый удачный выстрел приветствовался караванщиками радостными криками.

Безразличные к человеческим забавам верблюды почувствовали близкий запах крови и сперва лишь тревожно вертели головами, но уже скоро заволновались серьезно. Туранцы подняли невообразимый гвалт, их вопли пугали ничего не понимающих животных. Верблюды во главе с вожаком предприняли попытку уйти подальше от такого шумного соседства, и шемитам лишь с превеликим трудом удалось удержать их на месте. В обороне лагеря появились провалы, куда незамедлительно хлынули потоки стальной туранской конницы.

В этот момент первые всадники достигли прохода, где занял место Конан и резко развернули коней в его сторону. Варвар без тени страха встал на их пути, пытаясь заглянуть в глаза несущемуся прямо на него туранцу. Он не спеша достал свой меч и отвел клинок за правое плечо для удара.

Расстояние между ним и противником стремительно сокращалось. Всадник с лошадью казались слившимся воедино громадным чудовищем, длинный зазубренный наконечник копья зловеще покачивался в такт безудержному галопу, на уровне груди киммерийца.

И вот уже их разделяет только миг — миг между жизнью и смертью. Канан не стал его ждать — удача улыбается тому, кто сам берет судьбу за горло.

Он упал на одно колено, ускользая из-под удара, и рубанул лошадь по ногам. Благородное животное с отчаянным ржанием перевернулось через голову вместе с седоком, чуть не задев копытом киммерийца, и с хрустом ломающихся костей рухнуло на песок, подминая всадника под себя. Второй туранец был вырван из седла, нанизанный на меч киммерийца, словно баран на вертел. Еще бившаяся в агонии лошадь и заминка, вызванная гибелью второго воина, заставила остальных нападающих попридержать скакунов.