Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

Джим осторожно встал и сделал несколько шагов в сторону. Они оказались в небольшом желобе для стока воды между стеной театра, шагах в семи от края крыши, и покатой, с трехгранными выступами, крышей уксусной фабрики. Ряды этих трехгранников, напоминавших морские волны, нарисованные ребенком, протянулись метров на двадцать; мокрые от дождя, они поблескивали под тусклым светом низко нависшего неба.

— Ну, что, теперь лучше? — спросил Джим.

— Угу. Эта высота, знаете…

— А что, собственно, происходит? Кто они, эти парни?

— Того коротышку зовут Уиндлсхэм. Это сложная история… Тут замешано убийство.

У него был жуткий вид: известково-белое лицо с подведенными черным глазами и ртом, черный плащ, белая манишка: он выглядел обесцвеченным и потусторонним. Джим пристально смотрел на него.

— Убийство? — переспросил он. — Чье убийство?

— Сможем мы отсюда спуститься? — спросил Макиннон.

Джим потер подбородок.

— На том конце крыши есть пожарная лестница, — сказал он. — Только не слишком шумите, там у них старикан один внутри, сторожит банки с маринадами.

Он взбежал по наклонной плоскости первой секции и бесшумно перепрыгнул на другую. Каждый трехгранник был полутора метров в высоту и скользкий от недавно прошедшего дождя; Макиннон то и дело скользил и дважды упал, пока они добрались наконец до пожарной лестницы.

«Чего ради я все это делаю?» — думал Джим, помогая Макиннону встать и каждый раз поражаясь его хрупкости. Макиннон весил не больше ребенка. Но что он там бормотал об убийстве? Маг был вне себя от страха, и не только из боязни высоты.

Узкая железная пожарная лестница крепилась болтами на стене фабрики. К счастью, стена эта выходила во двор, где было темно, и внутри фабрики с этой стороны все было спокойно. Весь трясясь и потея, умирая от страха, Макиннон все-таки перебросил себя через край крыши, нащупал ногой первую перекладину и медленно, крепко зажмурившись, повернувшись к лестнице спиной, спустился вниз. Джим, спустившийся первым, взял его за руку.

— Бренди, — выговорил Макиннон невнятно.

— Не будьте хлюпиком, — сказал Джим. — В таком виде вы не можете зайти в паб — вы не продержитесь там и пяти минут. Где вы живете?

— Челси. Оукли-стрит.

— Деньги при вас есть?

— Ни пенни. О господи…

— Все в порядке, поедете со мной. Я отвезу вас туда, где вы сможете переодеться и выпить, там и поговорим об этом дельце с убийством. Первоклассная шутка, ничего не скажешь…

Макиннон, потерявший всякую волю и даже способность удивляться, никак не реагировал на то, что этот молодой зеленоглазый рабочий сцены в грубой одежде вывел его на улицу, подозвал кеб и с самым уверенным видом, какой только можно вообразить, приказал ехать в Блумсбери.

Глава третья

Фотографы

Джим расплатился с извозчиком на Бёртон-стрит, неподалеку от Британского музея, где расположилось несколько четырехэтажных магазинов и жилых домов, и, пока Макиннон нервно озирался вокруг, отпер дверь опрятного магазина с двойной витриной, на стекле которой значилось: ГАРЛАНД И ЛОКХАРТ. ФОТОГРАФИЯ. Он провел Макиннона через темное помещение магазина в заднюю комнату, теплую и ярко освещенную.

Обстановка комнаты представляла собой странное сочетание лаборатории, кухни и запущенной, но уютной гостиной. Вдоль одной стены протянулась широкая полка, уставленная химикатами, в углу пристроилась раковина, потрепанные кресло и софа стояли по другую сторону почерневшей кухонной плиты. В воздухе стоял густой едкий дым.

Дым исходил в основном из короткой глиняной трубки, которую курил один из двух мужчин, находившихся в комнате. Это был высокий, крепко скроенный человек лет шестидесяти с жесткими седыми волосами и такого же цвета бородой. Когда вошел Джим, он поднял голову от стола.

— Привет, мистер Вебстер, — сказал Джим. — Мое почтение, Фред.

Второй мужчина был худощав и намного моложе, ему было лет двадцать пять, примерно столько же, сколько и Макиннону. Его сардонического склада лицо являло собой живую смесь остроумия и спокойного просвещенного ума. В его внешности, как и в Макинноне, тоже было что-то, привлекавшее к себе внимание, — то ли художественный беспорядок его светлых волос, то ли сломанный нос.

— Приветствую тебя, о, незнакомец, — проговорил он и осекся. — О, прошу прощения, вас я не заметил…

Эта фраза относилась к стоявшему в дверях Макиннону, похожему на привидение. Джим обернулся к нему.

— Мистер Вебстер Гарланд, мистер Фредерик Гарланд, художники-фотографы, — представил он своих друзей. — А это мистер Макиннон, Шотландский маг.

Хозяева встали и обменялись с гостем рукопожатиями. Вебстер оживился.

— Я видел ваше представление на прошлой неделе — изумительно! В «Альгамбре». Выпьете виски?

Макиннон сел в кресло, а Джим плюхнулся на стул возле длинной лавки. Пока Вебстер разливал виски, Джим коротко изложил суть дела:

— Нам пришлось выбираться через крышу. Дело в том, что мистер Макиннон вынужден был уходить второпях, поэтому он оставил в гримерной свой обычный костюм, не говоря уж о деньгах и всяких разных вещичках и штучках. Возможно, я сумею забрать их завтра утром, но сам он, насколько я понимаю, попал в хорошенькую переделку. Вот я и подумал — может быть, мы сумеем ему помочь.

Увидев на лице Макиннона сомнение, Фредерик сказал:

— Вы находитесь в детективном агентстве Гарланда, мистер Макиннон. Кое-какие задачки нам уже доводилось решать в свое время. В чем ваша проблема?

— Я не уверен… — заговорил Макиннон. — Не знаю, подходит ли этот случай для детективного агентства. Это… все это очень смутно, очень… туманно. Я, право, не знаю…

— В том, что мы выслушаем вашу историю, ни какого вреда не будет, — сказал Джим. — Если мы не беремся за дело, о гонораре не может быть речи, так что вы ничего на том не потеряете.

Вебстер слегка поднял брови, уловив холодок в тоне Джима. А Джима давно уже раздражал Макиннон своими хитрыми увертками, отталкивающей комбинацией беспомощности и скрытности.

— Джим прав, мистер Макиннон, — сказал Фредерик. — Нет соглашения — нет гонорара. И вы мо жете смело довериться нашей скромности. Что бы вы ни рассказали нам доверительно здесь, здесь и останется.

Макиннон несколько раз переводил глаза с Фредерика на Вебстера и обратно — и вдруг решился.

— Ну что ж, — сказал он. — Очень хорошо. Я вам расскажу, хотя и не уверен, стоит ли это расследовать. Наверно, самое лучшее было бы все оставить, как есть, пусть угаснет само собой. Увидим.

Он допил свое виски, и Вебстер снова налил ему.

— Вы говорили об убийстве, — напомнил Джим.

— Я дойду до этого… Что вам известно о спиритизме, джентльмены?

Фредерик вскинул брови:

— Спиритизм? Забавно, что вы заговорили об этом. Один человек сегодня попросил меня приглядеться к одной компании спиритов. Мошенничество, я полагаю.

— Да, мошенничества здесь много, — согласился Макиннон. — Но есть люди, наделенные особым даром телепатии, и я один из них. И в моей профессии это помеха, что бы вы об этом ни думали. Я стараюсь, чтобы эти две вещи не соприкасались. То, что я делаю на сцене, выглядит магией, но в действительности это просто техника. И делать то же самое может, кто угодно, стоит только попрактиковаться. Но с другой стороны… психическая сторона дела… это дар. То, что я делаю, это психометрия. Вам знаком этот термин?

— Да, я слышал его, — сказал Фредерик. — Вы берете какой-нибудь предмет и по нему можете рассказать о самых разных вещах, это верно?

— Я вам покажу, — сказал Макиннон. — Найдется у вас что-нибудь, с чем я мог бы попытаться это проделать?

Фредерик протянул руку через длинную полку, на которой сидел сам, и взял маленький круглый предмет из латуни, немного напоминавший тяжелые карманные часы без циферблата. Макиннон взял предмет, выпрямился в кресле и, держа его обеими руками, весь подался вперед, нахмурился и закрыл глаза.

— Я вижу… вижу драконов. Красные выгравированные драконы. И женщина… китаянка. Она сосредоточенна и очень спокойна, и она наблюдает, просто наблюдает… Еще там мужчина, он лежит на кровати или на каком-то ложе. Он спит. Вот кто-то входит. Слуга. Китаец. С… с трубкой. Он низко кланяется, почти до земли… берет огонек от лампы… Раскуривает трубку. Легкий запах, сладковатый… опиум. Ну вот, его больше нет. — Макиннон открыл глаза и посмотрел на присутствующих. — Это как-то связано с опиумом, — проговорил он. — Я прав?

Фредерик взъерошил пальцами волосы, слишком потрясенный, чтобы произнести хоть слово. Его дядя откинулся назад и засмеялся; даже Джим был поражен — не только атмосферой какой-то печали, вызванной Макинноном, его спокойной концентрацией, но и тем, что он сказал.

— Вы попали в самое яблочко, — сказал Фредерик и, наклонившись вперед, взял из рук Макиннона латунную вещицу. — Знаете, что это такое?