Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис

своей бабушки, собирая целебные травы, отчего пальцы у нее вечно были перепачканы зеленым соком, а ногти шершавились от каменистой земли. Хотя, если разобраться, именно поэтому она и перебралась жить в Нью-Йорк – чтобы изжить из себя ту самую девчонку. Чтобы существовать, как все другие люди. Незатейливым круглым штырьком в своем простеньком круглом отверстии. Чтобы никаких внезапностей. Никаких странных подозрений. Никакой тайной книги с твоим именем на переплете. А просто… жить, как обычный человек. И во многих отношениях ей это удалось. Покинув Сейлем-Крик, Лиззи успела проделать большой путь… Но не слишком ли большим он оказался? И не случилось ли так, что, пытаясь полностью уйти от прежней жизни, она утеряла в пути самое себя?

Лиззи осушила бокал и, поднявшись, пошла опять на кухню, чтобы наполнить его заново. Она была уже близка к тому, чтобы погрузиться в депрессию – явственно это ощущала. Однако Лиззи не могла позволить себе предаться ностальгии. Как не могла и позволить себе забыть, что именно так решительно побудило ее покинуть Сейлем-Крик.

Восемь лет назад две девочки-подростка к ночи не вернулись домой. Часы ожидания и поисков перетекли в дни, дни – в недели. Хизер и Дарси Гилмэн как будто испарились.

Не прошло и суток, как в городке стали склонять имя Альтеи как самой вероятной виновницы их исчезновения. Что было, собственно, не удивительно. Когда бы что ни случалось в городе: или рано выпавший снег, или чересчур высокий прилив, или вспышка кори – почему-то во всем сразу обвиняли семейство Лун. Кто-то, возможно, говорил это и в шутку – однако многие воспринимали подобные слухи как чистую правду. Все, в чем Сейлем-Крик уступал по части мирских притязаний, с лихвой компенсировалось мистическими суевериями и бурными проявлениями религиозного пыла. Исчезновение дочерей Гилмэнов, естественно, не явилось исключением.

В связи с тем происшествием была организована горячая линия, к их городку снизошло внимание прессы. Проведены были, разумеется, и всенощные бдения – со свечами, воздетыми Библиями, цветами и плюшевыми мишками. А потом, когда вся эта шумиха начала понемногу стихать, поступил неожиданный сигнал. Кто-то анонимно обратился в полицию, утверждая, что будто бы видел, как Альтея одну за другой утопила девушек в своем пруду, после чего закопала рядом некий предмет.

Тут же выписали ордер – и вскоре на берегу пруда нашли две маленькие соломенные куклы. «Куклы вуду», как было указано в протоколе, поскольку они имели некое мистическое сходство с пропавшими девочками, вплоть до одежды, что была на них в вечер исчезновения. Вот только они были не закопаны, как сообщал анонимщик, – а лишь оставлены у пруда под полной луной вместе с небольшим тряпичным мешочком с солью и семенами тмина. Это был защитный ритуал, как объяснила Альтея полиции, лишь ее попытка помочь девочкам целыми и невредимыми вернуться домой к родителям.

Далее полицейские принялись обыскивать пруд. Уже через час на глазах у половины местных горожан, столпившихся за желтой заградительной лентой, со дна его вытащили тела Хизер и Дарси Гилмэн. Результаты судебной экспертизы не заставили себя долго ждать: у одной девочки был проломлен череп, у другой была сломана шея. Обе явились жертвами насильственной смерти.

Десятилетиями носившиеся по городу слухи поднялись теперь с особой рьяностью, где-то высказываемые шепотом, а где-то громко и в открытую. Про заклинания, про колдовские зелья, про обряды, якобы проводимые нагишом в полнолуние. Про жертвоприношения девственниц. Причем многое распространялось теми самыми людьми, которые знали Альтею всю свою жизнь. Не было никаких реальных доказательств – поэтому в полиции не завели на нее дело. Однако это ничуть не помешало злым языкам болтать. Как не помешало «добропорядочным гражданам» Сейлем-Крика устроить всенощное бдение при свечах, на которое, кстати сказать, явилась половина городка – дабы изгнать дьявола из своей среды. Обычное правило, когда ты невиновен, пока вина твоя не доказана, – не распространяется на тех, кто носит фамилию Лун.

А теперь женщина, которую все подозревали в убийстве девушек, умерла. У всех в городке, поди, это вызвало вздох облегчения! Быть может, даже мэр объявил всеобщие гуляния по этому поводу?

Динь-дон! Ведьма умерла!

Да уж, усмехнулась Лиззи, она не на шутку упивается своим горем. И, может быть, даже уже изрядно под хмельком. Ей, наверное, не помешало бы чем-нибудь перекусить, однако мысль о еде как-то не привлекала Лиззи. Вместо этого, прихватив сумочку и заново наполненный бокал, она направилась по коридору в спальню, собираясь как следует отмокнуть в горячей ванне перед сном.

Она швырнула сумку на кровать, стянула с себя одежду, потом повернулась к тумбочке за бокалом. От броска содержимое сумки рассыпалось по одеялу, в том числе вывалилась и книжечка, которую Эвангелина Бруссар приложила к своему письму. Вид этой книжки подействовал на Лиззи, точно удар в солнечное сплетение, от которого сгибаешься пополам, хоть и заранее его ожидаешь.

Альтеи больше нет.

Чувство утраты внезапно захлестнуло Лиззи, и, тяжело опустившись на кровать, она взяла в руки книжку, прерывисто, в голос рыдая и заливаясь крупными горячими слезами. Разревевшись, она едва заметила небольшой листок бумаги, что выскользнул из середины книги и опустился к ней на колени. Задрожав, Лиззи уставилась на него, мгновенно перестав плакать. Слова местами были размазаны, однако там безошибочно угадывался четкий и аккуратный почерк Альтеи.

«Моя нежно любимая Лиззи!

Если ты читаешь это послание, то уже знаешь, что меня не стало, и понимаешь, почему я попросила отправить тебе эту книгу. Я всегда тебе желала только счастья – и только этого желаю и теперь, – однако я покривила бы душой, если б сказала, будто не питаю надежд, что свое счастье ты найдешь в нашем родовом имении. Я всегда мечтала, что ты вновь окажешься дома, что в один прекрасный день ты вернешься к той земле, которую мы с тобой так любим, и ступишь на великую стезю Лунных Дев, которой мы следовали многие поколения. Ты явилась на свет такой многообещающей, такой на редкость одаренной девочкой. Но ты побоялась оставаться не такой, как все – быть особенной. Тебе так хотелось стать похожей на остальных, что ты готова была отказаться от всех данных тебе даров. Но такие врожденные способности, как у тебя, невозможно просто взять и отбросить. Они по-прежнему таятся в тебе, ожидая, когда их призовут к жизни. Ожидая, когда ты наконец вернешься домой.

Путь нашего рода долгий и полный света, но боюсь, он скоро может прерваться, и наше наследие будет утеряно навсегда. Ты – единственное, что у нас осталось. Последняя