Уйдём в предрассветный туман. Солнечный круг. Книга первая - Александр Феликсович Каменецкий

Он устал (хотя есть, почему-то хотелось не сильно), но, чтобы не столкнуться с Белоглазым или его подручными обошёл свой район почти по окраине и прибежал к одноногому Конраду. Только ему да, возможно, ещё Суслику, он был готов рассказать о своих приключениях. Но Конрад был чем-то расстроен, ворчал, охал, жаловался, что у него опять болит нога, и равнодушно выслушав Малыша, сказал, что фантазии в этом возрасте вещь хорошая и нужная, и вполне естественная, когда бы реальная жизнь, не была так сурова. Конрад, конечно, очень хороший. Из всех взрослых, так точно самый лучший, но иногда он бывает, скучен как старая дырявая калоша.

Суслик в тот день собирал подаяние (как называл это Конрад) почти до самого заката и явился с фингалом на левой щеке, баюкая левую руку и подвывая от боли и обиды. Какие уж тут рассказы о странном районе. Конрад при помощи Малыша перевязал Суслику руку разодранной на полосы старой майкой Конрада, смазал синяк мазью собственного приготовления. И, конечно, весь вечер был посвящён рассказу о злоключениях несчастного Суслика. Про свои проблемы Малыш уже почти забыл, да и оказалось Белоглазый тоже как будто забыл о Малыше. Во всяком случае, о ссоре, из-за которой Малышу пришлось бежать и прятаться, никто не вспоминал. Но о своей странной, если не сказать таинственной, ночёвке Малыш помнил и терпеливо ждал удобного случая повторить своё путешествие.

Со стороны думается, что маленький воришка и побирушка, такой как Малыш, обладает массой свободного времени. Наверно, легко судить со стороны, когда ты сыт, одет и уверен, что так будет и завтра, и послезавтра. Малыш же просто знал на собственной шкуре, что это совсем не так. Чтобы выжить, добыванию еды, а иногда и мелких медных монет, одежды со свалки южного района, различных нужных предметов приходилось отводить почти всё время дня, а зачастую и часть ночи. Редко удавалось выкроить время, чтобы сбегать вместе с Сусликом в портовый район искупаться в море, да немного прополоскать грязную одежду. А ещё ведь нужно было время почитать книгу. Приходилось читать на чердаке в доме одноногого Конрада при свете маленькой тусклой свечки (за чтение Конрад всегда хвалил, а за свечку ругал).

Выкраивать время на новый поход в заброшенный район пришлось две долгих недели. Эти две недели прошли напряжённо. Суслик боялся идти побираться, рука у него ещё болела, и Малышу пришлось работать за двоих, пока Конрад не получил, свою подачку (как он всегда называл пособие). Тогда у мальчишек выдался выходной. Суслик всё ещё был подавлен, часто плакал и боялся даже выходить из дома, и Малыш, отправившись бродить по улицам, как-то невольно (а скорее, очень даже вольно) оказался у заветного забора. Вот тут его и ждало неприятное открытие. Дождавшись, пока Старик Гердер перестанет коситься на него: «Чего это он околачивается возле кучи мусора», – Малыш дважды обошёл забор кругом, толкая доски. Несмотря на видимую ветхость забора, ни одна доска не шевельнулась – щели в заборе, в которую он пролез в прошлый раз, как будто и не было никогда. Он даже перелез через забор, чуть не разорвав при этом ветхие штаны, но обнаружил за оградой только несколько пустых заколоченных домов. Прошёл насквозь и вышел к забору с другой стороны через три минуты.

Ему уже стало казаться, что всё это, все ночные приключения, он сам придумал, начитавшись у Конрада книг о пиратах и кладах, или может, это приснилось. Оставалась последняя надежда, прийти сюда ночью и по памяти на ощупь поискать ту самую качающуюся доску в старом чёрном от времени заборе. Вот именно это и сработало. Сначала Малыш подумал, что он сходит с ума – доска и дыра в заборе, которую Малыш никак не мог найти днём (Конрад устал вытаскивать из его рук занозы), легко находилась в полной темноте на ощупь. Потом привык и перестал мучить себя вопросами (а Конрад и Суслик по-прежнему относились к его рассказам равнодушно).

С тех пор он частенько ночевал в пустом особняке. Притащил тюфяк и ящик, в общем, обустраивался. В заброшенном, а теперь вновь обживаемом Малышом доме всегда очень спокойно спалось. А по утрам почти не хотелось есть. Отсутствие его Конрад и Суслик, по всей видимости, даже не замечали, лишь иногда спрашивали, куда это он бегал так рано, а чаще и вовсе считали, что он спокойно провёл всю ночь на чердаке. Если бы не нужда добывать еду и не привычка к беседам с Конрадом и страсть к книгам, Малыш наверно переселился бы сюда насовсем, но жизнь вынуждала бывать здесь только редкими спокойными ночами.

И как же Малыш испугался, услышав за стеной незнакомый голос, чуть не сбежал не оглядываясь. За всё это время Малыш так и не встретил здесь ни единого человека, и никого не уговорил пойти с ним (впрочем, в этом он не особо усердствовал). Только любопытство остановило его. Да, любопытство. Бывало, любопытство жестоко подводило его, втравливало в разные неприятности, а никак бороться с ним Малыш не научился. Как можно устоять, если перед тобой таинственная неизвестность, или секрет или просто то, чего никогда раньше не видел. Малыш был любопытен. Наверно, именно это побуждало его раскрывать книгу каждую свободную минуту, это толкало его свернуть на ту улицу города, где он раньше не бывал (некоторые городские места приходилось посещать исключительно ночью). Это примиряло его с выслушиванием постоянного ворчания одноногого Конрада, ради его редких, но таких удивительно-интересных историй.

– Здесь очень странное место, – Малышу вдруг захотелось всё рассказать, ведь никто другой не слушал его рассказов про заброшенный район. – Сюда очень сложно попасть и ещё сложнее выбраться. Мне кажется, сам район решает, кого и когда пускать внутрь, и выпускать наружу.

– Как это?

– Я не знаю, как объяснить, но чувствую, будто это место следит за мной. Я думал об этом, и мне кажется – этот район устал от людей, от всего, что они творят. И закрылся, никого сюда не допускает. В сказках бывает заколдованный лес, а это заколдованный район.

– Так это в сказках.

– Я верю в сказки, – Малыш, тут же застеснялся своих слов, засопел, – ну в то, что иногда в жизни всё случается, как в сказке, если конечно веришь. А если не веришь, так и совсем тошно жить, наверно. Вот Белоглазый и тот верит в удачу, в свою счастливую звезду, в