Рука Джотто - Йен ПИРС

– Скажите, а почему вы решили, что картина была украдена?

На какой-то момент женщина пришла в замешательство и нахмурилась, затем лоб ее разгладился.

– Когда я вернулась, все только об этом и говорили, – сказала она. – Девушки из нашей школы много раз бывали в палаццо. Мне рассказали о краже, когда я вернулась из Швейцарии. По рассказам, в палаццо давали ежегодный бал для учениц школы, у синьоры была такая традиция. И после бала выяснилось, что пропала картина.

– И вы ничего не сказали? У вас не возникло желания отомстить обманувшему вас мужчине?

Женщина изобразила саркастическую усмешку.

– То есть сделать именно то, на что он рассчитывал? Кто поверил бы мне? Я не знала, кто украл картину. Кроме того, я боялась попасть за решетку. Он наверняка объявил бы меня зачинщицей.

– Вы встречались после этого с Форстером?

– Я уехала в Рим искать работу. Когда родился ребенок, мне пришлось отправить его к родным в Америку. Тогда все было непросто, не так, как сейчас.

Казалось, она собирается сказать нечто важное, и Флавия снова приготовилась слушать.

– Итак, вы написали нам. Зачем, могу я спросить?

Синьора Фанселли провела рукой вдоль своего изможденного тела.

– Священник. Отец Микеле посоветовал мне облегчить совесть. И я благодарна ему.

– Ну что ж, очень хорошо. Нам, конечно, придется тщательно проверить всю информацию. А теперь нужно составить официальное заявление.

– Это будет иметь какие-то последствия?

Флавия покачала головой:

– Что вы, никаких последствий, если только вы не передумаете. Тогда окажется, что я впустую потратила время…

– Я имела в виду – для него. Для Форстера, – сказала женщина с неожиданной ненавистью, испугавшей Флавию.

– Мы проведем расследование – это все, что я могу обещать. А теперь давайте попытаемся изложить вашу историю на бумаге…

– Джеффри Арнольд Форстер, – начала Флавия. Не успела она войти к себе в кабинет и бросить на стол сумку, как Боттандо подхватил ее и утащил в небольшой ресторанчик, чтобы обсудить все за обедом. – Родился в Англии 23 мая 1938 года – значит, сейчас ему… – она прикинула в уме, – пятьдесят шесть. Карие глаза, рост метр восемьдесят пять.

Боттандо скептически изогнул бровь.

– Ты хочешь сказать, она помнит все эти подробности спустя тридцать лет? Удивительная женщина.

– Я тоже выразила удивление, но она говорит, будто не хотела, чтобы в свидетельстве о рождении ее ребенка в графе «отец» стоял прочерк, поэтому скопировала данные из его паспорта еще до того, как они расстались.

– Выходит, она подозревала, что он устроит скандал из-за ребенка. – Боттандо размешал сахар в чашке с кофе и отхлебнул густой сиропообразной жидкости – уже только ради нее, по его мнению, стоило жить.

Флавия пожала плечами.

– По-моему, это просто естественная предосторожность. Чего она могла ждать – без денег, без образования, беременная и почти на десять лет старше своего любовника? Во всяком случае, она объясняет это так. Другой вопрос: как нам распорядиться полученной информацией? Одно дело – съездить в Париоли, чтобы уточнить детали преступления тридцатилетней давности, но рассылать по этому делу запросы в другие страны… Не говоря уж о том, что преступника, может, давно нет в живых.

Боттандо немного подумал и кивнул:

– Пожалуй, ты права – слишком много хлопот. Если бы мы хотя бы могли найти этого Форстера, то, пожалуй, еще можно было бы продолжить расследование, но поскольку шансы вернуть картину равны нулю – какой в этом смысл?

– Я посмотрю досье на скупщиков краденого. Для проформы. Вдруг Форстер окажется постоянным покупателем?

Генерал кивнул:

– Хорошо. И для порядка напиши коротенький рапорт с пометкой «в архив». Она сделала официальное заявление?

– Да. Она очень слаба, поэтому я записала все сама с ее слов, а она только расписалась. Ей недолго осталось, бедняжке. Меня поразило, с какой ненавистью она говорила о Форстере. Она так и не смогла его простить и винит его во всех своих несчастьях.

– Это неудивительно, учитывая, как он с ней обошелся.

В голове Флавии зародилась идея.

– А знаете что?.. Джонатан завтра утром летит в Англию. Я могу попросить его навести справки. Просто узнать, слышал ли кто-нибудь еще об этом человеке. А я тем временем могу съездить во Флоренцию – может, кто-нибудь подтвердит рассказ синьоры Фанселли.

Боттандо отрицательно замотал головой:

– Нет, не стоит. Не трать время.

– О-о, – разочарованно протянула Флавия. – Ну ладно, как скажете. Кстати, о трате времени – как поживает наш друг Арган?

Боттандо нахмурился.

– Не надо манипулировать мной, приплетая сюда Аргана. Это дело не имеет к нему отношения.

– Ну разумеется.

– К тому же он в последнее время стал очень мил.

– О-о?!

– Да. Сидит в своем кабинете тихо, как мышка, даже носа не кажет.

– И вы успокоились?

– Конечно, нет. Наверняка, он что-то замышляет. Поэтому я не намерен совершать сейчас рискованные поступки. Кто знает, с какой стороны он нанесет удар в следующий раз.

– Понятно.

– Если сможешь выяснить, отчего так изменилось его поведение…

– Я посмотрю, что можно сделать.

Глава 3

Возвращение Аргайла на родину ознаменовалось героической битвой с архаичной системой лондонской подземки. У него испортилось настроение еще в аэропорту Хитроу, когда в отделе регистрации паспортов перед ним буквально за несколько секунд выстроилось чуть ли не все население земного шара, образовав гигантскую очередь. Затем уйма времени ушла на то, чтобы получить багаж, и, когда он наконец добрался до железнодорожной платформы, скрипучий голос репродуктора без зазрения совести объявил, что отправление поездов на Лондон задерживается по техническим причинам.

– Добро пожаловать в Англию – страну «третьего мира», – пробормотал Аргайл, отчаянно повиснув на подножке переполненного вагона, когда поезд, до отказа набитый пассажирами, с визгом и скрежетом тяжело тронулся с места. Казалось непонятным, как туда может вместиться кто-то еще, однако на следующей станции это произошло, в результате чего поезд застрял на целых пятнадцать минут, отъехав от станции всего сто ярдов. В конце концов Джонатан вынырнул из подземки на площади Пиккадилли, чувствуя себя почти так же, как Ливингстон, проторивший дорогу сквозь джунгли, и, чтобы подкрепить силы, зашел в первое попавшееся кафе.

Напрасная надежда – он понял это сразу, как только ему принесли кофе – бледно-серую жидкость, запах которой не имел ничего общего с ароматом кофе. «О Господи, – подумал он, отпив первый глоток – на вкус напиток оказался столь же плох, как и на вид, – что происходит с моей страной?»

Он отставил чашку, вышел на улицу, пересек Пиккадилли и свернул на Бонд-стрит. Отсюда ему оставалось пройти несколько сотен ярдов. Взглянув на свинцово-серое небо, Аргайл зябко повел плечами и пожалел, что легко оделся и не захватил с собой зонтик. Перенестись в июле из Рима в Англию – не всякий организм выдержит такую встряску. У Аргайла возникло ощущение, что он потратил уйму времени и денег только ради того, чтобы отсрочить на несколько дней принятие неизбежного решения.

– Джонатан, дорогой мой. Как добрался? – приветствовал его Эдвард Бирнес, когда молодой человек зашел в безлюдную галерею. Его бывший работодатель снял со стены картину Джованни Паоло Панини и потащил ее к противоположной стене.

– Плохо.

– О-о. – Бирнес поставил картину на пол, несколько секунд смотрел на нее, затем вызвал ассистента из соседнего зала и попросил повесить ее на прежнее место. – Не обращай внимания, – сказал он, когда с этим было покончено. – Пойдем лучше пообедаем. Возможно это поднимет тебе настроение.

Бирнес был сибаритом и любил вкусно поесть. «По крайней мере поем нормальной еды», – подумал Аргайл. Перед выходом Бирнес дал подчиненным подробные указания на случай, если неожиданно появится клиент, и бодрым шагом вышел на улицу. Узкими переулками он провел Аргайла к невзрачного вида зданию с непрезентабельным входом.

– Симпатичное местечко, не находишь? – с довольной улыбкой сказал Бирнес, когда они вошли в полуподвальное помещение, оказавшееся рестораном.

– Где мы?

– В клубном ресторане. Его решили открыть несколько дельцов от искусства, когда почувствовали, что сыты по горло безумными ценами в окрестных заведениях. Сюда можно спокойно пригласить выгодного клиента и при этом не повышать вдвое цену товара, чтобы окупить еще и совместный ужин. Изумительное решение. Теперь у нас есть отличная кухня и вино, небольшой побочный бизнес и цивилизованное место, где можно хорошо посидеть. Чудесно, правда?

Что до Аргайла, то он предпочел бы проводить досуг вдали от коллег по бизнесу. Обедать вместе с людьми, которые выступают твоими конкурентами на аукционе, – ему это не казалось хорошей идеей. Но он понимал, что Бирнесу с его легким, общительным характером близкое соседство коллег не кажется обременительным. Он ощущал почти райское блаженство от мысли, что может держать под контролем своих главных конкурентов, сидя перед полной тарелкой еды.