Другие грабли. Том 2 - Сергей Сергеевич Мусаниф

На первый взгляд, это были бы весьма позитивные изменения. Если я сейчас пущу ему пулю в башку, то он не сможет прыгнуть в прошлое и отправить майора в реанимацию. И для него самого-то большой разницы, в принципе, не будет, потому что нашу с ним третью встречу он все равно не переживет.

Но это все тоже было на тоненького.

А что, если реанимация как раз-таки оберегает майора от бандитской пули, которую он мог бы поймать, если бы остался в строю? С этими хронопарадоксами всякое может быть.

Ну и, что самое главное, я не чувствовал в себе внутренней готовности застрелить Седьмого вот так, расчетливо и хладнокровно, когда непосредственной опасности он не представляет. Зато никаких угрызений совести относительно того, что я завалил его в честной перестрелке, я не испытывал.

— Давайте просто не будем вот до этого всего доводить, — предложил я.

Бойцы, стоявшие у входа в шлюз, расступились, пропуская начальство.

В среде директоров институтов есть две крайности. На одном полюсе находится чистый ученый, настолько очарованный предметом своих исследований, что до всего остального ему просто нет дела, и административные обязанности приходится тащить его помощникам и заместителям. На другом же полюсе стоит эффективный менеджер, прагматичный, продуманный и циничный, и бывает, что его знания о том, чем вообще занимается его организация, у него довольно поверхностны. Наверное, идеальный руководитель находится где-то в золотой середине между этими крайностями, но местными верховодил первый тип.

Это был благообразный, но несколько растрепанный старичок в пыльном лабораторном халате, накинутом поверх старомодного даже для наших времен костюма-тройки. Впрочем, мода циклична, и вполне может быть, что у них тут как раз был очередной виток…

Может, поэтому тут все и навернулось.

Старичок с совершенно ненаигранным изумлением воззрился на кучу выставленного напоказ оружия, закончив свой осмотр на моем пистолете, приставленном к голове его подчиненного.

— Уберите оружие, — сказал он. — Это совершенно лишнее, я не вижу никакого смысла кого-то здесь убивать.

В качестве жеста доброй воли я отвел ствол в сторону. Самозваные спецназовцы опустили свои автоматы дулами вниз и потянулись на выход.

— А вы, я так понимаю, Василий, — сказал он мне. — Хроноартефакт, с которым доктор Пригов не смог совладать.

Седьмой потупился.

Скоты все-таки эти потомки, подумал я. То хроноартефактом назовут, то агентом хаоса, а чаю попить так никто и не предложил. Не видят они во мне человека, только научную проблему.

— Пойдемте, Василий, — предложил старичок. — Не будем мешать работе.

— Куда?

— Ко мне в кабинет, — сказал он. — Вы ведь хотите поговорить?

— Ясен-пень, он поговорить хочет, ек-макарек, — из-за спин техников вынырнул сухой чувак лет эдак далеко за шестьдесят. В отличие от всех остальных, он был одет в военную форму. Правда, без знаков различия и уже довольно застиранную. На бедре у него висела кобура с чем-то очень массивным. Чуть ли не с музейным «маузером». — Потому что если бы он хотел всех здесь положить, то здесь бы уже все лежали. Я тебе говорил, Иваныч, что твои соколы много не навоюют. Надо было спецов у минобороны запрашивать.

— Я запрашивал, Егор Михайлович, вы же знаете, — начал оправдываться директор. — Мне не дали. Сказали, угроза неочевидна, есть более насущные задач, подходящие министерству по профилю.

— Люди заняты, люди бюджеты пилят и за алмазные месторождения в Африке воюют, — процедил Егор Михайлович сквозь зубы. — Не смотри наверх, ек-макарек. Может, оно само рассосется. Глядь — а ничего и не рассосалось.

— Егор Михайлович, вы бы поаккуратнее…

— Да-да, за мой длинный язык они меня сюда и сослали, ек-макарек, — сказал Егор Михайлович. — Почетная должность и прибавка к пенсии в сто пятьдесят рублев. А сейчас-то они уже мне что сделают? Да и где они все вообще? Ой, они же сами уже рассосались. Потому что трутни и прочая шелупонь пропадают из реальности первыми, такая вот историческая справедливость, хотя и запоздавшая слегка.

— Я же уже объяснял, что дело вовсе не в исторической справедливости, а в поле относительной темпоральной стабильности, которое создают действующие в суперпозиции структуры нашего института, но это сугубо непостоянный эффект…

— Шел бы ты, Иваныч… в свой кабинет, — посоветовал ему Егор Михайлович. — А с Василием я сам поговорю, ек-макарек. Мы с ним быстрее общий язык найдем, а то ты как начнешь про свои структуры в суперпозиции задвигать, так он от скуки помрет, а зачем нам здесь лишний труп?

— Вы уверены, Егор Михайлович?

— А то ж, — он похлопал ладонью по своей здоровенной кобуре. — Да и Василий, я думаю, глупостей делать не будет. Не будешь же, Василий?

— Постараюсь, — скромно сказал я.

— Видишь, он постарается, — сказал Егор Михайлович.

— Что ж, тогда не буду вам мешать, — с явным облегчением выдохнул директор и стремительно покинул шлюз, оставив нас втроем.

Я окончательно убрал пистолет от головы Седьмого и сунул оружие в карман. Но на предохранитель ставить не стал, и руку решил держать поблизости.

— Ну и где ты накосипорил, доктор? — обратился Егор Михайлович к Седьмому. — Маршрут был известен, точка остановки тоже. позиция выбрана идеально, я же сам ее выбирал. От тебя требовалось только одно — не промазать. Но ты все равно промазал, ворошиловский стрелок с докторской степенью. Как так-то?

— Наверное, поправку на ветер сделал неправильно, — сказал Седьмой.

— Ой, дурак, — сказал Егор Михайлович. — Надо было мне самому идти.

— Вы не подходите.

— Знаю, ек-макарек, что не подхожу, — сказал он. — Но лучше раствориться и сгинуть в тумане меж времен, чем быть свидетелем вселенского позора. Пойдем, Василий, побеседуем. А ты, доктор, давай, работу над ошибками проводи, координаты мы уже загрузили.

— Шлюз только мне освободите, — сказал Седьмой.

— Твоя правда, — согласился Егор Михайлович, мягко положил мне руку на плечо и подтолкнул в направлении выхода. Ладонь у него была сухонькая, но жесткая, и сила в теле еще осталась, хотя уже и не в тех количествах, что в молодости.

Мы вышли в коридор, и двери шлюза сразу же закрылись за нашими спинами. А потом в стенах что-то зажужжало, завибрировало и я ощутил легкий запах паленой проводки.

— Оборудование выходит из строя от слишком интенсивного использования, — пояснил