Другие грабли. Том 2 - Сергей Сергеевич Мусаниф

Другие грабли. Том 2

Интермедия

Агент Джонсон (почти два метра делового подхода в строгом темно-сером костюме и с пистолетом в наплечной кобуре) и доктор Хокинс (метр шестьдесят два жизнерадостности в белом халате) почти синхронно сели за стол перед пристегнутым к стулу пациентом и выложили перед собой чистые блокноты для записей.

— Что ж, начнем, — бодро заявил доктор. — Я — доктор Хокинс, это — специальный агент Джонсон, а вас как зовут?

— Алекс Эддисон.

Зашуршали ручки. Оба записали имя и фамилию в свои блокноты.

— Ваш возраст?

— Тридцать четыре года.

Снова шуршание.

— Ваша расовая принадлежность?

— Афроамериканец.

Доктор посмотрел на абсолютно белую кожу пациента и ничего не записал. Агент Джонсон сделал пометку у себя в блокноте: ниггер. Доктор сочувственно улыбнулся агенту. Он уже беседовал с пациентом и знал, что самое сложное впереди.

— Ваш пол?

— Квир.

— Что это значит? — поинтересовался агент Джонсон. — Вы пришелец с другой планеты?

— Еще одна демонстрация преобладающего здесь пещерного невежества, — констатировал Алекс Эддисон и закатил глаза, что на его сморщенном старческом лице смотрелось весьма комично. — Я — гендер-демифлюид-альтернативный, так понятнее?

— То есть, в зависимости от ситуации вы можете быть мужчиной, женщиной и боевым вертолетом СН-37 «мохаве»?

— Если бы вы знали, как мне надоели эти тупые шуточки от белых привилегированных шовинистических цисгендерных мразей, — заявил Алекс Эддисон. — Но ничего, маятник еще качнется в другую сторону, вы еще узнаете, что и мы тоже, и что жизни черных имеют значение… Вы еще много чего узнаете.

— Тогда давайте сразу к этому и перейдем, — предложил доктор Хокинс. — Значит, вы утверждаете, что президентами США станут негр, актёр, эксцентричный миллионер и человек, страдающий от прогрессирующей старческой деменции? И что двое последних будут бороться между собой?

— Немного не в такой последовательности, но да, я утверждаю.

— И что после того, как мы победим коммунистов Советского союза в холодной войне, нас будет ждать торговая война с китайскими коммунистами?

— Именно так. Они не простили нам бомбардировку их посольства в Белграде.

— Мы разбомбили китайское посольство в Европе? — немного удивился агент Джонсон. — Что ж, наверняка у нас были для этого веские причины.

— Такие же веские, как и для вторжения в Ирак.

— И с кем еще мы будем воевать?

— Корея, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Сомали, Ливия, Афганистан… Всех я не упомню. Хотите, я вам про бойню в заливе Свиней расскажу?

— Обязательно вас послушаю, но чуть позже, — сказал агент Джонсон. — Сейчас давайте проясним главное. Из какого вы года?

— Из две тысячи двадцать первого, — сказал Алекс Эддисон. — Я умер во время пандемии ковида-19. Предполагаю, что не от самого ковида, а от последствий вакцинации, навязанной нам фармакологическими компаниями. Но доказательств этого я предоставить, разумеется, не могу.

— Что ж, на сегодня я услышал достаточно, — сказал агент Джонсон. — Пойдемте, доктор.

— Эй, вы куда? — возмутился Алекс Эддисон. — Мы же только начали… Я же вам еще о лутинге не рассказал, об институте отмены, о том, что гомосексуализм больше не считается болезнью, женщины могут зарабатывать больше мужчин, а презервативы можно спокойно купить в любой аптеке…

* * *

Они остановились в коридоре, и агент Джонсон закурил сигарету.

— По найденным у него водительским правам, выданным в Аризоне, пациента зовут Линдон Форд и ему семьдесят четыре года, что вполне соответствует его внешнему облику, — сказал доктор, глядя на агента снизу вверх. — И он, совершенно очевидно, не черный и не боевой вертолет «мохаве». Поэтому мне крайне интересно, что по этому поводу думает ФБР и почему ФБР вообще этим случаем заинтересовалось. Он не просто сумасшедший, а внедренный к нам агент влияния коммунистов?

— К сожалению, он может оказаться ни тем, ни другим, — сказал агент Джонсон.

— То есть, вы хотите сказать, что…

— Это абсолютно секретная информация, — сказал агент Джонсон. — И прежде, чем мы продолжим этот разговор, вам надо будет подписать кое-какие бумаги. А пациента этого мы у вас, разумеется, заберем…

Пролог

Люберцы.

Люберцы никогда не меняются.

На этот раз их было трое и они были постарше. Не гопники, а уже почти братки. Одеты они были по-летнему — кроссовки, футболки, спортивные штаны. По погоде, в общем-то, одеты.

Мне в моей осенней куртке и ботинках стало жарко уже практически сразу же по прибытии. Поэтому, пока я окончательно не пропотел, я начал снимать с себя куртку.

За этим занятием они меня и застукали.

— Правильно делаешь, дядя, — сказал один из братков. — Потом сразу сюда ее кидай, уж больно мне фасон нравится.

— Да что же мне так с вами не везет? — вопросил я. — Почему вас так и тянет ко мне, так и тянет? Ведь есть же и более простые способы покалечиться. Под электричку же можно прыгнуть, например, или просто в стену с разбега…

— Слышь, пассажир, а ты откуда вообще нарисовался такой нарядный? — поинтересовался другой. — Ведь не было же никого.

— И чего так тепло оделся? — спросил третий. — Болеешь?

Они не были похожи на людей, которым не хватает на одежду. На всех трех накачанных шеях висели цепи, на одной даже золотая. Ну, по крайней мере, желтая. Скорее всего, они явились сюда не ради гоп-стопа, а до меня докопались просто из любви к искусству и из ностальгических чувств.

Типа, лихая беззаботная юность, мечты о том, как они будут крышевать ларьки, махаться стенка на стенку и все такое.

А я был задумчив, меланхоличен и совсем не в настроении драться. Положа руку на сердце, хочется заметить, что с возрастом это настроение посещало меня все реже и реже. То ли я взрослел и с каждым прожитым годом становился все мудрее и мудрее, а то ли просто устал.

А сейчас, вдобавок, я был под впечатлением от недавно пережитого. Я видел то, что эти ребята никогда не видели и не увидят. Я наблюдал закат цивилизации, крушение мира, агонию нашей планеты. Наверное, я и сам бы хотел это развидеть, но знал, что