Ягоды страсти, ягоды смерти - Татьяна Гармаш-Роффе

Влада это неимоверно тяготило. Эта рыжеволосая (если не сказать красноволосая) женщина, любившая яркие платья с большими вырезами, не нравилась ему, он не желал состоять с ней в связи, однако выходило каким-то образом, что состоял! Впрочем, это для посторонних. Ева-то знала, чувствовала, что никаких отношений у них нет! Влад не сомневался в этом: он видел в ее взгляде тоску неудовлетворенности... Но при этом она упорно создавала видимость их отношений... – в угоду своему тщеславию?

Нужно было это как-то поломать, расставить акценты...

Нужно! Но как?

Он не привык сражаться с женщинами...

Игнорируя испытующий взгляд Евы, он пробрался на свое место и пустился в очередной экскурс о винах, крутя по очереди бутылки в руках, показывая этикетки и объясняя их значение. Когда же банкет наконец закончился, он торопливо выскользнул из зала, как делал последнее время из-за Евы, опасаясь новых ее инициатив.

...Даша поджидала его в холле. Чтобы дослушать лекцию о винах, объяснила она.

Влад немного растерялся.

– Юля сказала, что тебя выбрали сомелье года! У меня есть редкий шанс узнать все о вине из первых, так сказать, рук!

– Юля... А ты-то как на банкете оказалась?

– Она меня зовет иногда на банкеты, когда людей недобор, – засмеялась Даша. – И ей польза, и мне интересно поглазеть на народ, где я еще такое увижу? И потом, на банкетах вкусно кормят, – простодушно пояснила она.

В огромных зеркалах холла они отразились на мгновенье рядом: он, двадцатидевятилетний мужчина, и эта малолетка рядом. Зачем, вообще-то, школьнице разбираться в винах? Ей рано!

Хотя секундочку... Если она училась с Юлей в одном классе, что следовало из короткого диалога подруг, то ей должно быть... двадцать четыре – двадцать пять! О, спасибо, что не шестнадцать! Но выглядит она и впрямь старшеклассницей, максимум первокурсницей. Небольшого роста, в бледно-розовой рубашечке и легкой серой юбке со складками, в туфельках-балетках. Волнистые русые волосы разделены косым пробором, с одной стороны розовая заколка, как у пацанки... И эти очочки в розовой оправе, которые она время от времени поправляла тонким пальчиком без маникюра... Забавная.

Они с Дашей вышли на улицу вместе. Май медленно вызревал из апреля, полосуя прохладный воздух нежными струями тепла, настоянного на оживающих почках и травах. Влад вдохнул полной грудью, раздувая ноздри.

Весна, конечно, пробуждает в людях любовные чувства, движение соков, как в деревьях и травах, и это нормально, люди – часть природы. Но Владу весна представлялась скорее проснувшимся ребенком: еще заспанный и чуток заторможенный, он уже сияет свежей, счастливой улыбкой!

Влад вспомнил, что рядом стоит девушка.

Неловкость.

Вышли-то они вместе, да момент выхода короток. Как только закрылась за ними дверь ресторана, сразу возникло слово «пошли». Пошли – куда? В каком месте разговор продолжить?

– Может, посидим... где-нибудь?

Он имел в виду кафе. Но она спросила:

– У тебя? Или у меня?

Опа-на! Перспектива оказаться в постели с едва знакомой девицей его никак не устраивала. Наутро она будет считать, что у них отношения, и ему снова придется всеми силами откручиваться от навязанных ему обязательств... В общем, он это уже проходил. И до Евы, и с Евой.

Владу не нравились женщины, которые пытались его «взять». Его абсолютно не волновали проблемы равноправия полов, он просто устроен так: его мужское начало категорически противилось подобному обхождению! А может, он ошибался, приписывая свою нелюбовь к инициативным дамам мужскому началу? Может, все дело в том, что он охранял свой мир от чужих? Их инициативность ощущалась им как бесцеремонность, словно кто-то без спросу вламывался в его жилище и немедленно пытался в нем обосноваться навсегда под предлогом невесть когда и откуда возникших «отношений»...

Беда в том, что девушки всегда хотели «отношений», из которых в перспективе вытекало замужество. Эта практичная цель заложена в них природой, и Влад природу уважал, но... Она заставляла женщин действовать несколько излишне напористо. Во всяком случае, с ним, с Владом: обманчивая мягкость его внешности вызывала в них желание прибрать к рукам «бесхозного мужика» – именно такие слова о себе он однажды случайно услышал в разговоре официанток ресторана.

Но он вовсе не был «бесхозным», он был своим собственным! И совершенно не требовалось ему, чтобы его «прибирали к рукам»! Он хотел, чтобы однажды случилось все само собой, легко и невесомо, будто что-то смешалось в воздухе, как смешиваются два аромата, превращаясь в «букет»...

Он совершенно не представлял, как это должно произойти, как это поймется и почувствуется, но до сих пор ничего похожего с ним не случалось, и он ждал. Должно же когда-нибудь такое случиться?

Вот тогда – и только тогда! – можно будет начинать «прибирать к рукам» друг друга... Потихоньку, не торопясь, приручая к себе, приручаясь самому, чтобы затем вместе войти в... В то, что называется любовь. Под этим туманным словом Влад понимал сильное и всеобъемлющее чувство, способное придать новое измерение жизни. Он верил, что оно существует. Даже если до сих пор не довелось его испытать.

А пока, в ожидании лучших времен, он предпочитал просто секс, и у него имелась хорошая подружка, которая, по каким-то своим причинам, тоже предпочитала просто секс. У них были отличные отношения, никакого флирта, чистая дружба, полное взаимопонимание... Их дружбу можно было бы даже назвать совершенно платонической – вот такой парадокс!

– Я имел в виду... Может, в кафе? – с легкой прохладцей спросил он.

– Только что отсидели в одном ресторане, теперь в другой? Там накурено и вообще... Хочется в домашней обстановке поболтать!

Даша, казалось, не заметила его прохладцу.

– Но я... у меня... – Он быстро прикинул: она наверняка живет с мамой, которая волнуется о ее... хм... пищеварении... Значит, к ней нельзя, и, если он сейчас открутится от приглашения к себе, то вопрос сам собой завянет! – У меня дома бардак... – смущенно закончил он.

– Поехали ко мне, – безмятежно предложила Даша. – Тут недалеко, несколько станций. Или ты на машине?

– На метро...

– Я тоже. Доскажешь про вино!

– Но... У тебя же мама... Я слышал, ты говорила с ней...

– Ну и что? Мама тоже с удовольствием послушает! Ты так здорово рассказываешь! Поехали?

Наличие мамы, готовой пополнить собой аудиторию, Влада вполне примирило. Значит, Даша действительно хотела только поговорить о вине и никаких видов на него не имеет! Зато интерес к вину дорогого стоил в его глазах.

Влад еще раз окинул Дашу изучающим взглядом и осторожно принюхался.

Нюх его был очень острым, да, что отличало его от обычных людей. Но не только это. Влад воспринимал запахи как зверь, то есть не делая различий между «хорошими» и «плохими», как их понимало большинство. Естественные запахи тела никогда не оскорбляли его обоняние. Основная демаркационная линия пролегала для него в иной плоскости: закончился процесс брожения или нет?

Пиарщица Юля, к примеру, пахла ромом, сладко и плоско. А Ева пахла текилой – хмельно и безапелляционно, без нюансов. Так пахнет блуд, который не умеет придать себе благородный вид... В обоих этих запахах, столь разных, отчетливо наличествовала нотка брожения – резкая, сивушная. От которой наутро болит голова. И еще какое-то место в груди, где, по слухам, обитает душа.

Тогда как вино или коньяк – это напитки гармоничные. Брожение в них закончилось, как подростковые прыщи, – они стали мудрыми и душа их зрелой.

Принюхавшись к Даше, он с удивлением ощутил, что пахла она смородиной. Точнее, смородиновой почкой. Это был запах ДО брожения, первородный, запах чистоты и наивности...

– Поехали! – легко ответил он. – Подожди только пару минут, вино возьму для дегустации, я мигом!

Он сгонял в ресторан, стараясь не попасться Еве на глаза, схватил две бутылки, которые намеревался предложить Даше и ее маме для сравнения, для наглядности. Через пять минут они уже входили в метро, а еще через двадцать минут – в квартиру Даши.

В квартире было тихо и темно. Похоже, мама Даши легла спать.

– Проходи сюда, – девушка указала ему на коридор, ведущий к кухне. – Ничего, что не в комнате?

– Нормально.

– У меня в квартире даже обеденного стола нет... Всех приглашаю на кухню, – улыбнулась Даша. – Там удобнее!

Что-то в ее фразе... «У меня в квартире»... Не у нас – у меня!..

– Сколько бокалов ставить? Мне два, для сравнения, да? А ты сам будешь пить, тебе ставить? – спросила Даша.

– Тебе два. И маме твоей два, – нашел Влад способ выяснить недоразумение. – А мне один. Я просто немного выпью за компанию с вами.

– Маме не нужно. Ее вообще-то тут нет, по правде говоря... Она живет отдельно от меня. Или я живу отдельно от нее, – засмеялась Даша. – У нее новый муж и двое маленьких детей. Мы с мамой дружим, но жить вместе... Это перебор, согласись! Это моя квартира, вернее, она родительская, но мама перебралась к новому мужу, а папа – к новой жене.