Сквозь снег и пепел - Агата Соболева

отбиваться, стонала в мольбе оставить ее, но звери не уходили, они прижимали ее к сырой земле, иногда вонзали в плоть клыки…

Затем пришла тьма. Черная. Бесконечная. Густая и вязкая. Больше не было образов, чувств… Пустота. И тем она была прекрасна. Покой…Наверное, так выглядит смерть. Окончание мук телесных и грызущих разум. Блаженное ничто. Оно тянулось и перетекало, пока его не нарушил неожиданный гость.

Боль. Она ворвалась стремительно и транслировала свой сигнал по всем каналам. Доказывая, что это еще не конец, что реальность еще не готова отступится.

Вдох. Выдох. Воздух комком стекловаты прокладывает путь в легкие и обратно. Колючий, царапающий. Слишком густой и тяжелый.

Жажда. Во рту так сухо, что, кажется, язык присох к зубам.

Мышцы. Кожа. Суставы. Все ныло и дергало, как нарыв.

Голова. Тяжелая, будто налитая свинцом. И кроме него там нет ничего. Только тяжесть. Плотная. Одновременно и слишком густая, и пустая.

Эти ощущения были первыми нормальными, настоящими и не изуродованными бредом.

Постепенно ощущения тела сложились в единую картину. Лежит. На боку. Органы чувств тоже запускались один за одним. Вот сквозь сомкнутые веки сочится свет. В ушах гул, сквозь который донеслось шуршание и легкий стеклянный звон. Близкий стеклянный звон. Как звенят осколки расстрелянных бутылок… Всплеск адреналина. Глаза распахиваются. Зрению не удается сфокусироваться. Плавающий в мути силуэт на фоне светлого пятна. Но миг, два…и пелена рассеивается достаточно, чтоб разглядеть. В полуметре от ее лица, в круге света мужские руки, набирающие в шприц что-то из ампулы. Сердце пропускает удар. Образы из ее психоделических бредней вдруг стали настолько реальными, что почти осязаемыми. Как вспышки, в памяти замелькали картинки. Ржавая тачка. Снег. Кровь. Лес. Темнота. Холод. Клубничные облака. Вадик. Бекон. Костры. Тела на вертеле. Толпа. Отчаянье.

Я не смогла…

Единственное, что на повторе закрутилось заунывной мелодией в мозгу. Чувство безысходности сдавило и без того с трудом вздымающуюся грудь. Она не двигаясь наблюдала за тем как поршень движется, втягивая в одноразовый шприц слегка мутноватую жидкость. Ей не хотелось знать для чего она. Возможно, чтобы ее обездвижить и она не смогла убежать, вдруг опять схватится за пистолет… Пистолет… Да, какая ирония… она доверилась вслепую. Снова. Будто было мало той компании, что подобрала ее на трассе. Она снова позволила запихать ее в машину… И где она сейчас? Та же заправка? Где-то здесь должны быть те девушки… Что с ними стало?… Может это они были покрыты румяной корочкой среди бетона и озверевшей плотоядной толпы? При мысли о том, что ее наденут на вертел, и, возможно, заживо, вырвался судорожный вздох, который она не успела подавить. А так хотелось хоть чуть-чуть отсрочить неизбежное. Муки и ужасную смерть. Но вот на этот звук руки со шприцом замерли. Девушка прикрыла веки, пытаясь сглотнуть тугой комок, вставший в горле. Она не хотела видеть и знать. Она хотела умереть быстро. Она молила об этом, издав тихий всхлип. Хотелось плакать, но слез не было в ее теле, настолько оно уже было измождено. Ее плечи слегла задрожали.

Сильные мужские пальца взяли ее руку и выше локтя больно стянуло конечность. Жгут? Пронзающая тонкая боль в сгиб и…темнота. Блаженная пустота. Без боли и страха…

* * *

Медленно реальность просачивалась в одурманенное сознание. Будто сквозь толщу воды доносились глухие звуки, напоминающие разговор. Дышать было тяжело, словно жидкость наполнила и легкие. Слабый свет проникал под тонкую кожу век, но никак не получалось еще вырваться из вязкого плена и открыть глаза.

Пульс наращивал темп. Страх вернуться в действительность был намного сильнее страха остаться в небытие. Уж лучше когда над твоим телом глумятся когда ты за пределами этого мира, чем знать, видеть, чувствовать, бояться.

Сначала попыталась сконцентрировать внимание на своих ощущениях. Лежит теперь на спине. В голове пульсировала ужасающая мысль, что у нее уже не схватает конечностей. Попытаться пошевелиться было страшно, поэтому пока нужно просто причувствоваться, хотя тело затекшее и отзывается сплошной болью и онемением. Слух… Понемногу мутность звуков рассеивалась и сквозь пульсирующую в ушах кровь, разгоняемую бешено колотящимся сердцем, стали различаться слова.

— Да, я понял тебя. Все сделаю.

Мужской голос был глубоким, низким и немного тягучим. В его интонациях чувствовалось раздражение. Девушка замерла и пыталась вслушаться в разговор, надеясь не привлекая внимания получить хоть какую-то информацию о своем положении.

— Сейчас перевозить не вариант, рисковано.

Пауза.

— Да я задолбался…

Шаги. И тишина. Ушел?..

Еще некоторое время борьба со своим телом и наконец медленно приподнимаются дрожащие веки. Свет больно ударил по зрению. Его источник находился прямо напротив. Поначалу образы не четкие, качаются и расплываются. Только моргнув несколько раз удалось вернуть четкость. Лампа. Настольная. Но стол не был похож на разделочный у мясника, или даже стальной операционный как в фильмах про маньяков, расчленяющих своих жертв. Мягким светом светится монитор ноутбука, рядом кружка, неаккуратная стопка бумаг и папок.

— Я тебе позже перезвоню, — раздалось слишком близко.

Сердце больно ударяется о ребра. Глаза широко раскрываются, устремляя взор вверх.

Он навис над ней. Высокий, широкий в плечах и спине. В одной из огромных ручищ блеснул корпусом телефон, вторая рука опиралась на стену где-то у изголовья. Густая щетина покрывала большую часть его лица, а темные волосы падали на глаза.

Паника. Она пронеслась как цунами, сметая все прежние страхи на своем пути. Тело охватила мелкая дрожь, заставляя стучать зубы. Грохот сердца, стук зубов и судорожное дыхание, перекрещеные взгляды.

— Как понимаю, с добрым утром?

Глава 6

— Вроде на этот раз не бредишь… — он внимательно вглядывался в ее лицо, насколько это позволял полумрак.

Огромные глаза лихорадочно блестят в ореоле темных запавших глазниц и неотрывно смотрят на него. Она и в бреду открывала глаза и глядя куда-то, в только