Кто убил президента Кеннеди? - Игорь Ефремов

Сравнение протоколов допросов с выводами, сделанными руководителями Комиссии и включенными в Отчет, обнаруживает множество несоответствий и логических несуразностей. Видно, как составители Отчета (которых правительство еще и торопило закончить расследование к 1 июня и лишь с трудом отодвигало срок сдачи, даря то неделю, то две, и так — до конца сентября) постепенно поддавались привычке манипулировать свидетельскими показаниями и отбирать их не по признаку правдоподобия и убедительности, а по признаку выгодности-невыгодности для клиента. Клиентом же, в образовавшемся вакууме, Комиссия избрала версию, предложенную ей в самом начале правительством и ФБР: оба убийцы (Освальд и Руби) действовали спонтанно, импульсивно и в одиночку. Председатель Комиссии Уоррен прямо заявил об этом на заключительном банкете, сказав, что отношения с правительством строились по аналогии отношений адвокат — клиент. Этим он также хотел подчеркнуть, что участники Комиссии обязывались хранить в тайне то, что им стало известно, ибо их «клиент» открыл им доступ к конфиденциальной информации.

Интересно, что поначалу судья Уоррен, видимо, предчувствуя невыполнимость ставившейся перед ним задачи, отказывался возглавить Комиссию. Но президент Джонсон призвал к его патриотизму, заявив, что когда стране грозит раскол и утрата доверия, когда сотрясены ее основы и президент заявляет, что вы — единственный человек, способный справиться с задачей, вы не можете сказать «нет» — не так ли?

Возможно, что восстановление спокойствия в стране и доверия правительству было необходимой и благородной целью, и люди, сознательно устремившиеся к достижению ее, действовали из лучших побуждений. Возможно, они даже не отдавали себе отчета в том, как облегчалась их задача при подобной переориентации: не отыскание правды, но отстаивание версии, восстанавливавшей спокойствие. Такой поворот событий выводил адвокатов — членов Комиссии — на проторенную дорожку. Теперь у них был клиент, чьи интересы следовало защищать, был небывалый судебный зал с миллионами «присяжных», был поток свидетелей и вещественных доказательств. Все приобретало привычную и понятную форму.

Задача упрощалась еще и тем, что «противник» был безмолвен до поры, неискушен в юридических тонкостях, лишен реальной возможности влиять на разбирательство, растерян, удручен. Имя ему было — здравый смысл.

Победить его казалось нетрудно.

4. КАК РУБИ ПРОНИК В ГАРАЖ? (Официальная версия)

Выращивай дерево лжи, но — из семени правды. Не уважай лжеца, презирающего реальность. Ложь должна быть логичней действительности. Усталый путник да отдохнет в ее разветвленной сени. День посвятивши лжи, можешь вечером в узком кругу хохотать, припомнив, как было на самом деле.

Основанная главным образом на показаниях Руби и двух его служащих, официальная версия была сформулирована Комиссией следующим образом:

Выйдя из дому незадолго до 11 часов утра 24 ноября, 1963, Руби отправился к автомобилю, захватив свою таксу Шебу и транзисторный приемник. Он положил в карман пистолет, который обычно возил в багажнике машины в мешке с деньгами… Проезжая мимо полицейского управления по Мэйн-стрит, он увидел толпу, собравшуюся у здания…

Машину отпарковал на стоянке напротив телеграфного отделения Вестерн-Юнион. Ключи и кошелек положил в багажник, запер его, а ключ от багажника, где было около тысячи долларов наличными, спрятал в отделение для перчаток. Двери машины оставил незапертыми.

С пистолетом, двумя тысячами долларов наличными, без документов Руби вошел в телеграфное отделение и заполнил бланк перевода на 25 долларов для Кэрен Карлин (танцовщица из его кабаре)… Ему была выдана расписка со штампом, указывающим точное время отправления 11.17… Пройдя один квартал, отделявший почту от полицейского управления, Руби спустился в (подвальный) гараж по северному въезду и остановился за спинами полицейских и репортеров, ожидавших перевозки Освальда. Когда Освальда вывели из конторы внутренней тюрьмы (11.21), Руби быстро двинулся вперед и без единого слова выстрелил Освальду в живот, после чего был немедленно схвачен полицейскими.

Составление этой версии далось Комиссии не без труда.

Начать с того, что полицейский, стоявший у северного въезда в гараж, категорически отрицал, что кто-то, тем более Руби, мог пройти мимо него в гараж. Даже когда за минуту до выстрела мимо него выезжала машина лейтенанта Пирса, он посторонился всего на два шага и немедленно снова занял свой пост. Рой Юджин Вон имел до этого отличный послужной список. Он давал показания отчетливо, ни в чем не противоречил себе, и испытание на детекторе лжи подтвердило его правдивость.

Конечно, можно допустить, что он был сообщником Руби и просто упорно отрицал свою причастность к преступлению. Но на улице были другие люди (их опрашивали позже) — никто не видел человека, входящего через северный въезд. На другой стороне улицы стоял сержант Флуше, который отлично знал Руби и который уверял, что его даже не было поблизости. Двое из трех полицейских в выезжавшей машине лейтенанта Пирса тоже хорошо знали Руби — и они не заметили его. «В целом восемь свидетелей показали, что Руби не входил через северный въезд», — напишет пятнадцать лет спустя директор-распорядитель второй правительственной комиссии, расследовавшей это дело, — Роберт Блэйки.

Более того: внизу у конторы, в ожидании вывода Освальда стояла целая толпа корреспондентов и полицейских. Невозможно представить себе, чтобы человек, спускающийся по открытому пространству автомобильного проезда, не был замечен ни одним из них. Сама Комиссия вынуждена была признать: хотя более сотни полицейских и репортеров присутствовало в гараже за 10 минут до убийства Освальда, не удалось найти ни одного, кто бы видел, как Руби входил в гараж.

Правда, на следующей странице говорится, что три свидетеля видели неизвестного, похожего на Руби, двигавшегося вдоль нижней части въезда секунд за тридцать до выстрела. Кто же эти свидетели?

Резервист Ньюман занимал пост у южной стороны гаража, охраняя дверь в машинное отделение. Средняя часть гаража (а тем более — северный въезд) была видна ему так плохо, что он даже не мог толком описать, как и когда там проезжали две полицейские машины. Он не мог описать человека, пробежавшего по въезду, не увидел даже, как тот был одет. Кто-то пробежал — так ему показалось.

Телережиссер Тернер был гораздо ближе к месту действия и уверял, что человек, убивший Освальда, и человек, виденный им в нижней части въезда, — одно и то же лицо. Однако он многократно повторял при этом, что пробежавший был одет в пальто и что на нем была широкополая техасская шляпа. Руби, как это увидели миллионы телезрителей, был в пиджаке и в обычной шляпе с узкими полями.

Наконец, третий, сержант-резервист Крой ничего не говорил в своих показаниях о движущемся человеке. Кто-то стоял за его спиной за минуту до выстрела, а потом рванул вперед в сторону Освальда. Но и он заявил, что замеченный им человек был в черной шляпе, в то время как Руби был в светлой.

Был единственный свидетель, заявивший, что кто-то прошел в гараж мимо стоявшего на посту Вона за несколько минут до выстрела. Отставной полицейский-негр, Наполеон Дэниэлс, стоял на улице неподалеку от Вона. На следующий день Вон позвонил ему по телефону и спросил, видел ли тот кого-нибудь входящим через северный въезд, потому что вот его, Вона, подозревают в ротозействе. Дэниэлс сказал, что нет, не видел. Утверждать обратное он стал лишь пять дней спустя. Да и то говорил, что прошел мимо постового не Руби, а другой человек, и не в тот момент, когда выезжала машина. Однако в показаниях его было столько противоречий и несообразностей, что, к чести Комиссии, она отвергла их, хотя они и подтверждали ее версию.

Комиссия пыталась исследовать другие пути, какими Руби мог проникнуть в гараж, но не нашла никаких указаний на то, что он мог воспользоваться одной из пяти дверей: все они либо были заперты, либо охранялись. Пришлось, с оговорками и многократным использованием слов «наверно», «вероятно», вернуться к версии северного въезда как наименее фантастичной. Не с потолка же он свалился к месту преступления!

Примечательно, что сам Руби в день ареста заявил, что он вошел через северный въезд. Детектив Макмиллан даже вспомнил такую деталь из его рассказа: постовой закричал на него, но он пригнул голову и продолжал идти. Затем в течение месяца на всех допросах он упорно отказывался обсуждать, каким образом он проник в гараж. Лишь месяц спустя, в показаниях, данных агентам ФБР 25-го декабря 1963, он вернулся к этой версии.

Но и тогда в его описаниях концы с концами не сходились, хотя ему помогала готовить рассказ целая команда адвокатов. Так, он заявил, что лейтенант Пирс был один в машине, которая выехала через северный въезд (там были еще двое). Он сказал, что постовой не только отошел в сторону, но нагнулся и заглянул в остановившуюся машину (ни один из участников сцены не помнил этого момента). Руби не увидел никого поблизости от въезда (напомним, что там, кроме постового Вона и отставного полицейского Дэниэлса, было еще несколько человек). То есть проникновение в гараж через северный въезд выглядело в его описании вдвойне чудесным: не только его никто не заметил, но и он никого толком не увидел.