Борис Вилькицкий - Борис Вилькицкий

Этот случай имел счастливое значение для моих оставшихся в Петрограде офицеров. Кем-то из убежавших из Архангельска большевиков был пущен слух что мною в момент переворота был повешен на рее корабля комиссар экспедиции Шунько. В результате этого слуха офицеры экспедиции в Петербурге были арестованы и только после того, как Косинский передал генералу Бялокозу мой рапорт, скрепленный к тому же подписью Шунько, все они были освобождены.

Останавливаться подробно в этой заметке на моей технической деятельности при белых правительствах Чайковского[28], Зубова[29], генерала Миллера[30], адмирала Колчака нет оснований. Следует, пожалуй, упомянуть лишь кое о чем для обрисовки обстановки.

Дня через два после переворота 2 августа я явился к адмиралу Иванову и просил его разрешения идти с кораблями в Ледовитый океан, Карское море и в устье Енисея для обслуживания Северного морского пути, снабжения полярных радиостанций всем необходимым и для установления телеграфной связи с Сибирью.

Узнав, что мне не нужно ни кредитов, ни какой-либо другой помощи, требовавшей постановлений правительства, находившегося тогда еще в периоде формирования, и приняв во внимание, что я не могу терять времени, так как навигационный период в Карском море продолжается всего от восьми до десяти недель, адмирал разрешил мне уходить и с своей стороны передал мне поручение правительства выяснить возможно точнее, что происходит в Сибири, какое там правительство и где находится адмирал Колчак.

Когда я пришел в устье Енисея, то капитан первого встреченного мною в реке речного парохода, спустившегося из Красноярска, сообщил мне, что вслед за ним идет пароход «Север» с баржей на буксире, высланный с углем, провизией и живым скотом для моей экспедиции. И. А. Молодых, как только добрался до Сибири, вошел в состав правительства и, как было сказано выше, сразу получил 160 тысяч рублей на покупку снабжения, необходимого для зимовки моих кораблей, и снарядил эту речную экспедицию. Дня через два пришел и «Север», и я перегрузил все присланные продукты к себе на «Таймыр».

От капитанов этих пароходов я узнал, что за несколько дней до их ухода вниз по реке в Сибири было образовано усилиями той организации, с которой я связался в «Союзе сибиряков-областников», правительство Вологодского, куда, кроме И. А. Молодых, вошел и В. И. Пепеляев, а в Уфе, к западу от Сибири, находится правительство «Членов Учредительного Собрания» Авксентьева[31], эсеровской (партии социалистов-революционеров) ориентации. На юге правительство Вологодского соприкасается с правительством атамана оренбургских казаков Дутова[32] и с автономным правительством Киргизской области, в занятой Россией Монголии — особое правительство, а на Дальнем Востоке действует атаман (казачий есаул) Семенов[33]. Кроме того, я узнал, что Вологодский сговорился об объединении действий со всеми этими правительствами, кроме атамана Семенова и что по самым последним сведениям Вологодский лично отправился на восток, чтобы добиться соглашения с Семеновым.

Об адмирале Колчаке в Сибири тогда еще ничего не было известно, он появился позже, заняв сначала пост военного министра в правительстве Вологодского, а затем это правительство облекло адмирала верховной властью.

На обратном пути в Архангельск я дополнял снабжение полярных береговых станций экспедиции полученным из Сибири продовольствием. Своего бывшего комиссара Шунько я оставил в селе Дудинка, на Енисее, куда доходила линия телеграфной сети Сибири, снабдив его личным составом, техническим имуществом, продовольствием и деньгами и дав поручение построить там радиостанцию. С помощью этой радиостанции, через сеть моих станций Карского моря, Сибирь к зиме была связана телеграфом с Северной областью (Архангельском). Шунько оказался на высоте положения.

За время моего похода в Сибирь командовавший русскими военными силами Северной области капитан 2-го ранга Г. Е. Чаплин, обнаружив сильную левизну правительства, образовавшегося в Архангельске, однажды ночью арестовал министров и отправил в Соловецкий монастырь. Но двоим министрам-эсерам, которые по привычке в прежней подпольной работе предпочитали дома не ночевать, удалось избежать ареста, и утром они прибежали жаловаться английскому генералу Пуль[34], командовавшему союзными силами. Англичане вмешались, освободили министров из-под ареста, а также и от министерских портфелей, и только Н. В. Чайковского, преклонного старца, народовольца, идейного и честного революционера, неспособного на какие-либо компромиссы с советской властью, водворили на место министра-президента.

Чаплин, в угоду Чайковскому, оставался некоторое время не у дел, а потом блестяще командовал одним из пехотных полков и закончил свою борьбу с большевиками на посту командующего речным флотом на Северной Двине.

После Чаплина командующим был назначен полковник Генерального штаба Б. А. Дуров[35], но его вскоре после восстания, вспыхнувшего в одном из полков, пришлось отрешить от должности.

Я был назначен одним из трех членов Следственной комиссии по обвинению Дурова и его начальника штаба генерала Самарина[36] в бездействии власти. При расследовании выяснилось, что Дуров и Самарин, бывший раньше одним из ближайших сотрудников Керенского, хотели создать какую-то новую революционную дисциплину. Ничего путного в этой области они не придумали, а прежнюю дисциплину развалили, что и привело к восстанию, во время которого оба эти начальника проявили полную бездеятельность.

Французы взяли обоих подследственных под свою защиту. Самарин поступил капитаном в их Иностранный легион, а Дуров уехал в Париж, где был назначен директором русской гимназии.

После этого, ввиду большого недостатка офицеров в Северной области, правительство Чайковского, состоявшее, кроме него, из новых умеренных министров, постановило командировать меня в Западную Европу для сбора и направления в Архангельск русского офицерства, пробиравшегося заграницу. Дела моей экспедиции препятствовали моему отъезду, а кроме того надо было, чтобы правительство предварительно решило разные вопросы об условиях службы офицеров. Пока я совещался обо всем этом с Н. В. Чайковским, прибыл из Франции генерал-майор Марушевский[37], командовавший до того русской бригадой во Франции. Марушевский был назначен на пост командующего и так как он имел необходимые связи с офицерскими кругами за границей, надобность в моей командировке отпала, и я мог приняться за организацию и своей, и другой товарной экспедиции в будущей навигации.