Стена Зулькарнайна - Джемаль Гейдар Джахидович

— Есть такие суровые священники, но это все более сужающийся отряд. Подавляющее число — это soft, у которых, особенно в ХХ веке, просто четкая ориентация на то, что человек создан для счастья, как птица для полета.

— По христианству мы видим — церковь изощряется, стремится приспособиться под человека, чтоб ему было комфортно. Священники играют в футбол, устраивают рок-концерты в храмах, лишь бы “не отстать от жизни…” В исламе то же происходит?

— В исламе нет такой легитимной церкви, которая могла бы приспособиться или отойти. В исламе (можно так сказать) церковь — это все верующие; верующие в целом и составляют церковь, не являясь при этом никаким телом Божьим.

— Муфтий может, например, играть в футбол?

— Муфтии могут играть во что угодно, но их авторитет от этого не растет и не падает. В исламе есть законы, которые открыты Богом и которые изложены внятно и четко: что запрещено и что разрешено. Нельзя, допустим, заниматься прелюбодеянием.

— Так это во всех религиях нельзя…

— Дело в том, что во всех религиях нельзя, но нет жестких социальных наказаний. В исламе, если ты уличен в прелюбодеянии, тебе полагается 100 ударов (публично). В христианстве нет такого, там могут епитимью наложить… Украл — исповедался, покаялся, и священник тебя не “сдаст” — тайна исповеди. Священник отпускает грехи. Корпорация священников на самом деле поощряет нарушение заповедей, для них очень важно, чтобы человек имел комплекс вины, а имея комплекс вины, он становится все более зависимым от этой корпорации.

В исламе есть не только четкие установления, но и наказание за их нарушения. Один из секретов ненависти куфра6 к исламу — это его непримиримость к гомосексуализму, который в исламе является одним из самых страшных грехов и карается смертью. Это авраамическая традиция. Вы помните, за что были уничтожены Содом и Гоморра? Гомосексуализм — это специфическое психофизиологическое свойство, очень присущее клерикальной касте, жреческой касте.

— Вы считаете, что в мусульманском мире вообще не существует гомосексуализма?

— Он существует, но он репрессируется. А общество, где гомосексуализм (в определенных кругах) является паролем и цементирующей энергетикой, должно ненавидеть духовную традицию, которая считает гомосексуализм абсолютно незаконным. По сути, это отражение конфликта Содома и Гоморры и Лота, который вынужден был уйти.

Существует, на мой взгляд, некий биологический импульс ненависти к исламу, который часто встречаешь у публицистов, у крупных деятелей. Даже удивляешься: сколько раз он встречался с мусульманами, кого он видел, что у него прямо вибрация бешенства наступает…

— Ну например?

— Вы мне скажите обратный пример… Исламофилии я не видел или видел редчайшие образцы, исламофобия является нормой.

— Мир ислама ассоциируется сегодня у обычного человека, как правило, с агрессией, терроризмом, фанатизмом и т.п. Так получается, что СМИ отражают жизнь мусульманского мира в этих категориях, и политические реалии современности подтверждают их, стоит только вспомнить Палестину, Пакистан, Афганистан, Чечню и т.д.

Еще одна ассоциация — арабские нефтяные магнаты. И это, на мой взгляд, все, что можно вынести из средств массовой информации об исламе…

— Почти все эти категории, которые используются для очернения ислама, являются признаками его жизнеспособности, его мощи, его клокочущей энергии. Дело в том, что СМИ в подавляющем большинстве отражают интересы мирового порядка, администрации в самом широком смысле слова. Ислам же рассматривает такой порядок как тиранию и, разумеется, не может рассчитывать на лестные характеристики в атмосфере сегодняшней глобальной конфронтации.

— Среди мусульман, в исламском мире, атеисты есть?

— Атеизм считается грехом, это запрещено. За атеизм убивают. По шариату за атеизм, если человек выходит и говорит: “Бога нет”, — положена смертная казнь.

— Он не скажет, конечно…

— Если он скрывает это и камуфлируется, то его ожидает Страшный суд после воскресения из мертвых, а если он противостоит исламу публично — подлежит казни.

— Есть распространенное мнение, что обращая новорожденного в свою веру (любую), родители не оставляют ему выбора. Не обсуждая, правильно это или нет, отмечу, что люди, возросшие в лоне своей религии, иногда по какой-то неведомой причине перестают чувствовать себя комфортно, перестают идентифицировать себя с исламом, христианством и т.п. и уходят.

— И переходят? В исламе переход в другую веру считается капитальным преступлением. Измена исламу карается смертной казнью.

— А как быть человеку, если он не хочет никуда переходить, но просто потерял веру? Разочаровался, например…

— Коран говорит, что Аллах ведет кого хочет, и сбивает с пути кого пожелает; это уже неисповедимые пути Бога, Который лишает человека благодати. В исламе нет насильственного влезания в частную жизнь… Никто не занимается инквизиторским копанием…

— А если человек не ходит в мечеть по какой-то причине, допустим по душевной слабости… И его сразу убивать?..

— Нет. Если он живет в маленькой деревне, он, конечно, будет изгоем. В большом городе по-другому, это может пройти незамеченным.

— А у вас есть сведения на этот счет? О секуляризации или наоборот?

— В разных странах по-разному. Это очень динамичные и бурные процессы, разновекторные в разных странах. В атеистической светской Турции (как вы знаете, даже ношение мусульманской мужской одежды, фески например, каралось), где человек, у которого в роду был мулла, не может поступить в военное училище, где офицеры считают нормой в месяц рамадан публично пить в ресторане коньяк, чтобы оскорбить чувства верующих, молодежь, к примеру, толпами идет в мечеть.

— Это сегодня?

— Именно сегодня. Что касается Ирана, то правление мулл, иерократия действует очень негативно, — они любую идею могут испохабить до своей противоположности.

Очень высок уровень исламизации в Малайзии, Индонезии. Очень мощные процессы идут в Пакистане, хотя там скомпрометирована идея исламской политики, скомпрометирована верхушка исламских политических партий, как неспособная и коррумпированная. В Индии 160 миллионов мусульман, они там гонимое меньшинство. Вызывает удивление поведение, мягкость этих мусульман, ведь 160 миллионов — большая сила…

— А в европейских странах, в Америке?

— В Америке — да. Особенно среди черного населения. Я встречался с чернокожими мусульманами из Нью-Орлеана, и они поразили меня своей духовной свободой и большой экзистенциальной глубиной по сравнению со стандартным средним белым. Это живые люди; им присуща широта видения, яркая включенность в мировые вопросы, отсутствие клише и диснейлендовской дрессировки, которая поражает в американцах.

— А на Дальнем Востоке, в Китае, Японии?

— В Китае живет 100 миллионов мусульман. Они живут под жестким административным прессингом. Делятся на два течения: тюркские мусумане (уйгуры и казахи из Средней Азии) и китайские (это именно китайцы). Я встречался с ними на исламских конференциях. Они производят впечатление тихих, осторожных, мотающих на ус людей.

Очень интересные процессы в Африке. Там идет мощная исламизация, причем идет на фоне огромных средств, затрачиваемых христианскими миссионерами (Ватикан и англиканская церковь)… Для Африки единственный путь выжить — это исламизация, но не поверхностная, а настоящая. Ислам действен тогда, когда это не секрет личной жизни, не личная вера, которую носишь с собой в офис или на пятничную молитву, — это глобальная идеология, направленная на реализацию универсального проекта.

— У Р. Гароди есть книга под названием “Ислам — религия будущего”. Как вы относитесь к этому… скажем, заголовку?

— Отношусь позитивно. Я знаю Гароди, общался с ним, он поддержал проект создания Исламского комитета в 1993 году. Ислам — религия будущего? Я убежден, что нет альтернативы, а если есть, то плачевная. Позитивный финал истории не гарантирован Творцом. Творец сказал человеку о том, что его история — это экзамен (искра божественного духа должна превозмочь ту глину, из которой человек создан), но экзамен по своему семантическому содержанию предполагает два смысла: его можно провалить или сдать, все зависит только от экзаменующегося. Можно еще дать взятку преподавателю и сдать. Но Богу взятку не дашь. Человек уже много раз проваливал этот экзамен, я имею в виду не в нашем, а в предыдущих циклах истории. До тех пор пока он будет проваливать, цикл истории будет возобновляться. Коран говорит, что “до вас было много поколений, которые взрыли землю больше, чем вы, и были могучее, чем вы, но разве ты слышишь от них хотя бы шорох?”. Мы стоим перед трагической жесткой перспективой оказаться в отвале, оказаться с поколениями, от которых не слышен и шорох. Если мы этот экзамен не сдадим (лично я считаю, что, по всем признакам, история объективно близится к концу), может быть два выхода: либо в час “икс” начнется новый цикл, либо циклы закончатся на нас. Никто не знает часа, говорит Коран. Не того, когда кончается очередной цикл (это как раз известно, жрецы знают, когда происходит смена времен), а того, когда мы придем к тому, что авраамическая традиция называет жизнью будущей.