Зажечь звезду - Софья Ролдугина

— Да мы на пляже в основном валялись…

— А я ходила, специально расспрашивала, что здесь за развлечения, — перебила она с детской непосредственностью. — Из интересного — живые концерты на пляже вечером, после захода, теннис по утрам — до завтрака, представления в уличном театре — тоже вечером, и ночная дискотека.

— Дискотека? — если бы у Этны были острые эльфийские уши, то сейчас они бы зашевелились, как радары. — Найта, пойдем, а?

Я со стоном сползла с кресла.

— Не, я пас. Ночью надо спать. И вообще…

— Что вообще? — подозрительно сощурила глаза рыжая.

— Громкая музыка, много людей и духота…

— Найта, дискотека на пляже!

— Ну, значит песок в туфлях… Лучше спать лягу пораньше или на пирсе посижу. Море, тишина, романтика…

Этна подарила мне о-очень мрачный взгляд.

— Ты в своем репертуаре. А отдыхать кто будет? Идем, с парнем каким-нибудь познакомишься.

Я все-таки упала с этого кресла. Совсем, на пол.

— Знаешь, Этна, — язвительно процедила я, выбираясь из-под стола, — намеков ты, видимо, совсем не понимаешь. Скажу прямо: я не хочу ни с кем знакомиться. Ни с парнями, ни с девушками, ни с ручными обезьянками. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Не лезли в душу, не решали, что мне нужнее… Времени у меня немного — всего две недели, и за это время я должна разобраться в себе. Понимаешь? Поэтому, сделай милость, не пытайся меня «повеселить».

— Как скажешь. А ты пойдешь? — равнодушно пожав плечами, Этна обернулась к Сианне. Обиделась, нюхом чую. Ладно, потом извинюсь, и вообще, она сама виновата. — А, Сианна?

Та восторженно подпрыгнула на сиденье. Пустой стакан жалобно звякнул.

— Конечно, конечно, пойду! А ты так всю ночь и проспишь, да, Найта? И не пожалеешь?

В ответ я рассмеялась. От сбивчивой речи этой непосредственной девушки на душе почему-то полегчало. Вот ведь неугомонная. И ничем ее не смутишь, ни пятнами на скатертями, ни ведьминскими истериками.

— Нет, я пожалею вас, когда в шесть утра мы пойдем на пляж, и вы будете вареные.

— А зачем в шесть утра на пляж?

— Народу меньше, — туманно пояснила Этна. — И море чище.

— Странные вы…

— Да уж какие есть…

Стоило ли сомневаться, что они все-таки утащат меня на эти чертовы танцы. Уговорили, как миленькую. И, разумеется, я оказалась права. Дискотеку устроили не на пляже, а на сцене летнего театра после глупого представления.

Шум, вопли, грохот так называемой музыки и тяжелый, душный запах потных тел. Ненавижу. Не-на-ви-жу.

При первой же возможности я отговорилась усталостью и пошла «подышать» на пляж. Все, больше они меня туда не затащат. Ни за что.

К сожалению, пляж тоже был занят. На дальнем неосвещенном конце ворковали парочки, ничуть не смущаясь соседством таких же влюбленных. Ближе к пирсу, на деревянном настиле, где днем продавали прохладительные напитки, девушка с гитарой услаждала слух немногочисленных посетителей. Наверно, пресловутый живой концерт. Ладно, в конце концов, это не так уж мешает. Да и мелодия приятная. Только рваная какая-то.

И смутно знакомая.

Я прислушалась. В глубоком, чуть приглушенном голосе слышались рыдания. И беспросветное, чуть удивленно отчаяние. Зачем все это? К чему?

Зачем ты тащишь меня сноваК людям чужимБез единого слова?Зачем ты берешь мои руки,Изрезанные ножом?И эти кошмарные звуки —Ты говоришь — музыка.Я говорю — мука.Я знаю, что будет потом.Зачем ты ведешь меня глупую, нелепую,На дальний причал?И снова кошмарные звуки.(Рояль заскрипел, саксофон застучал,И, кажется, стонет скрипка).Смеюсь и плюю —Твои губы целуют так мерзко и липко.Бросаюсь в холодную воду с ограды.Плыву.Плыву за буйки.В холодную моря громаду,Пока еще руки крепки.Но шелк этой юбки цыганскойТак тянет ко дну.И волосы мне облепили лицо.Тону.Тону и смеюсь.Вода в моих легких,Но я не боюсь… Но что это?Было темно и вдруг болью прорезался свет.На досках лежать так холодно.Прошу у тебя ответ;Но ты только плачешь,Целуя мою рассеченную бровь.И я говорю — тихо — безумие.Но ты возражаешь — впервые —любовь.

Где-то на середине песни струна оборвалась, издав жалобный стон. Ничуть не смущаясь, странная девушка продолжила петь, одним голосом вытягивая сложную мелодию. Слушатели, как завороженные, подались вперед — и я вместе с ними. Здесь, на самом краю пирса, было сложно разбирать отдельные слова. Плеск волн заглушал тихий голос, скрадывая окончания, и казалось, что певица задыхается от судорожного плача. Но последнее слово, произнесенное хриплым шепотом, я услышала очень четко. Сжалась в комочек, стараясь не вспоминать.

Безумие.

Любовь.

Наверно, все же безумие. Он ведь ушел.

Кажется, я еще довольно долго пролежала на просоленных волнами досках. Кто-то из постояльцев принес гитару взамен сломанной, и девушка продолжила петь. Я распласталась на мокрой шероховатой поверхности, вглядываясь в далекие звезды, вслушиваясь в гитарные переборы. Издалека все песни походили друг на друга. Жирную точку в выступлении поставил ди-джей с ненавистной дискотеки, увеличивший громкость на радость толпе. Бедная Этна, неужели ей это действительно нравится? Мне — точно нет. Да и в номер пора возвращаться, вставать завтра рано…

К моему большому удивлению, Этна и Сианна не бесились под вопли популярной группы, а вяло ругали вдвоем кого-то третьего, сидя на ступенях нашего корпуса. Хм, забавно здесь все устроено — эти милые домики и разноцветные лестницы снаружи ночью выглядят совсем по-другому. Окна, затененные вечнозелеными тропическими деревьями, выходят во внутренний двор, словно кто-то специально создавал проект с учетом местной нереальной жары. Правда, на практике это мало помогает…

— Чего сидим, кого ждем? — весело поинтересовалась я, подходя к злобной парочке.

— Ждем, пока кое-кого хватит кондратий, — Этна яростно ковырнула мыском гладкие плитки. — Не дергайся ты так, я не тебя имею в виду.

— А кого же тогда? — я осторожно присела рядом с ней на ступеньку. Бездна, здесь даже гранит теплый.

— Сестер Самсоновых, — просветила меня Сианна, откидываясь на пол. — Их сиятельства куда-то упилили. И ключ нам, естественно, не оставили.

— Блин, договорились же, что карточку они засунут за светильник, — Этна исподлобья глядела на темную аллею, и взгляд этот не сулил забывчивым дамам ничего хорошего. — Мы и ушли спокойно плавать, а они загорать отправились. Возвращаемся с дискотеки, а здесь ни Самсоновых, ни ключа. И где их искать?