Дипломаты в погонах - Михаил Болтунов

В отличие от Николая Игнатьева, первый разведывательный опыт которого окончился неудачей, его коллега полковник Петр Альбединский, посланный в Париж, действовал весьма эффективно. Достаточно сказать, что донесение, в котором аргументированно и весьма профессионально проводился разбор испытаний новых ружей и пуль, которые прошли во Франции, заставило рассмотреть этот вопрос на заседании Оружейного комитета России. Основываясь на выводах военного агента Петра Альбединского, комитет принял судьбоносное для русской армии решение: поставить на вооружение нарезные винтовки вместо гладкоствольных, с облегченными патроном и пулей.

Контрразведка докладывала, что Альбединский «сумел ловко расспрашивать об организации армии, о проходивших изменениях в огнестрельном оружии».

Доподлинно известно, что Петру Павловичу удалось завербовать очень ценного агента. Им был не кто иной, как личный ординарец французского императора. Он-то и передал российскому военному агенту чертежи нарезного оружия 12-го калибра, а также результаты его испытаний.

Не менее успешно вели разведработу и другие военные агенты — полковник барон фон Торнау в Вене, штабс-капитан гвардейской артиллерии Франкини в Константинополе и прибывший несколько позже в Неаполь полковник Гасфорд.

Однако в 1856 году за границу были посланы не только военные, но и военно-морские агенты. Это случилось сразу после заключения Парижского договора. Генерал-адмирал и управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич писал министру иностранных дел: «…Признаю совершенно необходимым иметь при посольстве нашем в Лондоне способного, весьма образованного и весьма опытного морского офицера.»

Что же хотел от такого «морского офицера» в Лондоне великий князь и морской министр? Да, собственно, желал он одного — «подробных сведений о всех новейших улучшениях по морской части.».

Константин Николаевич понимал: источником угрозы для России является Англия. Это в первую очередь она навязала кабальные условия Парижского договора, по которому Российская империя не могла держать флот на Черном море.

Однако и этого «британской владычице морей» было мало. Она выражала недовольство итогами Парижского договора и стремилась помешать возрождению России как военной и военно-морской державы. Оттого-то и нужен был в Лондоне «весьма образованный и весьма опытный морской офицер». И такой офицер нашелся.

Первым военно-морским агентом в столице Британии стал генерал-адъютант вице-адмирал Ефимий Путятин.

Когда Ефимий Васильевич попал на острова туманного Альбиона, ему исполнилось 42 года. Он был самым старшим и опытным из плеяды военных и военно-морских агентов. За плечами у Путятина были морской кадетский корпус, служба мичманом на фрегате «Крейсер».

Куда только не бросала судьба Ефимия Путятина — на Балтику, на корабли Средиземноморской эскадры, на Черноморский флот.

Ко времени приезда в Лондон Путятин имел опыт не только кораблевождения, но и дипломатии. В 1842 году он возглавлял русскую дипломатическую миссию в Персии. Успех ее был широко известен. Путятин и его соратники добились для России отмены ограничений на торговлю и наладили пароходное сообщение на Каспийском море.

Через десять лет Путятину поручили возглавить русскую миссию в Японии. Надо было установить дипломатические и торговые отношения со Страной восходящего солнца. Результат «путятинской» миссии — первый русско-японский договор 1855 года.

Он и после возвращения из Лондона вновь возглавит дипмиссию на Дальнем Востоке и заключит Тяньцзуньский трактат с Китаем.

Путятин вновь появится в Лондоне в 1858 году в том же качестве военно-морского агента Российской империи.

В 1860 году военно-морским агентом при российских посольствах в Италии, Великобритании и Франции станет контр-адмирал Григорий Бутаков. К тому времени Григорий Иванович был достаточно известным и любимым во флоте офицером. Он командовал тендером «Поспешный», фрегатом «Владимир», участвовал в героической обороне Севастополя, отличился при обороне Малахова кургана. Занимал высокий пост начальника штаба Черноморского флота, был губернатором Николаева и Севастополя.

Контр-адмирал Бутаков прославился как ученый и теоретик военно-морского искусства. Он составил «Свод морских сигналов», создал труд, отмеченный Российской академией наук, — «Новые основания пароходной тактики».

Морской офицер Иван Лихачев в один из периодов своей службы на Черном море занимал должность начальника штаба при заведующем морской частью в николаевском порту контр-адмирале Бутакове. Позже он повторит путь своего командира и старшего товарища, тоже станет военно-морским агентом Англии и Франции. Случится это в 1867 году. До этого Иван Федорович пройдет большой путь — станет флаг-офицером при адмирале В. Корнилове, возглавит переход из Балтийского на Черное море отряда корветов, будет служить на Тихом океане, командовать отрядом крейсеров на Балтийском флоте, возглавит первую броненосную эскадру.

Кроме Англии, Франции и Италии с 1872 года Россия будет назначать своих военно-морских агентов и в Австро— Венгрию. Первым таким агентом в этой стране (а также по совместительству в Италии)станет адмирал Иван Шестаков.

Жизнь и служба Шестакова в чем-то похожа на жизнь своих предшественников. Военно-морским агентом он стал достаточно поздно — в 52 года. До этого служил адъютантом у командующего Черноморским флотом адмирала М. Лазарева, командовал тендером «Скорый», вместе с адмиралом Бутаковым составлял первую лоцию Черного моря, руководил Средиземноморской эскадрой, а после возвращения из заграничной командировки был назначен на высокий пост управляющего морским министерством.

В заслугу Ивану Алексеевичу ставится то, что он смог добиться утверждения 20-летней программы (1883–1903 гг.) кораблестроения, по которой в России был построен океанский броненосный флот.

В 60-е годы произошло и еще одно важное событие, узаконившее пребывание за рубежом в составе дипломатических миссий военных и морских агентов. Мировое сообщество официально признало их статус и распространило на агентов все привилегии чиновников дипкорпуса.

Нельзя не отметить, что в ходе милютинских военных реформ в армии была восстановлена централизованная система разведки. 27 сентября 1863 года император Александр II утвердил на два года «Положение и штаты Главного управления Генерального штаба». С этого дня в России вне зависимости от организационно-штатных мероприятий, изменений названия и даже общественно-политического строя будут действовать центральные органы военной разведки, а за рубежом работать военные и морские агенты при российских дипломатических представительствах.

Руководят сетью военных разведчиков два органа — военно-ученое и азиатское отделения Главного управления. Позже, поскольку «Положение» было временным, принятым на два года, военно-ученое отделение станет военно-ученым комитетом.

Азиатское отделение в 1867 году будет переименовано в азиатскую часть, и на нее возложат весь комплекс разведзадач азиатского региона. Через два года часть переименуют в делопроизводство. В нем «сосредотачиваются дела, касающиеся военных округов Кавказского, обоих Сибирских, Оренбургского и Туркестанского».

Что же касается военно-морского флота, то за годы реформ и там произойдут большие изменения. В 1856 году в России создается Кораблестроительный технический комитет. В его функции входило планирование и рассмотрение программ строительства судов. Естественно для комитета были очень важны сведения о военном кораблестроении иностранных государств, вооружении и технических средствах их флотов.

В 1856 году на Морской ученый комитет возлагаются задачи по развитию «мореходных и вспомогательных наук, для совершенствования морских сил», в свою очередь Кораблестроительный технический комитет должен был отслеживать все «улучшения по технической части кораблестроения» как в России, так и за рубежом.

В отчете о посещении Лондонской выставки 1862 года по предметам кораблестроения, мореплавания и артиллерии, к примеру, говорилось: «…Морскому ведомству через своих постоянных агентов, живущих в Лондоне, весьма полезно приобрести подробные чертежи всего того, что относится как до отливки снарядов, так и до их контроля при приеме заводов.»

Военно-морская разведка той поры опирается не только на своих «гласных» агентов, но и направляет за границу офицеров, которые следят за постройкой кораблей для российского флота, служат волонтерами в экипажах судов иностранных государств, входят в состав научных экспедиций.

А вот зарубежные силы и средства, скажем так, сухопутной военной разведки России представлены в основном военными агентами. В Париже работает полковник князь Витгенштейн, в Вене — генерал-майор барон Торнау, в Лондоне — полковник кавалергардского полка Новицкий, в Берлине — генерал-адъютант граф Адлерберг.