Первый бой мы выиграли - Марк Галлай

Но я-то остался вообще ни с чем!..

Не буду продолжать рассказ о других моих попытках и попытках моих товарищей попасть на фронт - достаточно сказать, что все они оказались безрезультатными. Кое-кто из коллег, исповедовавших мудрое солдатское правило - ни от чего не отказываться и ни на что не напрашиваться, - начал уж было не без яда спрашивать у нас:

- Ну что, молодежь? Все еще не вступили на тропу войны? Не знаете, где выход на нее?

И мы даже не обижались на эти слова. Было не до обид. Голова была занята другим - хотелось, нет, не хотелось, а настоятельно требовалось для поддержания душевного равновесия как-то переварить неожиданности, которые принесла с собой война.

А она принесла их куда больше, чем можно было бы предполагать.

Не буду говорить об общеизвестных неожиданностях - в кавычках и без кавычек, - начиная с самих обстоятельств, при которых война свалилась на нас. Об этом уже писалось много и справедливо. Действительно, получилось, что все мы в течение многих лет ждали войну вообще, но очень мало кто из нас (включая, к сожалению, лиц, занимавших высшие посты в армии и стране) был готов к ней конкретно... Молодежи нашего поколения так долго и с таким постоянством напоминали об опасности нападения на СССР - независимо от степени накала этой опасности в каждый конкретный момент, - что это постепенно превратилось в привычное. А значит, в не очень сильно действующее эмоционально. Оказалось, что повторение - далека не всегда мать учения. И разговоры о грядущей войне, при всей их объективной обоснованности, стали восприниматься не столько как свидетельство реальной угрозы, сколько как некий привычный и, в общем, сам по себе особых неприятностей не причиняющий фон всей нашей жизни. Самые значительные слова от неумеренного употребления теряют свой внутренний смысл - в последующем мы не раз убеждались в этом.

К тому же, как известно, в момент наивысшего обострения опасности войны - когда гитлеровские армии уже были на исходных позициях для вторжения в СССР - нас будто нарочно успокоили. Сказали: не тревожьтесь, все в порядке, Германия строго соблюдает... Думаю, никто из людей нашего поколения не забыл печально знаменитое "Сообщение ТАСС", опубликованное ровно за неделю до 22 июня!

Да - неожиданно для большинства из нас грянула война! С этой главной неожиданности и началось. А потом неожиданности, почти сплошь невеселые, пошли одна за другой.

О том, что у немцев сильная бомбардировочная авиация и что они имеют обыкновение активно бомбить важные центры в тылу своих противников, было, конечно, известно. Двухлетний опыт войны в Европе, начиная хотя бы с длительной тяжелой, принесшей обеим сторонам немалые потери воздушной битвы за Британию, свидетельствовал об этом с полной определенностью.

Тем не менее единое, объединенное общим командованием, соединение истребительной авиации, предназначенное для воздушной обороны Москвы, - (3-й авиакорпус ПВО - было создано буквально за считанные дни, вернее часы, до начала войны: приказ первого командира корпуса полковника И. Д. Климова о своем вступлении в должность датирован 21 июня 1941 года.

Конечно, до этого истребительная авиация ПВО Москвы тоже существовала, но существовала в виде отдельных, независимых друг от друга авиадивизий: 24-й и 78-й. Всего за неделю до начала войны был утвержден план передачи нескольких полков из одной дивизии в другую - о создании корпуса речи еще не было. Передача по плану должна была быть завершена... 23 июня. Но, как было сказано, до конца план этот выполнять не пришлось - 21 июня был создан 6-й авиакорпус, в который вошли все одиннадцать авиаполков, составлявших 24-ю и 78-ю дивизии, отныне расформированные... Словом, поиски наилучших форм организации авиации ПВО Москвы были к началу войны далеко не закончены.

Впрочем, не одни лишь поиски наилучших организационных форм. Не было заблаговременно решено и многое другое, например вопрос о самом количестве самолетов, потребном для надежного прикрытия Москвы.

Вот что писал об этом в своем очерке "Авиационный щит столицы" генерал Н. А. Сбытов, в то время - командующий военно-воздушными силами Московского военного округа, прямо отвечавший за оборону столицы с воздуха: "В один из первых дней войны я был вызван к И. В. Сталину, который потребовал от меня доклада о состоянии истребительной авиации. После доклада он спросил меня, какое количество истребителей необходимо для надежного прикрытия Москвы. Выслушав мои соображения, И. В. Сталин заметил, что самолетов нужно гораздо больше, но сейчас для этого нет возможностей..."

Представляя себе этот разговор, читатель не может не посочувствовать положению, в которое попал Сбытов: не располагая почему-то результатами выполненных заблаговременно расчетов сил и средств, потребных для решения главной задачи, стоявшей перед возглавляемым им объединением, командующий ВВС округа был вынужден высказать лишь свои личные "соображения" - и тут же выслушать несогласие Сталина с этими соображениями... Вопрос оказался явно не подготовленным.

Много нерешенных - старых и новых - задач стояло перед командованием московской авиации. Их приходилось решать, причем решать обязательно быстро и обязательно правильно - ни промедления, ни ошибок война не прощала.

В такой-то обстановке и начал командовать 6-м авиакорпусом И. Д. Климов, Заместителем командира корпуса (а впоследствии, после ухода Климова на высшую должность, его командиром) стал подполковник А. И. Митенков. Заместителем командира корпуса по политчасти был назначен бригадный комиссар И. А. Орлов, а начальником штаба корпуса - полковник Н. А. Кобяшов. Однако вскоре - еще до начала налетов вражеской авиации на Москву - начальником штаба стал полковник И. И. Комаров, а полковник Кобяшов был перемещен на должность заместителя начальника штаба.

Создавать корпус как единый, управляемый из общего центра организм, который, конечно, только и мог решить стоящую перед воздушными защитниками Москвы более чем сложную задачу, командованию корпуса пришлось, начиная с самых первых шагов, уже в военное время, фактически одновременно с выполнением боевых заданий.

К тому же части 6-го авиакорнуса были вооружены преимущественно устаревшими самолетами - теми самыми И-шестнадцатыми и "Чайками", которые в Испании, особенно поначалу, проявили себя отлично, на Халхин-Голе удовлетворительно, от силы - хорошо, но сейчас, в преддверии большой войны, явно нуждались в замене.

Их и заменяли: перевооружение нашей авиации уже началось - недаром так интенсивно шли испытания и доработки "мигов", "яков" и "лагов", - но, к сожалению, именно только началось.