Капкан (СИ) - Лин Брук

— Стучаться не учили? — вместо приветствия, нервно интересуется она, чем приводит меня в шок.

За пять лет нашего знакомства, за тысячей разных проблем и разногласий, она впервые обращается ко мне в таком неуважительном тоне.

— А уши чистить по утрам? Я постучала!

— Ты как со мной разговариваешь? — девушка стремительно начинает вживаться в роль "начальницы".

Становится любопытно, перед кем же она изворачивается. Перевожу взгляд на мужчину, что бесстрастным взглядом наблюдает за Илоной.

Всматриваюсь в его лицо. От чего-то оно мне кажется знакомым, и я внимательнее изучаю его.

— У меня не так много времени, — обращается он к Илоне.

И я, черт возьми, узнаю этот грубый тембр. Тот самый мерзавец, с которым мы сцепились две недели назад на работе у мамы.

«Как его звали?» — пытаюсь вспомнить. Но четно.

Да и сомневаюсь, что это сейчас что-то изменит. Понимаю, к чему весь сыр бор. Его присутствие здесь не случайно, в прочем, как и моё.

Наверное, не такой уж он пустослов, как мне показалось ранее, и сейчас он мне это докажет. Докажет, что не стоило мне связываться с ним.

Переключаюсь на взвинченную Илону, которая садится за свой стол и начинает что-то судорожно искать. Она кажется такой потерянной, такой уязвимой. Так и норовит ей сказать что-то колкое, но я терпеливо скрещиваю руки и наблюдаю за ней.

— Медея, — Илона поднимает взгляд на меня, — Наш салон в твоих услугах больше не нуждается. Подпиши документ по собственному, — произносит впопыхах девушка, протягивая мне листок бумажки.

С уст вырывается лишь усмешка. Настолько предсказуемо, что даже как-то грустно. Грустно, что потратила много сил и нервов для помощи обыкновенной пустоголовой девицы, чей мозг так и не сумел подняться выше ширинки.

— Правда? — с той же усмешкой на лице, уверенно подхожу к ее столу, хватаю листок бумаги и читаю, что там написано. — На протяжении нескольких лет ты плакала мне совсем другие песни.

Убедившись, что не подпишу никакой подлянки, хватаю ручку и собираюсь подписать это, но Илона кладёт свою руку на мою, слегка приостановив необратимый процесс.

— Прости, я не смогла иначе, — виновато опускает глаза.

Это вызывает у меня только отвращения, и я не могу скрыть этого во взгляде.

— Не нужно извиняться за то, что ты уже сделала, — отдёргиваю руку, беру ручку и подписываю документ. — Завтра жду свою зарплату на карту. Если ее не будет, в этом кресле будут сидеть другие люди!

Кладу ручку на бумагу и выпрямляюсь. Она открывает рот, чтобы ответить что-то, но я разворачиваюсь к выходу. Человек перестал для меня существовать, так зачем мне его слушать? Я не люблю церемоний.

Не удержавшись от желания оставить за собой последнее слово, подхожу к мужчине. Наклоняюсь, цепляюсь с ним взглядом и на миг застываю, при виде его холодных глаз ледяного цвета.

Они излучают спокойствие и уверенность в себе и в том, что сейчас происходит. Он чувствует свое превосходство, свою власть, которую, наверняка, ему вручили такие бесхребетные люди, как Илона.

Понимаю, что задерживаюсь на нем слишком долго, поэтому беру себя в руки и хитро улыбаюсь ему в лицо.

— Бабой манипулировать много ума не надо. Чтобы меня впечатлить, придётся приложить больше усилий, — произношу с улыбкой на губах, а после выпрямляюсь и выхожу из кабинета.

Собираю все свои вещи и покидаю этот салон, знаю, что навсегда.

Я знаю исход этой истории. В скором времени, Илона снова останется одна и позвонит мне с просьбой простить её. Но я таких предательств не прощаю. И не даю вторых шансов никому. Ни себе, ни другим. Поэтому, простившись с любимым местом и нелюбимыми людьми, я закрываю книгу с этой историей навсегда.

По пути домой, пытаюсь справиться с наступившей злостью. И дело тут не в Илоне и не в её решении в пользу разовых отношений. После расставания с Эльдаром, я научилась легко прощаться с людьми, когда приходило время. Это цикл жизни и его не изменить. Меня злит факт моей теперешней безработицы. Ведь деньгами, которые я зарабатываю честным трудом, я помогаю семье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слышу вибрацию телефона в сумке. Хочу скинуть вызов, но увидев, что звонит младшая сестра, принимаю его.

— Слушаю, — стараюсь говорить, как можно сдержанней, чтобы не пришлось рассказывать о своих проблемах.

— Привет, Медей. Не отвлекаю? — интересуется аккуратно, и я сразу понимаю, что ей что-то нужно.

— Нет, Эмми, что случилось?

— Мне нужны деньги, — виновато шепчет в трубку, — родителей боюсь просить, они снова влезут в долги.

— Сколько и на что?

— На скрипку. Есть оркестр, который мне нравится, но там принимают только с хорошим инструментом. Моя скрипка не подходит.

— И сколько нужно?

— Медей, я правда постараюсь собрать и вернуть эту сумму, — спешит оправдаться, а у меня в груди начинает щемить от этих слов.

— Эм, сколько? — переспрашиваю с нажимом.

— Двадцать тысяч.

— Хорошо, я в течении двух дней переведу, — говорю, не задумываясь, — Не беспокойся больше об этом!

— Правда? — радуется искренне, — Спасибо большое! Я правда постараюсь как-нибудь вернуть долг!

— Что значит "долг"?! Мы ведь семья!

Возможно для кого-то семья — это простой набор из пяти букв, но только не для меня. Они единственные, кем я дорожу и кого стараюсь беречь. А Эмми — моя младшая сестра. И я чувствую себя ответственной за неё.

Она родилась, когда мне было девять лет. Никто не мог нарадоваться её появлению в нашей жизни. Будто бы не хватало одного пазла до целостной картины, и вот появилась она — голубоглазая синичка и сделала жизнь намного счастливее.

Я постоянно игралась с ней и помогала маме, чем могла. Со временем, мама вышла на работу и доверила Эмми мне.

И пока они с отцом работали изо дня в день, словно проклятые, я забирала сестру из садика, занималась её развитием, а на выходных мы вместе гуляли в парках.

Сложно объяснить, но я чувствую к ней нечто большее, чем просто сестринскую любовь. Для меня она — смысл моего существования. И я из кожи вон вылезу, но всегда сделаю все возможное, чтобы ей было хорошо.

Договорив с ней, понимаю, что очень соскучилась по домашним. И решаю "развернуть" такси в другом направлении.

Мы теперь редко собираемся в кругу семьи. В основном, из-за моего рабочего графика и развлечений. Мне так легче забыться и не думать о совершенных мною ошибках.

Знаю, что дома никого нет, поэтому решаю устроить им сюрприз в виде романтичного ужина при свечах.

И не ошибаюсь.

Когда родители с сестрой возвращаются с работы и учебы, они теряют дар речи, увидев созданную мной обстановку в доме. Спешу подарить девочкам по букету цветов и зарыться в их объятиях. Так хорошо, так уютно рядом с ними. Жаль только, что я однажды это все потеряла и не смогла дать себе второго шанса.

За ужином, мы с папой внимательно слушаем маму с Эмми. Они что-то рассказывают, шутят и заливаются смехом, создавая тёплую атмосферу вокруг и внутри меня.

Не хочется даже перебивать их. Просто наслаждаюсь и завидую тому, какими же сильными личностями они являются, если находят время для веселья в суете угнетающих домашних проблем.

Я так не умею — разучилась. Редко улыбаюсь. Ещё реже делаю это искренне.

— Всё хорошо? — интересуется папа, когда мы остаёмся вдвоём.

— Более чем! — натягиваю улыбку, хотя понимаю, что он мне не поверит.

— Возвращайся к нам! Здесь твой дом, здесь накормят, поддержат и согреют! Нам с мамой не по себе, что ты живёшь одна! Страшно за тебя!

— Мне легче одной, правда.

— Если это касается его, то мы уже забыли и закрыли эту тему, — говорит о Эльдаре. В нашем доме не принято произносить его имени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хочу ему что-нибудь соврать в ответ. Сказать, что дело не в нем. Но дело ведь именно в нем, поэтому помалкиваю.

Когда родители узнали о моей связи с Эльдаром, в доме впервые разразился скандал. Да такой, что гремели стены.