Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния - Владимир Бацалев

Когда я прихожу на работу, Сплю уже сидит за столом и сосредоточенно водит карандашом по журналу «Веселые картинки». Он решает лабиринт «Найди ежику дорогу в нору».

— Помочь? — спрашиваю я.

— Что? — Сплю всегда переспрашивает. Он притворяется, будто плохо слышит, но на самом деле тянет время, чтобы понять, о чем его спрашивают.

Я снимаю дубленку, сажусь за свой стол и беру у Сплю стопу сегодняшней почты:

— Тогда помогите Незнайке собрать портфель в школу на следующей странице.

Мы работаем со Сплю в отделе писем районной газеты «Зеркало Сворской славы», работаем вдвоем на одной ставке, но Сплю считается моим начальником, потому что старше и в редакции сидит дольше.

Пришел я сюда, чтобы писать. Хотел стать писателем, сам даже не знаю, с чего вдруг мне захотелось. Увидел, что и глупее меня люди за хорошие деньги бумагу переводят, и тоже собрался. Еще в армии написал я от безделья два рассказа и разослал по журналам Был настолько наивен, что в дивизионной библиотеке разыскал справочник авторских прав и высчитал причитавшиеся мне гонорары. Вместо денег прислали письма, в которых автора обвиняли в незнании орфографии и стилистики, в несамостоятельности и заштампованности, и советовали стать отличником боевой и политической подготовки и темой для будущих рассказов взять напряженные будни военной службы, а не любовь в весенних тонах. Прочитав ответ в части, меня подняли на смех и сняли с должности члена редколлегии. С тех пор я никому не говорил, что хочу стать писателем, и ждал дембиля, чтобы устроиться в газету. Но первое время переживал сильно Для меня это была катастрофа: ведь я попал в стройбат, то есть два года должен был то с мастерком, то с носилками защищать Родину от врагов. А именно этого мне и не хотелось: по молодости я никак не мог взять в толк, почему наши командиры зарабатывают больше, чем прорабы и бригадиры, хотя не отличают песок от цемента, и почему рабочим не присваивают воинских званий? Работали-то они бок о бок с нами, следовательно, тоже защищали Родину. Понятно, спросить об этом я не мог, носилки таскать не хотел, поэтому вспомнил, как играл в футбол за городскую команду, в надежде из редакторов переметнуться к спортсменам. Но когда я сказал название городской команды, то меня послали и из спортсменов. И пришлось расплачиваться собственной шкурой на стройках страны за жену тогдашнего сворского секретаря, которая руководила спортивной работой в районе и, используя свою власть, сказала однажды: «Хочу, чтобы наша футбольная команда называлась „Розовые бантики“.» Эта женщина вообще все видела в розовом цвете и даже своих детей наряжала в разноцветные бумажки, а с чьих-то похорон ее просто попросили уйти…

Но сразу после армии подвернулась должность в отделе снабжения типографии. Я был бы последним кретином, если бы из любви к печатному слову отказался от этого места.

В снабжении проработал я пять лет и сколотил неплохой капиталец. Но главное — научился зашибать деньгу, наглеть при необходимости и не слезать с людей до тех пор, пока они не делали того, что я от них требовал. К этому времени все более менее крупные шишки нашего района оказались обязаны мне какой-нибудь услугой, причем одни об этом даже не подозревали, а другие, вроде начальника райпищеторга товарища Примерова, становились закадычными друзьями. Так что я не расстроился, когда был изгнан из типографии, расти там выше я не мог, мог только расширять площадку, на которой и так стоял твердо… Но и дальше работать особо не рвался, у меня и без работы жизнь была прекрасной. Наша страна так богата, что прокормит не одну армию бездельников. Это, собственно, и происходит. От того-то мы все и бедные, что половина граждан живет бесплатно. Возьму за пример туалетную бумагу, которая в Сворске идет втридорога, а в моей квартире стоит мешками и ждет покупателя. Ни одного рулона я не возьму себе. Зачем, если в любой столовой салфеток бери — не хочу?.. Или автобусные талоны. Их-то для чего без конца покупать, когда катаешься по маршруту, на котором всего восемь машин и, cooтветственно, восемь компостеров? Пробил один раз, написал внизу четырехзначный номер автобуса и езди, пока машину не спишут… Или, скажем, магазин самообслуживания — «самбери» в народе. Захотелось вам купить курицу, а денег жаль. Отдерните от какой-нибудь утки третьей категории нашлепку и присобачьте на курицу, и ничего не бойтесь — пройдете через кассу на «ура» Вот такие подарки и хитрости социализма надо использовать, чтобы жить лучше, богаче, с удовольствием.

В редакции мне предложили ставку курьера с грошовым окладом. В армии на прокорм сторожевой собаки отпускают больше денег, но я согласился. Скоро выяснилось, что не дело курьеров писать статьи, очерки и фельетоны, их дело бегать «по поручению редакции» с бумажками. На объем работы, впрочем, было грех жаловаться: более чем в два места я за один день не ходил, иногда — из принципа, иногда — по три-четыре часа в каждое, даже в горисполком, который в соседнем доме. А если Сплю спрашивал, почему так долго, я отвечал, что ждал товарища Иванова или Петрова. Сплю велел оставлять письма в секретариате, но я с тех пор стал ждать секретарш.

Там, в горисполкоме я познакомился с коллегой. Он горько оплакивал свою курьерскую долю:

— Вот так сидишь, отдыхаешь, — жаловался он, — а какая-нибудь самая что ни на есть завшивая финтифлюшка скомандует: «Вася, в универмаге кофточки дают, постой за меня, тебе все равно делать не хрена». И стоишь — никуда не денешься

— А ты не будь дураком, — посоветовал я ему, хотя знал, что он выпускник пригородного интерната, — пусть они тебе каждый месяц по пятерочке отстегивают.

— А ведь правда! — обрадовался он.

— Поставишь мне бутылку за совет.

Потом я сделал Васю своим личным курьером. По вечерам он вместо меня носил в типографию макет газеты. От этого Вася заважничал: «Вот не дойду, и завтра город останется без местной прессы». И впрямь однажды не дошел, а газету где-то потерял по-пьянке. Я позвонил кому надо в типографию, там набрали газету двухлетней давности, и ни одна душа не заподозрила подвоха. Все сошло с рук. Правда, Васе это удовольствие обошлось дорого.

Таких добровольных помощников в Сворске оказалось много.

Через месяц меня вызвал ответственный секретарь:

— Знаю, тебе не хватает денег, — на шее у него висело ожерелье из канцелярских скрепок, и он все время откалывал по одному звену и скреплял бумаги. На меня ответственный секретарь не смотрел. — Я выпрошу у редактора надбавку, но ты еще будешь и снабженцем. Дело тебе знакомое.

Он коротко объяснил суть. Редакцию иногда надо кое-чем снабжать. Ручками, блокнотами, папками, бумагой. Дело не стоило пареной репы, тем более на бумагу был заключен договор, который только нужно лонгировать каждый год.

— Ты будешь вроде совмещать две должности, а вроде и нет, потому что снабженец нам не положен по штату, — сказал он, выставив на меня единственный глаз. Второй он потерял в автобусе: его выколол пальцем глухонемой, пытаясь что-то спросить.

Но все эти мелкие подачки не решали денежной проблемы. Поэтому еще через месяц я положил на его стол первую заметку. Речь в ней шла о том, что на привокзальной площади напротив гипсовой статуи «Колхозницы, несущей людям хлеба» с отбитой коленкой стоит пивной ларек, и пьянчуги вечера напролет сидят вокруг колхозницы и даже ставят на нее кружки. Заметку я написал в менторском тоне и назвал «Хлеб — имя существительное, пиво — нет!»

Ответственный секретарь прямо остолбенел:

— Такая тема под ногами валялась, а мы, корифеи, прозевали! Молодец, парень, молоток!

— Ошибок в тексте много? — спросил я.

— Не знаю, корректор выправит, — сказал ответственный секретарь. — А на что ты еще способен?

Ну, я ответил в том духе, что я самый высокий житель Сворска и в позе Ромберга устойчив.

— Мне нравится твоя напористость. Вот тебе задание: езжай-ка в совхоз «Красный балтиец Сидоров», бывшее село Плотское, найди на ферме доярку Негрей и возьми у нее…

— Интервью? — не удержался я.

— Нет, пятьдесят рублей. Она мне должна.

— Вы это серьезно?

— Шутка, — сказал ответственный секретарь и захохотал так, что чуть не выпал из кресла. Хохотал он, стиснув зубы. Они у него шли через один, причем там, где были верхние, не хватало нижних, и наоборот. Вроде паза.

Механически, как папа, я подумал: «Если ответственный секретарь будет вести себя хорошо, я, пожалуй, сведу его со своим знакомым, который заведует стоматологической поликлиникой». Правда, он чересчур порядочный человек и, как бывший капитан корабля, считает, что самому себе должен вставить протез последним. «Только после крыс!» Еще он вдолбил в свою голову, что истинные моряки должны повсюду носить боцманский свисток и приветствовать друг друга трелью. Но я представлю ответственного секретаря этакой беззубой крысой и экипирую свистком, если, конечно, он будет послушен.