Театр теней. Роман - Сергей Баев

Дальше разглагольствует ещё один «маэстро» этого, типа фольклорного, оркестра: «Гусли – это своеобразный инструмент, который не каждый понимает. Мы – особые музыканты, мы по особому „видим“ музыку». Короче, они гении, а мы все – тупицы. быдло по-ихнему.

…Чего-то я не могу переварить такое отношение этих «гусляров» к своим слушателям. Мы для них полный ноль..? Только непонятно, чего они лезут на телевидение. Играли бы себе где-нибудь на полянке, в овражке… Или в подвале хрущёвки.

…Самое время выключить негативный телек и закурить успокаивающую, положительную сигарету.

Сто раз зарекался не смотреть вообще этот зомбоящик, но чёрт попутал. Каждый раз от таких передач, от новостей, от бездарных сериалов на душе становится тошно. А не пора ли телек выкинуть?..

…На часах одиннадцать сорок. Всё, иду спать… Ставлю будильник на шесть, ложусь на свой любимый продавленный диванчик, но заснуть не могу.

Телеканал ТВ-2 окончательно испортил настроение дурацкой музыкальной передачей; сочинительство в полудреме не получается, поэтому начинаю гипнотизировать себя аутотренингом: «Я расслабляюсь и успокаиваюсь. Я расслабляюсь и успокаиваюсь. Я…». На эти мысленные команды мозг среагировал и погрузил меня в желанный сон.

…Задребезжал будильник, Чип и Дейл начали утреннюю «разминку», и я тут же проснулся. Пережевывая бутерброд и запивая его чёрным кофе, я заказал по телефону такси.

…Через двадцать минут уже мчусь по утреннему, сонному Томску в направлении Богашёво. Немногие горожане спешат на работу, а симпатичные «наштукатуренные» горожанки в коротких юбках устало ковыляют с «работы».

…На востоке забрезжил рассвет, заливая пустынные улицы малиновым светом. Выезжаем за город и погружаемся в молоко утреннего тумана.

Справа проплыл элитный коттеджный посёлок с тёмными окнами; буржуи всё ещё спят. А слева промелькнула небольшая, забытая Богом и бизнесом деревенька; почти в каждой избе горит свет; селяне просыпаются рано.

Блеск и нищета российской провинции колет глаз, поэтому опускаю голову и пытаюсь несколько минут покемарить.

Подремать долго не получается, потому что подъезжаем к аэропорту, сверкающему всеми своими огнями, заманивающему пассажиров, встречающих и провожающих.

У входа замечаю одинокую фигуру журналистки с сигаретой во рту. «Боже мой, как она может курить в такую рань», – подумал я и направился к ней.

– Доброе утро, Сергей Юрьевич.

– Здравствуйте, Елена. Скажите, как вы можете курить в такую рань? Меня бы точно стошнило.

– Привычка начинать день с сигареты. Утром на пустой желудок никотин лучше бьёт в голову. Мне нравится это пьянящее ощущение.

– Регистрацию объявили?

– Ещё нет. Очевидно, нас ждут.

– Ну, тогда идёмте, не будем задерживать других пассажиров, и испытывать их терпение.

…Мы молча направились к стойке номер один, прошли регистрацию, досмотр, и уселись в зале ожидания. Несмотря на раннее утро, все киоски и магазинчики уже работали, предлагая пассажирам напитки, сувениры, газеты по очень завышенным ценам, как будто территория провинциального аэропорта – это центр Москвы.

Меня всегда возмущало такое положение дел. Почему бутылка воды за 15 рублей в аэропорту стоит 120? Это какой-то узаконенный грабёж, а все молчат и платят, сопят себе в тряпочку и отдают свои кровные. А кто не желает платить, тот мучается от жажды или пьёт воду из крана в туалете. Полный беспредел.

…Объявили посадку на московский рейс, и не выспавшиеся пассажиры потянулись к выходу номер три. Поднимаясь по трапу, я заметил на фюзеляже «Боинга 737» бортовой номер 021156, точно такой же, как в моём рассказе. Наваждение какое-то?!

Журналистка заметила тревогу в моих глазах и с улыбкой спросила:

– Что, Сергей Юрьевич, страшновато?

– Конечно, страшно. Я всегда боялся летать.

– А вы не бойтесь; снаряд в одну воронку дважды не падает.

– Вы так считаете? А я вот в этом не уверен.

– Это не я так считаю, а народная мудрость так гласит. Слава Богу, что сейчас не зима, обледенение самолёту не грозит, хотя и летом самолёты тоже падают.

– Как я погляжу, вы, Елена, такая бесстрашная.

– Смею вас заверить, Сергей Юрьевич, что я трусиха, каких вы ещё не видели.

– Ну, тогда вместе бояться будем, если вы не возражаете?

– Я не возражаю.

…Пока пилоты включали кнопки и тумблеры, проверяя системы, мы сидели рядом и болтали о разных пустяках, отвлекая друг друга от ужасных фантазий.

Лайнер вырулил на взлётную полосу и загудел всеми своими двигателями, готовый, как бегун перед стартом, сорваться с места.

Когда самолёт оторвался от земли, я перекрестился и виновато взглянул на попутчицу, не обращавшую на меня внимание, бормотавшую вполголоса какую-то одной ей известную молитву.

…После того, как борт 021156 набрал высоту, я успокоился, журналистка тоже перестала трястись, и мы опять перешли на пустую болтовню ни о чём.

…За разговорами время летело быстро, да и посторонних нехороших мыслей не возникало. Через час прикатили обед, или усиленный завтрак, если судить по времени. Ещё через час предложили напитки. Стюардессы в ярко-оранжевой униформе сновали по салону, как челноки, выполняя прихоти, капризы ещё не проснувшихся, сонных пассажиров.

Мы беззаботно беседовали; самолёт между тем с каждой минутой приближался к Москве, а по салону медленно летела муха и не подозревала, что её скорость относительно земли составляет более семисот километров в час. Если бы она об этом узнала, то у неё точно крышу снесло, ведь она не знакома с теорией относительности. А если бы я знал, с какой скоростью Земля вместе с нами несётся вокруг Солнца, то у меня, может быть, точно крыша бы поехала.

Конец ознакомительного фрагмента.