Театр теней. Роман - Сергей Баев

Театр теней

Роман

Сергей Баев

© Сергей Баев, 2017

ISBN 978-5-4485-8015-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор несёт ответственность за все материалы, использованные в данном произведении. Любое совпадение имён и фактов считать вымыслом автора.

Книга посвящена моим родителям: Баевой Марии Михайловне и Баеву Юрию Григорьевичу.

Пролог

…Мне часто задают вопросы: «Как вы пишете свои романы? Откуда берёте персонажей? Как возникают сюжеты?»

…Люди, оглянитесь вокруг, остановитесь на бегу, задумайтесь о смысле жизни. Ведь смысл жизни не в деньгах, не в детях, не в новом доме. Смысл жизни – в самой жизни! Поэтому мои персонажи – это мои близкие, мои родственники, мои одноклассники, мои друзья, друзья моих друзей; короче – окружающий социум.

…Когда я утверждаю, что персонажи – вокруг нас, то имею в виду всех людей, проходящих и находящихся рядом со мной.

…Я всех люблю и считаю, что хороших людей больше, чем плохих, но окружающая нас действительность говорит об обратном…

Нет необходимости придумывать отрицательных или положительных героев, достаточно только внимательно посмотреть вокруг. По жестам, по телосложению, по лицу о каждом человеке можно сказать почти всё: каков его характер? каково его мировоззрение? каков его внутренний мир? Короче говоря, каждый находится «под микроскопом». Надо наблюдать, анализировать и делать выводы.

…Вот мимо меня степенно прошла женщина, немного сутулая; как говорят в народе – с горбом. Что можно сказать о ней?

Во-первых, она очень любит давать советы своим подругам, родственникам, знакомым. Она «проживает» чужие жизни, берёт на себя чужие проблемы и пытается их решать, – отсюда груз на спине (горб).

Во-вторых, смыслом жизни для себя она считает заботу о других. Однако помогать, заботиться надо тогда, когда тебя об этом просят, ведь навязанная помощь – унижает. Но чтобы выглядеть доброй, заботливой, хорошей в глазах окружающих, эта женщина помогает всем – отсюда горб.

Можно анализировать и написать, что в-третьих, в-четвёртых, но это не входит в мои планы. Что самое интересное? Если эта женщина не поймёт всю нелепость своего отношения к окружающим, то так и будет до конца дней своих таскать «горб» на спине, и никакие физиотерапевтические процедуры не помогут.

…А вот мимо почти пробежал молодой интеллигентный парень. Его стройная, подтянутая фигура говорит о том, что он занимается спортом, не злоупотребляет спиртным, не курит. Однако сросшиеся брови дают понять, что он постоянно в каких-то внутренних проблемах, совершенно не умеет расслабляться и всё держит в себе.

Смотрю вокруг… Встретились два друга. Здороваются, протягивая друг другу руки. Замечаю, что один из них держит правую руку ладонью вниз. Вывод: этот мужчина – давила по жизни, привыкший подчинять всех своему влиянию. Такой персонаж вполне может стать отрицательным героем, ведь нормальному человеку не надо никого покорять и унижать.

…Любой писатель – всегда хороший наблюдатель, неплохой психолог, умеющий интерпретировать окружающих, человек с огромным жизненным опытом. Этих качеств вполне достаточно любому, чтобы писать романы, рассказы, повести…

…Я внимательно наблюдаю за людьми, не забываю о своих прожитых ощущениях, держу в памяти сюжет будущего произведения и «приглашаю» того или иного прошедшего мимо человека в персонажи моих книг…

…Теперь о совпадениях, о мистических случайностях, о Судьбе. Я не верю в случайности и считаю, что любая случайность – это подсознательная закономерность. Если кто-то не согласен, то это от лукавого. Что касается Судьбы, то каждый свою судьбу делает сам: своими мыслями, желаниями и поступками. …Кто-то тут же возразит, что от судьбы не уйдёшь. Правильно! От своих мыслей, своих тараканов в голове, от своего врождённого темперамента, от своих действий не уйдёшь. Но при чём тогда Судьба?

Каждый из нас программирует себя сам: кто-то на положительного героя, кто-то – на отрицательного, кто-то просто плывёт по течению.

А в это время мимо идёт писатель (а может быть, он живёт рядом) и «срисовывает» вас, как художник, пишущий натурщика…

Параграф 1. Рита Блюмберг

…Слова не складывались в нужные предложения, предложения не соединялись в необходимые фразы, а фразы не ложились текстом на бумагу.

Уже два месяца не могу написать ни строчки обещанного редактору нового романа. Мыслей в голове – вагон и маленькая тележка, сюжетов хоть отбавляй, но все они оставались только в моей голове, никак не материализуясь в произведение. Короче говоря, я находился в глубоком творческом кризисе, а может быть, просто не мог себя заставить сесть за стол и начать писать. Когда ложился спать, то не мог сразу заснуть, придумывая лихо закрученные сюжеты новых романов. Во сне всё получается классно: оригинальные диалоги вставали перед глазами, персонажи жили своей неповторимой жизнью, невероятные сцены разворачивались с интересной оригинальностью, как мне казалось. Однако утром всё это представлялось мне неинтересным, не заслуживающим внимания, не реальным, а просто бредом. И так происходило каждый раз: я сочинял ночью, а утром браковал всё придуманное.

…В то утро я твёрдо решил, что обязательно набросаю на листы всё, что насочинял во сне. Но, как это часто бывает, творческий процесс или вхождение в творческий ритм нарушило дребезжание сотового телефона. Категорически ненавидя телефонные входящие мелодии, я поставил свой сотовый на вибрацию.

…Мой телефон, подпрыгивая, перемещался по столу, издавая глухие звуки: «У… У…». Правильно поёт группа «Город 312», что «вне зоны доступа мы не опознаны, вне зоны доступа мы дышим воздухом». Хотелось находиться вне зоны доступа, хоть что-то написать, и совсем не хотелось отвечать на звонки… Шестое чувство подсказывало, что это очень важный звонок. И я «тормознул» вдохновение, нажав на нужную кнопку, переключая свет на звук.

– Сергей Юрьевич, доброе утро. Это вас беспокоит корреспондент газеты «Шок» Елена Калиниченко.

– Откуда у вас мой номер?

– Извините, пришлось подсуетиться. Не кладите, пожалуйста, трубку, у меня очень важный разговор.

Фамилия корреспондентки показалась мне знакомой, поэтому я сменил гнев на милость.

– О чём, собственно, вы хотите со мной поговорить?

– Давайте встретимся, Сергей Юрьевич, я всё объясню.

– Лена, так, кажется, ваше имя? Вы сейчас абсолютно не вовремя.

– Ещё раз извините, но разговор будет о вас. Точнее, о вашей последней книге.

– О моей последней книге? А что с ней не так?

– Давайте встретимся, и вам всё станет понятно.

– Хорошо, если вы разведали номер моего телефона, то наверняка знаете и мой адрес?

– Вы правы, Сергей Юрьевич, адрес я знаю.

– Ладно, через час жду вас.

…Я два раза попил любимый напиток – кофе, три раза покурил, уныло посмотрел на пустые листы и приготовился к вынужденной встрече с журналисткой из «Шока».

…Ровно через час, минута в минуту, в дверь позвонили. Наверное, эта Елена Калиниченко стояла за дверью с секундомером и выжидала время, чтобы в нужную секунду позвонить в дверь.

Откуда она знает, что я уважаю пунктуальных людей? Посмотрим, что это за «фифа». Не доверяя журналистам, я никогда не давал интервью, и сейчас не понимал, зачем согласился поговорить с ней.

Нудный звонок опять пропел знакомую мелодию, и я пошёл открывать дверь.

…На пороге стояла весьма симпатичная женщина лет тридцати.

– Здравствуйте, Сергей Юрьевич. Извините, что отрываю вас от творческого процесса и в общем-то беспардонно врываюсь, набиваясь в гости.

– Вы Елена Калиниченко? Из «Шока»?

– Да. Если сомневаетесь, могу показать удостоверение.

– Показывать ничего не надо. Я неплохо разбираюсь в людях. Сейчас, как мне кажется, вы говорите правду; я вам верю. Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, что согласились встретиться. Обычно я не такая настойчивая, как сейчас. Но у меня много вопросов, а ответов пока нет.

– Хорошо. Вопросы потом; а что вы будете: кофе, чай?

– Если можно, чёрный кофе с лимоном.

– Садитесь вот в это кресло. Я сварю кофе и через пару минут отвечу на все ваши вопросы, если, конечно, они не личного характера.

– Обижаете, Сергей Юрьевич. Наше издание не имеет никакого отношения к жёлтой прессе. «Шок» – серьёзная газета.

– Ладно, ладно. Охотно верю, хотя никогда не читал вашу газету. Даже в руках не держал её ни разу. Опять верю вам на слово.

…Оставив журналистку в одиночестве, я отправился на кухню варить обещанный кофе. Стоя у плиты, я мучительно вспоминал, откуда мне знакомо словосочетание: «Елена Калиниченко»? Может быть, кто-то из знакомых читал её статьи и рассказывал потом о них? А может быть, она – однофамилица каких-то старинных, давно забытых однокурсников по университету?