Неудержимолость - Стефания Данилова

«Не давай мне, Господи, рыбу…»

Не давай мне, Господи, рыбу.И удочку не давай.Дай поворочать глыбы,Даже если дышу едва.Дай мне собственный выбор,а лучше два.

Дай по пути мне всяких.По сердцу и по уму.Где-нибудь на десятомодиннадцатого пойму.Дай мне быть непредвзятойи предвзятой кому.

Дай мне бессмертья в близкихи смертности мне самой.Дай мне быть одалискойИ в третьем ряду седьмой.Дай мне идти на выстрелот тех, кто с тюрьмы – с сумой.

Дай мне набрать силу,лёгкость и красоту.Чтобы я казалась красивой,даже если я упаду.Дай всех, кого я любила,встретить в Твоем саду.

Дай мне верить, как раньше,без разницы, сколько лет.Чтобы было смешно и страшно,когда Ты откроешь клеть.Чтобы, падая даже,Ни о чемне жалеть.

Девочке пять

Девочке пять, на горках американских даже привычней, нежели на земле, девочке десять, она еще видит сказкой жизнь, где добро – и то говорит о зле, девочке будет пятнадцать или шестнадцать, можно любые выделывать антраша, можно в любого сладко, светло влюбляться, и целовать, последствия не страшась.Девочке двадцать. В луна– и солнце-парки – к счастью ли, к сожалению – не ходок, есть тезисы, утренняя заварка и где-то в сердце оборванный проводок. Девочка, научившаяся бояться, дует на воду, обжегшись на молоке. Выглядит это смешнее ноги паяца, запутавшейся в змеином своем шнурке. Все, на что ей хватает ума и силы – это писать записки, как в детсаду, а он не заметит, как же она красива. И встретится с ней не ранее, чем в аду.

А я от страха девочку отучаю, я – её внутренний голос, живая стать, долька заморского фрукта в дешевом чае, я покажу ей, кем она сможет стать, стоит ей только вспомнить, что там, в начале.

Девочке пять.

Любить никого

Грустно смотреть даже на алфавит.Каждый из нас состоит из воды и букв.И если речь заходит вдруг о любви —с именем заносится сор в избу,так что не вымести. Вынести все сложней,как буква N будет напоминатьвсе, абсолютно все – о нём, или ней.

Так что пока не сказаны имена,смелей обнимай, отнимай у всего и всех.Целуй, обретая целостность или цель.Имя звучит не так хорошо, как смех,даже если он становится злым в конце.Я влюблена в твой запах. Картинку. Звук.Копейка к копейке, складывается рубль.

А если тебя, как кого-то из них, зовут?Я не люблю ни рефрен, ни повтор, ни дубль.Ни отголосок, ни даже подобье их.А если ты – А, а я бы хотела – Б?От имен слишком больно – после.

Давай без них.Я безымянно все расскажу тебе.

И если мы вдруг расстанемся (несмотряна то, что еще и нету понятья «мы»)мне не придется врать потом, говоряимя твое как имя тюрьмы, чумыи прочих ассоциаций не про добро.Любить Никого – никого не любить совсем.

Я назначу тебе свидание у метронесуществующей станции. Завтра, в семь.

Бродская и Басманов

Вакансия Музы, в принципе, хороша: живи в центресердца, плюй в форточку для души, волосы старойпамяти вороша, на шею садись и приказывай:«нннуу, пиши!». Автор не платит ни ломаного гроша;её гонорар – ни больше, ни меньше – Жизнь.

Муза имеет право, мозги и вид на жительство междусамых красивых строк. Правда, она бесправна в своейлюбви к Автору. Автор должен быть одинок, капелькуинвалид и тем – индивид. Как балерина, что не имеет ног.

Муза должна собой воплощать огонь, вечно цитируя«Не для тебя зажглась». Если она и хочет подать ладонь,надобно сжать в кулак и ударить в глаз, покапридуманный Автором белый конь в голос ржёт за воротамибитый час.

Муза – равновелико добро и зло, прижатый к вискузаряженный пистолет. Сотрудничество плодотворно,когда залог – это оставленный лёгким дыханьем след.Бродскому в этом с Басмановой повезло.Тысячи строк, мучительных надцать лет…

Даже не знаю, чего я больше хочу.Муз или Муж?Звёзды или цветы?

Гамма, палитра, спектр сумасшедших чувств —это свеча в краю любой темноты.

Если я стану Бродской – хотя б чуть-чуть,я обещаю, Басмановым будешь ты.

That's all

Было столько лиц. Не помню ни одного.Было столько света, что, кажется, я ослеп.Было столько всего. Столько было всего:зрелища были яркими, свежим – хлеб.Было столько звука, что, кажется, я оглох.Было столько бумаг, что хватит ли мест в печах?Было столько звонков, и я отвечал:«Алло», а иногда, быть может, не отвечал.

Было столько слёз, как только не стёр щёк.Было столько зла, забыть всё – уже добро.Было столько женщин, что я потерял счёт.Ни одна из них не являлась моим ребром.Надвое сломан меч и расколот щит.Доспех стал платьем, забрало стало чадрой.Было столько всего, что память по швам трещит.Всё, что было, мы сотворили из ничего.

Было столько у нас ничего, и ещё есть.Если хочешь, отдам. Вечером приходи.Это самая что ни на есть никакая весть.Всё еще будет.Всё еще впереди.Всё ищет путь во тьме к одному из нас,и, как правило, этот кто-то стоит спиной.Всё, я устал.Скажи мне, который час.И не спрашивай, что со мной. Ничего со мной.

«Всё или ничего» – ультиматум прост.Я выбираю «или» из двух зол.Как связующее звено или свайный мост.

Было столько, что самое время сказать «That's all».

Те, кто лучше

Так случается – те, кто лучше, обойдены!Их как будто специально не замечают,и не делят с ними трофеи своей войны,подавляя желанье спросить у них:«Может, чаю?Может быть, расскажешь за чашкой мне,как только удается тебе все это:побеждать на войне, не будучи на войне?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Nimeni nu ne va desparti – никто не разлучит нас (румынский).

2

Hie tuta perennat – «Здесь в безопасности пребывает».

3

Antiquus amor cancer est – «Старая любовь долго помнится».

4

«Многорукий бог далайна» – фантастический роман Святослава Логинова.