Зловещий лабиринт - Александр Александрович Тамоников

Мы можем свернуть на запад, к морю, но передвигаться вдоль береговой полосы будет затруднительно. Лесами проще, уверяю вас. Возможно, к вечеру мы достигнем нужного нам района. А сейчас прошу прощения, должна вас оставить.

Анна побежала в голову колонны. Дымов проводил ее взглядом. Женщины участвовали в войне, встречались и в боевых частях. Но чтобы женщина командовала мужчинами в боевой обстановке, а последние ее слушались – такое он видел впервые. С этой Европой было что-то не так…

Ближайшие планы провалились, как мартовский лед под ногами! Между деревьями забрезжил просвет. Люди оживились, ускорили шаг. Опыта ведения боевых действий им явно не хватало. Один из дозорных – молодой мужчина в рыбацком балахоне – в полный рост вышел из леса. Второй среагировал – ахнув, бросился наперерез, выставив ногу, повалил товарища, прижал к земле. Остальные присели, кто-то залег. Дымов перекатился в канаву, заскрипел зубами от досады. Рядом гримасничала Анна, сжимала кулаки. Положение становилось отчаянным. Недалеко от опушки стоял немецкий солдат в сдвинутой на затылок каске, грыз травинку. Рядом прохаживался еще один немец – рослый и плечистый. Оба были при полной амуниции, вооружены до зубов, на допниках за спиной крепились скрученные шинели. Это были часовые. За ними, в низине, стояли два грузовика. Один уже разгрузился, солдаты вытягивались в цепь. Со второго немецкие военнослужащие с засученными рукавами стаскивали ящики, разобранный миномет. Из низины доносился гул голосов. Первый солдат что-то заметил краем глаза. Он насторожился, взялся за автомат, стал всматриваться. Ноздри хищно раздувались. Он точно что-то заметил. Второй тоже проявил интерес, что-то спросил. Выслушав ответ, привел автомат в боевое положение, встал, расставив ноги. Партизаны, затаив дыхание, не шевелились. Плотный кустарник служил им защитой.

Какое-то время солдаты всматривались в даль. Первый собрался открыть огонь, передернул затвор. Напарник фрица начал его отговаривать, дескать, не пори горячку, людей всполошишь. Нет никого в лесу! Первый настаивал: он что-то видел! И неизвестно, чем бы закончился их разговор, но в этот момент с ветки взлетела крупная птица, вздрогнул кустарник. Ворона, тяжело махая крыльями, подалась через открытое пространство к отдельно стоящему дереву. Караульные проводили ее взглядами. Плечистый засмеялся, похлопал товарища по плечу. Второй расслабился, сплюнул. Часовые постояли еще немного, потом вразвалку двинулись вдоль опушки.

– Не шевелиться, – прошелестела команда Анны.

Женщина расслабилась, отдельные участки ее лица стали покрываться румянцем, другие оставались бледными.

– Есть еще чему поучиться, верно, Анна? – прошептал Влад.

– Да, вы правы. Но мы не регулярное войско и часто допускаем ошибки. Это простительно, если не влечет за собой человеческие жертвы… Обстоятельства складываются не в нашу пользу, майор, вы это уже поняли. Идти назад мы не можем – тела у грузовика фашисты уже нашли, наверняка стянули силы и устроят облаву. Взвод перед нами тоже не будет сидеть на месте. К морю идти опасно, окажемся в капкане. Нужно двигаться только на восток, вдоль опушки, но мы отдалимся от Лиепаи… чтобы потом к ней вернуться. Вас не ждут в Лиепае неотложные дела?

– Дела потерпят, – скупо отозвался Дымов, – но недолго. Не позднее завтрашнего дня мы должны быть в городе. Но вы правы, повлиять на сложившуюся ситуацию трудно…

Люди стали отползать в лес – справиться со взводом вооруженных солдат маленькая группа была не готова. Только в лощине в глуши леса люди стали приходить в себя.

– Хлебнем мы с этими вояками горя, командир, – сокрушенно сказал Садовский. – Не удивлюсь, если выяснится, что они не ориентируются в этой местности.

Дымов промолчал.

Какое-то время группа шла на восток. Лощина сменилась морем колючего шиповника – пришлось его обходить. Лес уплотнялся, смена направления движения к добру не привела. Вырос черный ельник, приходилось гнуться в три погибели, чтобы пройти под его лапами. Потом в течение двух часов обходили зловонное болото, проваливались в жижу по щиколотки. На привалах почти не говорили, восстанавливали силы. День прошел бездарно.

Пулеметчик Густавс, наплевав на субординацию, спорил с Анной: мы неправильно идем, просто стоим на месте! Откуда у нее эти ложные сведения? Он знает эти места, до войны работал егерем в северном заповеднике – и в толк не может взять, куда их ведет Анна! На западе река Кышка, можно пройти ее берегом и к вечеру добраться до Лиепаи. По ее же милости оказались в глухомани, где даже немцев нет! Мнения разделились. Сторонники Анны уверяли, что на Кышке выставлены посты, а саму реку патрулируют на катерах легионеры. И она поступает правильно, что ведет отряд в обход. Люди доказывали свою правоту, горячились, как дети.

– В товарищах согласья нет, – шепотом прокомментировал Садовский.

С латышским языком у Влада были серьезные проблемы, но отдельные слова он понимал.

– Какие горячие хлопцы, – лениво пробормотал, закрывая глаза, Глазнев. – А я вообще не понимаю, откуда здесь столько непроходимых лесов. Маленькая страна, клякса на карте…

Привалы становились длиннее, переходы короче. Мишка Балабанов подбирался к Илзе. Латыши взирали на него с осуждением, но это не могло остановить бойца. Однажды он с ней заговорил, и выяснилась страшная вещь: Илзе не понимала русского языка, а Балабанов не знал латышского. Это обстоятельство несколько охладило пыл молодого человека, теперь он решал, как зайти с другой стороны. По крайней мере оперативник не скучал, ему было чем заняться.

Поздний вечер застал отряд в глухом лесу. Люди спустились в низину, Анна выставила посты. Женщина стояла на коленях между валунами, и в свете фонаря изучала мятую карту.

– Смотрите, майор, – она указала испачканным пальцем с аккуратно остриженным ногтем, – вот это хутор Разинве, мы прошли его полчаса назад – помните? Противника там нет, мирных жителей тоже, хутор опустел в ноябре прошлого года. Отсюда до Лиепаи одиннадцать километров. Если выступим до рассвета, то мы их быстро преодолеем.

– Для начала нужно попасть в город Ульве, – напомнил Влад.

– Да, я помню, – кивнула Анна. – Ульве – не город, а небольшой поселок, пригород Лиепаи. Он к югу от города, вот здесь. От города Ульве отделяет лесная полоса шириной в полтора километра. Завтра утром пойдем по лесу, а потом придумаем что-нибудь. Войск вокруг города немного, только полицейские части. Все боеспособные подразделения отправляются на юг, к линии фронта… Признаться, не понимаю, почему эта группировка еще сопротивляется. Вы в курсе, что сейчас происходит в Германии? Мы не получаем нужных сведений, работает только немецкое радио, довольствуемся слухами…

– Да, вопрос важный, – согласился Дымов. – Немцы отчаянно сопротивляются, но лишь до того момента, пока это имеет смысл. Когда он пропадает, сопротивляются только фанатики – вроде тех же