Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев

– Когда вы его видели?

– На прошлой неделе. Слышу, дверь открылась, я в глазок смотреть не стала, к домофону, который на лестничную площадку выходит, подошла. А этот к лифту вышел и оглянулся, прямо в глазок домофона посмотрел. Спокойно посмотрел, я думала, он мне сейчас подмигнет. Но не подмигнул.

– Не подмигнул. Но посмотрел.

– Посмотрел. Как будто знать хотел… – Листьева пожала плечами, раздумывая, продолжать свою мысль или промолчать.

– Что хотел знать?

– Что видеокамера есть.

– А видеокамера у вас на запись работает?

– Да. Но только если нам звонят! Но он же не звонил! Другой звонил! – вспомнила женщина. – Квартирой ошибся. У Людмилы тридцать четвертая, у нас тридцать пятая.

– Мужчина звонил?

– Мужчина. Людмила ему сама открыла.

– А запись сохранилась?

– Я не знаю, это давно было.

– Когда давно?

– Еще в мае… Или даже в апреле. А что тут такого? Людмила – женщина интересная, мужчинам нравится, ей что, в монастырь уходить, если муж бросил?

– И много было таких мужчин?

– Мне кажется, вопрос не совсем корректный, – качнула головой Листьева. – Я не слежу за Людмилой, я не считаю ее мужчин. Но мужчины были, двоих я точно видела.

У Прокофьева зазвонил телефон, это подъехал Савелий Ярыгин.

Вельяминова жила в четырехкомнатной квартире, роскошный ремонт и обстановка, два санузла, и везде порядок, близкий к идеальному.

– И что мы здесь ищем? – осматривая спальню, спросил Ярыгин.

Мощный он парень, на вид задиристый и разбитной, но на поверку сама сдержанность и продуманность. Правда, мог и сорваться, особенно если имел дело с явными представителями криминального мира. Бандиты Карамболя Савелия побаивались, обходили стороной. А темных дел хватало. Карамболь старался не светиться, подпольным бизнесом напрямую не занимался, но наркота по городу гуляла не без его участия, а проституция, нелегальный игорный бизнес – там дилеры, сутенеры, у многих из них стволы и отбитые мозги. К тому же у Карамболя личная охрана, а в ней цепные псы, в основном двуногие, что им скажут, то и сделают.

– Ну, труп здесь мы точно не найдем, – пожал плечами Прокофьев.

В квартире Вельяминовой также был установлен домофон с камерой, выходящей на лестничную площадку. И срабатывать на запись видеокамера должна была при малейшем движении в зоне ее действия. Но, как оказалось, не срабатывала. Изображение на монитор поступало исправно, однако записывающий блок отказывался его фиксировать. Возможно, домофон повредили умышленно.

Прокофьев не поленился, спустился вниз. Консьержка так и не появилась, а видеокамера над подъездом его разочаровала. Хорошая видеокамера, но установлена высоко, и объектив почему-то направлен был не на пятачок перед входом, а на стоянку с машинами на ней. Возможно, кто-то из жителей дома таким образом обезопасил свой автомобиль. Чтобы обмануть камеру, достаточно было зайти в подъезд по отмостке вокруг дома, и делали так многие, не только преступники. Кто-то просто сокращал таким образом путь к своему подъезду.

Прокофьев вернулся в квартиру Вельяминовой, и Ярыгин его огорошил.

– Егор Ильич! – бодро улыбнулся он, разжимая ладонь.

В ней уже в пленке лежал самодельный «жучок» – микрофон, транзистор, катушка, резисторы и конденсатор на крошечной плате в комплекте с мизинчиковой батарейкой.

– Под кроватью нашел! Еле снял, хорошо было закреплено.

– Не надо было снимать, – покачал головой Прокофьев.

– Да я осторожно, если пальчики были, там и остались, – не очень уверенно проговорил Ярыгин. – Да и к батарейке я не прикасался. В целлофан вот все как положено запаковал.

– Странно все это, очень странно. Отмычка, химия от собак, теперь вот «жучок». И камера на запись не работает.

– Неужели все-таки подстава?

– И Сарычева здесь видели. Был он в гостях у Вельяминовой. И на камеру домофона смотрел с умыслом.

– И мотив у него был. Подставить Вельяминова.

– В том-то и дело. Значит так, эксперта сюда, пусть пальчики снимут. А потом еще раз квартиру обыскать. Ну и с микросхемы пальчики, само собой, снять… А я пока к Сарычеву съезжу, – решил Прокофьев.

– Ну так и я поеду. Вдруг у него ствол!

Прокофьев кивнул. Очень многое указывало на Сарычева, и орудие убийства могло находиться у него, как бы он отстреливаться не стал. Надо бы взять с собой Ярыгина, а радиомикрофон доставить в отдел по пути к Сарычеву, снять с него отпечатки пальцев, если это возможно, идентифицировать пальчики, а затем отправить эксперта и кого-нибудь из оперов на квартиру к Вельяминовой.

Так Прокофьев и поступил. Но «пальчики» с «жучка» снять не удалось – за их отсутствием. А жаль, хотелось бы предъявить Сарычеву заключение экспертизы, но нет, пришлось ехать с пустыми руками и предположениями.

Сарычев жил на окраине города, в новом квартале, где количество недостроенных домов превышало число уже готовых. И справа от Сарычева незаконченная новостройка, и слева, это позволяло ему тайком покидать свой дом и уходить от наблюдения. Одна сторона его улицы выходила в чистое поле, за ней лес. В начале улицы находилась площадка для мусорных контейнеров, два года назад Сарычев избавился там от одежды, в которой грабил банк, а Прокофьев ее нашел. И этим прижал его к стенке. Но сейчас, увы, Егор Ильич не располагал уликами против него. И в мусорные баки заглядывать бесполезно. Сарычев не идиот, чтобы повторить грубую ошибку. Тем не менее в мусорные баки Прокофьев заглянул, но ничего похожего на пакет с одеждой не нашел.

Осмотр мусорных баков не занял много времени, но все же Прокофьев чуть не опоздал. Сарычев собирался уезжать, когда они с Ярыгиным прибыли к его месту жительства, перехватили Аркадия в воротах дома. В позапрошлом году дело было иначе. Сарычев не уезжал, а, напротив, возвращался домой, Прокофьев и Ярыгин зашли во двор и приперли его к стенке. Тогда Сарычев упрямиться не стал, признал свою вину и без возражений позволил надеть на себя наручники. Но тогда против него имелись весьма серьезные улики.

Прокофьев перегородил выезд, и раздраженный