Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев

не знал, что его жена поселилась в соседнем номере. И она очень удивилась, когда увидела его.

– Хм.

– Кто-то взломал дверь в его номер. На замке заметны следы взлома, детальное обследование не проводили, но выводы делать можно.

– Значит, кто-то взломал дверь в номер Вельяминова?

– И упал, выронив отмычку.

– Упал?

– Или его сбили с ног. Скорее всего, удар был, след от подошвы остался, от резкого сцепления с полом. Погода сухая, обувь чистая, четких отпечатков не видно, а этот след отпечатался. На кроссовку похоже. Может, просто дверь неожиданно открылась. Вернее, открыли… В общем, взломщик ушел в лес. – Бутенков повел рукой в сторону кинолога и дальше. – Там в заборе пролом, на этом месте след и обрывается. Не знаем пока, чем там набрызгали, но Бонд носом по земле скреб, так больно было.

– Кайенская смесь? – громко спросил Прокофьев, чтобы кинолог услышал его.

– Да нет, на красный перец Бонд натаскан! – мотнул головой тот. – Химия там какая-то!

– Химия… – кивнул Бутенков. – Пистолет предположительно «макаров», профессиональная отмычка, химия. Такой вот джентльменский набор.

– Это не про Вельяминова, – сказал Прокофьев и задумался.

Вельяминов действительно производил впечатление мягкотелого слюнтяя, но в то же время он успешный предприниматель, производство автокомплектующих – дело сложное и серьезное. Он вполне мог убить свою жену, а затем направить следствие по ложному пути. Если есть отмычка и были применены химические вещества, значит, существует и преступник, который подставил невинную овечку.

– Ну что, пройдем? – Бутенков кивком указал на распахнутую дверь.

Люкс начинался с холла с выходом на ванную и гостиную, смежную со спальней. На полу в комнате лежала женщина, не молодая, но еще и не старая. В глаза бросалось бурое пятно на банном халате. Пуля попала точно в сердце, смерть, по всей видимости, была мгновенной. Волосы у покойницы сухие, но не расчесанные, возможно, в момент смерти она только собиралась заняться ими. Вышла из ванной в халате на голое тело, кто-то вторгся в номер, возможно, с пистолетом в руке. Испуганная Вельяминова услышала, попятилась в гостиную, там в нее и выстрелили. Во всяком случае, так предполагал следователь, и Прокофьев готов был с ним согласиться.

– А где пистолет? – спросил он.

– На месте убийства обнаружена только гильза. Вельяминов клянется, что пистолета у него не было.

– Одна гильза.

– И был один выстрел, – кивнул Бутенков.

– Киллеры стараются следить за контролем качества.

– Не было контрольного выстрела.

– Где сейчас Вельяминов?

– Да в номере у себя, Бордов с ним.

– Очень хорошо.

Майор Бордов уже работал с Вельяминовым, выводил его на чистую воду. И был о нем не очень высокого мнения. Или даже очень невысокого.

Терраса не делилась на части, она служила холлом для двух номеров, из одного люкса в другой можно было пройти, не выходя на крыльцо. Террасу обследовали, подозрительный след от обуви зафиксировали, но все равно Бутенков просил передвигаться осторожно и аккуратно.

Вельяминов сидел на стуле посреди комнаты, вид у него был загнанного в угол человека. Жалкий, глазки бегают, руки трясутся, сытые щечки красные и мокрые от пота. Зато Бордов спокойный как удав, взгляд у него сильный, обволакивающий. И внешне он чем-то был похож на удава, лоб крепкий, широкий, глаза маленькие, широко расставленные. Высокий, худощавый, мускулистый и сильный, как удав. От страха перед ним Вельяминов, кажется, протрезвел. Хотя перегаром от него несло жутко. На столе ополовиненная бутылка виски, объедки пиццы на деревянной доске, в комнате бардак, вещи разбросаны.

Увидев Прокофьева, Вельяминов стал подниматься со стула, в глазах мольба – избавить его от монстра.

– Ничего не видел, как убивал, не помнит, – пожав Прокофьеву руку, с усмешкой сказал Бордов, положил руку на плечо Вельяминову и заставил его сесть.

– Да не убивал я! – мотнул головой мужчина.

– Ну да, и как Сарычев через забор сбегал, тоже не видел, – вспомнил былое Бордов.

– Я же говорил, что видел!

– Ага, со второй попытки.

– Где пистолет? – в лоб спросил Прокофьев.

– Да не знаю я, где пистолет! – чуть не плача простонал Вельяминов. – Не было у меня оружия! Не стрелял!

– И даже не слышал! – хмыкнул Бордов.

– Я ведь спать сразу лег. Выпил и сразу отрубился, – сказал Вельяминов.

– Сразу после чего? – спросил Прокофьев.

– Сразу после того, как от Люды пришел!

– Когда это было?

– Когда… Не знаю, когда… В районе десяти вечера. Темно уже было… Стою на террасе, смотрю, Люда в номер заходит, у меня глаза на лоб… Я даже не знал, что она здесь!..

– То есть вы приехали сюда без Люды? – спросил Прокофьев.

– Я приехал сюда, потому что очень устал! – Одной рукой Вельяминов хлопнул себя по затылку, а другой прикрыл глаза: уж очень он хотел спрятаться от всех.

– От кого устал?

– От всех!

– Любовь у него! Ларису Сарычеву любит! – усмехнулся Бордов.

– И она меня любит! – чуть ли не с ненавистью глянул на него Вельяминов.

– А спит с мужем.

– Аркадий Сарычев – грязное, похотливое животное! – захныкал Вельяминов.

– Вы от Сарычева сюда сбежали? – обращаясь к нему, спросил Прокофьев.

– От себя… От себя сбежал! – ударив себя в грудь, с пафосом сказал мужчина.

– Кто-то уходит в забой, кто-то в запой, – прокомментировал Бордов.

Прокофьев едва глянул на него.

– А жена ваша когда приехала? – спросил он.

– Не знаю, но увидел я ее вчера вечером! – ответил Вельяминов. – Думал, померещилось, пошел за ней, точно, она!

– Сразу пошли за ней?

– Сразу. Она в душ собиралась, волосы расчесывала. Она всегда так перед душем делает. Делала…