Сокровища связанного бога - Дуглас Брайан

И вот шествие вступило в святая святых племени Мгонги, в таинственное святилище, о котором грезили золотоискатели и авантюристы, наводнившие Черные Королевства, Куш и Кешан.

Это был колодец в самом сердце скалы. Подняв голову, можно было увидеть далеко наверху черное бархатное небо. Но когда бы ни оказались там люди — среди ночи или в самый жаркий и светлый полдень — небо над ними неизменно было ночным, и звезды располагались на этом небе так, как стояли они миллионы лет назад, в ту пору, когда этот колодец был только-только вырублен в скале.

Энна, оглушенная и ошеломленная, не замечала ничего этого. Она с удивлением оглядывалась в святилище.

Слухи о золотом или алмазном идоле оказались досужими. Здесь не было никакого золота. Стигийские работорговцы, грезившие пудами самородного золота, были бы чрезвычайно разочарованы, окажись они тут. Только голые отвесные стены и глиняный истукан — больше в святилище ничего не находилось. Во лбу истукана горел одинокий алмаз. Это был драгоценный камень изумительной красоты — но всего один. Из-за него не стали бы сходить с ума десятки людей, мечтавшие о несметных богатствах.

Само изображение божества также вызывало странные чувства. Оно словно бы нарочно отвечала наихудшим представлениям «цивилизованных» народов (к которым, несомненно, относились и аквилонцы) о дикарских идолах. Глиняный божок был чрезвычайно уродливым и свирепым с виду. У него было шесть рук, жирное отвисшее брюхо с оттопыренным пупком, шесть грудей, как у свиньи, кривые мускулистые ноги. Это отвратительное существо было связано и, казалось, отчаянно боролось, пытаясь освободиться.

Под гром барабанов и громкое пение Мгонга выступил вперед из толпы раскрашенных негров и воздел руки к идолу. Энна увидела, что он держит на раскрытых ладонях новую веревку, выкрашенную в яркие цвета и богато украшенную золотом, бусами и перьями. Проговорив нараспев какое-то заклинание, Мгонга заново связал идола и только после этого осторожно, не переставая напевать заклинания, снял с изображения старую веревку. Ее он с великими предосторожностями уложил в особый кожаный мешочек. Несколько музыкантов все это время ожесточенно трясли над Мгонгой своими трещотками.

После этого Мгонга — он, видимо, распоряжался остальными — сделал знак двум своим спутникам, державшим наготове большой кожаный мешок, сшитый из шкуры антилопы. Те с видимым усилием подтащили мешок к ногам божества и перевернули. Из мешка хлынуло золото. Оно потоком заливало кривые ноги идола и…

И бесследно исчезало! Пол святилища впитывал его, словно влагу!

Затем Мгонга обратился к божеству.

— Мы принесли тебе дары, о Бхати-Ног, — почтительно заговорил Мгонга. — Мы почтили тебя так, как ты просил. У тебя есть теперь новое золото. У тебя есть теперь даже белая девушка, хотя добыть ее было непросто. Много храбрых воинов отдали свои жизни ради твоего удовлетворения. Теперь же мы просим тебя избавить нас от жадных собак-работорговцев и золотоискателей. Пусть они никогда не найдут сюда дороги! Пусть в срок придут дожди на наши поля, пусть в срок согреет нас солнце! Пусть дикие звери из джунглей не тронут наших детей! Пусть никто не повредит нашему урожаю, когда он взойдет! Дай нам жизнь, о Бхати-Ног!

Толпа пришла в движение. Размахивая копьями и перьями, негры ритмично распевали:

— О Бхати-Ног, останься с нами, останься с нами навсегда!

Идол слушал и — Энна готова была поклясться, что замечает это, — по его ужасному глиняному лицу бродила коварная улыбка…

Мгонга привязал Энну и еще одну черную девушку, раздетую, умащенную и раскрашенную, как она сама, к двум столбам, вбитым в каменный пол по обе стороны от идола. Веревка оставляла пленницам достаточно свободы, чтобы можно было прилечь на подстилку из листьев священного дерева дамма. Поклонившись идолу в последний раз, все ушли. В святилище остались только две пленницы, предназначенные — в этом не было сомнений — в жертву этому ужасному божеству.

Энна заснула только к рассвету и проснулась в слезах. Утро встретило ее сладкоголосым пением птиц, доносившимся сверху через расселину в скале. Ничего ужасного ночью не произошло — ни с Энной, ни с ее подругой по несчастью. Чернокожая девушка не хотела разговаривать с аквилонкой. Но Энна видела, что та не слишком испугана. Отчасти это успокоило дочь аквилонского купца.

Вскоре в святилище показались негритянки, разодетые в свои пышные одежды из листьев и перьев, раскрашенные ритуальными узорами. Они несли на головах большие подносы, полные тропических фруктов. С громким пением они окружили обеих девушек, поставили свои подносы на каменный пол святилища и простерлись ниц перед идолом.

Затем одна из них поднялась. Энна с ужасом узнала в ней вчерашнюю гигантскую старуху. Улыбаясь и напевая сквозь сомкнутые губы, старая негритянка принялась умывать обеих пленниц и снова умастила их благовониями. Как ни странно, эта варварская процедура показалась Энне довольно приятной. Она видела, что черные женщины относятся к ней с величайшим почтением — как, впрочем, и к ее «подруге», второй супруге (или, точнее сказать, жертве) безобразного божка.

Не переставая кланяться, женщины накормили обеих девушек, украсили их свежими цветами и удалились. По-видимому, они не замышляли ничего дурного. Энна незаметно для себя самой начала надеяться на избавление… на то, что ничего ужасного с ней не случится…

Может быть, бедным суеверным дикарям просто необходимо было подобрать для их идола подходящую «компанию» на какое-то время? Может быть, потом, когда идол вволю «пообщается» с двумя живыми человеческими существами, их — целыми и невредимыми — выпустят отсюда?

А может, чернокожие решили видеть в Энне «супругу» глиняного истукана? «Богиню»? Энна не знала, плакать ей или смеяться! Она, дочь аквилонского купца, бывавшая при дворах цивилизованных королей, — в роли «богини» какого-то забытого богами варварского племени!..

Однако вскоре Энна забыла обо всем на свете. Случайно подняв глаза к небу, она заметила склонившуюся над расщелиной фигуру какого-то человека. В свете звезд она разглядела только огненно-рыжие волосы, распущенные по плечам незнакомца. Изо всех сил Энна закричала:

— Помогите! Помогите!

Откуда эта уверенность, что рыжеволосая незнакомка придет к ней на помощь и спасет ее из этого ужасного места? Энна и сама не могла этого объяснить.

Однако именно таковы были намерения Рыжей Сони. Вкупе с намерением обогатиться… и кое-что узнать об этом таинственном идоле Мгонги. Об этом боге Мгонги, который может исцелить смертельные раны и вернуть человека из царства мертвых.