Солнце для всех! - Юрий Симоненко

коммуникационному стволу на тридцать пять метров до следующего соединения ствола с основной шахтой, потом — ещё на тридцать пять и ещё… Им не попалось ни одной машины или ловушки.

Отделение двигалось вверх по пологому пандусу, выступавшему из стен идеально круглого колодца. Пандус, как и сама башня, был сделан из небесного железа — сверхлёгкого и сверхпрочного материала, представляющего сплав серебристо-жёлтого цвета, воспроизвести который учёные безрезультатно пытались уже не одно столетие. Подъём существенно облегчало то, что, в отличие от стен ствола, поверхность пандуса, как и все горизонтальные поверхности внутри башни, была шероховатой, что позволяло группе уверенно держаться на ногах. Главное — не приближаться к краю пандуса: глубина ствола, скорей всего, равнялась высоте башни.

— Как бы нам не пройти мимо выхода наружу… — сказала Вторая, когда спустя четверть часа они миновали десятое по счёту соединение с шахтным стволом и остановились, чтобы перевести дух.

— По стене снаружи нужно преодолеть ровно сотню метров, Келл, — ответила ей Пятая. — Можем смело подниматься ещё на пятнадцать смычек.

— Всё нормально… — из округлого бокового тоннеля показались Седьмая и Третья. — Все дырки на месте.

Каждый раз, доходя до очередного соединения, эти двое отправлялись проверять выходы из шахты, и каждый раз выходы неизменно оказывались на месте: пятью метрами выше и тридцатью ниже.

— Осталось двадцать семь часов и восемь минут, — объявила Джелис.

— О! Кажется, мы-таки перепишем последний рекорд… — с весёлыми нотками в голосе пропела Четвёртая — андрогин по имени Джали Фарах.

— Ха! Ещё как перепишем, подруга! — похлопала её по плечу Келли.

— Сто шестьдесят семь часов и тринадцать минут… — прогудела себе под нос Третья. Ларингофон отчётливо передал это гудение в эфир.

— Чего? — повернулась к ней Седьмая.

— Абсолютный рекорд Школы, — назидательно сообщила ей Восьмая. Без обезличивавшей амуниции Ил Ар — так звали Восьмую — выглядела как совсем юная женщина (многие признавали её одной из самых красивых в Школе), но на самом деле она, как и большинство кадетов, была андрогином. Лицо и телосложение Ил были полностью лишены присущих андрогинам черт — некоторой угловатости и более развитой, в сравнении с представительницами женского пола, мускулатуры. Это обстоятельство часто вводило в заблуждение людей с Ил незнакомых. — Быстрее, — добавила андрогин, — «Башню» ещё никто не проходил!

За два столетия, в течение которых проводилось испытание в башне, к абсолютному рекорду — сто шестьдесят семь часов — приближались нечасто. Испытание всегда было и оставалось предельно сложным; условия каждый раз менялись так, что испытуемым нельзя было полагаться на опыт предшественниц. Преодолеть подъём в двенадцать километров внутри башни, диаметр которой — без малого пятнадцать, пройдя через все ловушки и лабиринты за пять дней — задача, требующая предельного напряжения сил. Среди кадетов ходили слухи о всяких странных происшествиях, скрываемых администрацией Школы; о случайных находках, вроде потайных комнат, заваленных приборами непонятного назначения или о тайниках с оружием Древних, или обнаруженных останках самих Древних… о свихнувшихся учебных роботах, убивающих испытуемых, чьи смерти администрация потом выдает за несчастные случаи… Всё это способствовало тому, что интерес к «Башне» не ослабевал. Неудивительно, что со временем слухи превращались в легенды, а «Башня» — пятидневное командное испытание внутри орбитальной башни — в предмет своего рода субкульта. Естественно, прохождение коварной «Башни» с наилучшими результатами стало предметом гордости; нормативом считалось — преодолеть за отведённое время восемь километров (командам, не выполнявшим норматив, давалось ещё две попытки, после использования которых, не сдавшие норматив получали позорную запись в личном деле, мешавшую в дальнейшем их карьере). Появился и (вначале неофициальный) рейтинг — десятка лучших результатов. Администрация Школы стала награждать попадавших в «топ десять» особыми знаками отличия, а занявших места с пятого по первое — ещё и поощрять произведением в сержанты всего состава проходившего испытания отделения; при этом сержанта отделения производили в младшие офицеры за год до выпуска. Сорок девять лет назад в пятёрке лучших оказалось отделение под командованием матери Джелис — сержанта Этэр Ланы Шейл — четвёртое место; её отделение уложилось в сто семьдесят два часа. Даже спустя почти пять десятилетий генерал корпуса небесной милиции Этэр Шейл порой вспоминала в кругу Семьи о днях, проведённых с подругами внутри башни.

— Вот скажите мне, — Седьмая повернула лицо в маске сначала к Восьмой, потом к Третьей, — зачем вы держите в голове подобное дерьмо?

— Какое дерьмо, Селен? — уставилась на неё Третья.

— Я про все эти цифры, Длед…

— А что здесь такого? — пожала плечами Восьмая. — Это же часть истории нашей Школы…

— Хм… — Седьмая уселась в позе лотоса посреди пандуса и медлительным жестом увлечённой абстрактной философской проблемой мыслительницы попыталась потереть подбородок тремя пальцами: рука в перчатке коснулась маски-респиратора. — Я вот помню, что кто-то там когда-то за полсуток до окончания времени прошел «Башню» и мне этого достаточно. — Она с задумчивым видом пошевелила пальцами перед глазами и опустила руку. — Но, мне кажется… глупостью заучивать с точностью до минуты какие-то там рекорды, будто эти знания столь же важны, как, например, теория относительности Вальмы Кид и Бир-Хассин… или закон эволюции Мунавы Дин’Арвилии… Какая вам польза от этого информационного мусора? Зачем он вам? Чтобы восторгаться чужими сомнительными достижениями?

— Ты так говоришь, будто тебе нет дела до традиций Школы! — с возмущением и укором заметила Восьмая. Она тоже уселась на пол рядом с Седьмой. Андрогин вытянула ноги и прислонилась к стене колодца.

— По большому счету, — Седьмая сложила руки на груди и пожала плечами, — нет.

— Так я и знала! — фыркнула андрогин.

— А что ты хотела, Ил? Почему меня должны волновать дурацкие традиции этой замшелой академии, в которой меня держат за чернь с Поверхности только потому, что у меня не тот набор гениталий? — раздраженно бросила ей Седьмая.

— Ну-ну… Спокойно, Селен, подруга… — Вторая, сидевшая неподалёку передвинулась ближе и приобняла Седьмую за плечи. — Не кипятись. Вот дойдем до финиша, и быть тебе в сержантах всем надменным блядям назло…

— Келл, думаешь, мне так нужны эти дурацкие значки?

— А чего тогда стараешься? — съязвила Восьмая.

Седьмая не стала ей отвечать. Вместо неё ответила Вторая:

— Эй, Ил, довольно! Отвали от Селен!

— Тебе-то что?

— Просто отвали.

— Продолжаем движение, — прозвучал в наушниках спокойный голос сержанта. Джелис