Статьи из журнала «Фокус» - Дмитрий Быков

Поэтому они бессмертны. А мы нет.

№ 33, 15 августа 2008 года

Кризис ценностей

В Украине ещё сохранились нравственные тормоза. В России, судя по тому, что в ней происходит, не осталось никаких моральных норм.

Удивительно не то, что огромное количество российских интернет-пользователей и творческих людей поддерживает просьбу о досрочном освобождении Светланы Бахминой (юрист «Юкоса», кампания по её освобождению из заключения разворачивается сейчас в России. — Фокус). Гораздо интереснее другое: то, что немедленно возник сайт под названием «Антибахмина» с участием несчётного количества людей, готовых поддержать просьбу о её заключении, если угодно, даже пожизненном. Ещё интереснее то, что на этом же сайте появляется масса фальсифицированных подписей, в том числе моя, поставленных без всякого зазрения совести и осознания того, что усилия «антибахминцев» легко опровергаются простейшей проверкой.

Более двух тысяч подписей за то, чтобы Бахмина оставалась в заключении, будучи беременной третьим ребёнком, — это один из удивительнейших феноменов нынешней России, сопоставимый разве только с тем, что не меньшее количество интернет-пользователей требует немедленной поимки и жесточайшего наказания ни в чём не повинной жертвы «новгородского дела» Антонины Мартыновой (уголовное дело против Мартыновой, обвиняемой в покушении на свою маленькую дочку Алису; по версии многочисленных защитников девушки и её мужа, правосудие таким образом раздуло несчастный случай. — Фокус). Как объединить активность правозащитников и законолюбцев — тех, кто настаивает на максимально жестоком наказании для всех, кто имел несчастье попасть под карающую руку российского правосудия? Ситуация эта представляется мне одним из последствий мирового финансового кризиса, который выражается в том, что цены оказались ни к чему не привязанными. Не действуют ни нефтяные, ни золотые, ни долларовые, ни европейские эквиваленты, всё плавает, ничто ничего не стоит.

Точно так же ни одна моральная норма не доказала своей жизнеспособности. Так вот, то, что происходит в нынешней России, как раз и есть лихорадочный поиск той моральной нормы, к которой можно было бы привязать собственное поведение. А вот морально ли это? Требовать наказания для ни в чём не повинной женщины с тремя детьми? Нормально ли — требовать, чтобы девочка, обвинённая в убийстве собственного ребёнка (кстати, живого и здорового), немедленно предстала пред очи правосудия без всяких к тому оснований? Нормально ли настаивать на несвободе?

Вся современная Россия как будто задаёт Богу вопрос: «Доколе ты будешь меня терпеть?» Всё это по-человечески объяснимо, но и по-человечески же страшно. Поскольку рано или поздно Бог на этот вопрос ответит. Как неоднократно говорил Эдвард Радзинский (пожалуй, единственный популярный историк в современной России), высшие силы терпят долго, но бьют больно. В стране, утратившей всякие моральные ориентиры, непременно возникают сообщества, которые требуют, чтобы им немедленно, сей же час были спущены ценности или та невидимая шкала, о которой писал в своё время Мандельштам. Самое ужасное, что их просьба будет удовлетворена. Страна, отказавшаяся от всех ценностей, рано или поздно столкнётся со столь жёстко навязанными законами, что ей нечем станет дышать. Нечто подобное рано или поздно (скорее рано, ведь история развивается всё быстрее) произойдёт и с нынешней Россией, когда ей наконец объяснят, морально ли начинать войны и спихивать их на чужую голову, преследовать невинных или репрессировать олигархов по принципу «кто из них нам меньше нравится». Ужасно уповать на катастрофу, но что делать, если нет других надежд.

Вы, вероятно, спросите, при чём тут Украина? Во-первых, как я не раз писал в этих колонках, нынешней Украине отнюдь небесполезно знать, что представляет собой нынешняя Россия. Во-вторых, это государство имеет некоторые основания собой гордиться: у её граждан существуют какие-никакие нравственные тормоза. Даже самый радикальный «западенец» или, напротив, самый радикальный сторонник слияния с Россией не потребует сегодня ни массовых расправ, ни полного запрета свобод, ни категорического отказа от сотрудничества с внешним миром. Украина опасается злить провидение — может, потому, что ещё немного верит в него. Это и является залогом того, что в ближайшие 15–20 лет в ней не случится ничего слишком ужасного. Поэтому я так и завидую ей иногда.

№ 44, 31 октября 2008 года

Велосипедистка с косой

Некоторые полагают, что украинским Путиным — то есть замирителем, уравнителем и стабилизатором — может стать Юлия Тимошенко

В принципе, это не исключено: ниша втягивает не того, кто больше всех подходит стране, а кто ближе оказался. Личные качества персонажа играют тут последнюю роль. Сталин тоже как будто меньше всего подходил на роль императора: авантюрист, террорист, осведомитель, ограбления за плечами, внешность не авантажная… Но вышло так, и ничего — стал восприниматься как реконструктор империи, которую до этого так успешно рушил.

Юлия Тимошенко, насколько я могу судить, подходит на роль главы государства по единственному, но решающему параметру: на коротких исторических дистанциях всегда побеждает тот, у кого меньше моральных ограничений. У Тимошенко их минимум. Правда, на долгих дистанциях, как известно, этот принцип не работает, и приходится жестоко расплачиваться — как России за Сталина. Но поначалу результат даже впечатляет. Может ли Тимошенко стать стабилизатором? Может, и весьма жестоким. Она всё может. Думаю, вытеснять бизнесменов в Лондон (правда, у Украины есть ещё и вариант с Москвой) ей будет даже приятнее, чем Владимиру Путину.

У Путина есть, по крайней мере, несомненное преимущество: он своих не сдаёт. У Тимошенко фаворитов не будет: своих у неё нет. Но это преимущество весьма относительное — важное только для борьбы.

Если надо, эта женщина будет дружить с Россией. Если надо, воспользуется лозунгами и поддержкой украинских националистов. Такой политической беспринципности в сочетании с несомненной харизмой я за последние сто лет вообще не припомню. Разве что Ленин. Но у того были, во-первых, хоть какие-то принципы, а во-вторых, несомненное личное бескорыстие. Что касается стимулов политической деятельности Тимошенко, то здесь бескорыстия не просматривается, но и жаждой личного обогащения объяснить её телодвижения уже невозможно. Боюсь, что этот случай — самый опасный: она попросту, как иной велосипедист, не может остановиться.

Даже у Ельцина, при всём его властолюбии, были отходные пути: чего бы Борис Николаевич ни наворотил (а наворотил гораздо меньше, чем ему приписывают), он получил возможность уйти из власти и доживать семь лет в Барвихе. У Путина такой возможности нет, что он и продемонстрировал. Тут не столько его вина, сколько логика истории. Стабилизатор обречён вытаптывать пространство вокруг себя, ему элементарно некому передать власть, на нём слишком многое завязано, а потому всякий его отход от дел чреват либо личной, либо общественной катастрофой. Юлия Тимошенко тоже уже не может никуда деться. Слишком многих ей удалось восстановить против себя. Слишком многим она навредила. Деваться некуда — только вперёд. В неизбежный тупик, куда руководители без принципов и целей всегда приводят вверенное им общество.

Допускаю ли я, что Тимошенко всё-таки не станет в Украине консенсусной фигурой и не выступит в роли стабилизатора? Допускаю, почему же нет. Когда-то я советовал Киеву, по аналогии с Москвой, высматривать будущего лидера среди советников мэров по безопасности или внешнеэкономическим связям, но, как выяснилось, «Украина — не Россия». Преемник тут может прийти только из тех, кто давно засветился и вызывает стабильный интерес. В пространстве публичной политики ценится не самый компетентный и влиятельный, а наиболее говорливый. В Украине это пространство есть. Возможно, его даже больше чем надо. Здесь у Тимошенко наилучшие шансы. Я поверил бы, что победить в Киеве может кто-то другой, если бы на пути у этого другого не стояла Юлия Владимировна. Не хотел бы я встретиться с ней на узком мостике.

Что касается отношений с Россией, то они при ней улучшатся многократно. Особенно если у власти останется Путин, кто бы ни выступал «фигурой прикрытия». Трудно сомневаться, что эти двое отлично понимают друг друга. Когда я вижу их лёгкие циничные и вместе с тем немного застенчивые улыбки — переглядку двух советских отличников, комсомольцев, спортсменов, я почему-то сразу вспоминаю виконта де Вальмона и маркизу Мертей. Был такой многажды экранизированный роман «Опасные связи». Кто читал, поймёт.

Впрочем, если именно взаимопонимание этих двоих посодействует нашему новому объединению, я двумя руками «за».