Не могу тебя забыть - Татьяна Алюшина

Юлькиной энергии и неуемного воображения хватало на то, чтобы отвлечь их от научных разговоров и втянуть в свои игры и замыслы. Однажды она придумала театральную постановку сказки «Двенадцать месяцев», а так как ролей было много, помимо своей компании, задействовала друзей родителей. Ученые мужи бросили свои научные споры и с удовольствием вырезали, клеили и мастерили костюмы и декорации. С не меньшим энтузиазмом они учили текст и репетировали, порой забывая об основных участниках спектакля — детях. Вслед за триумфальной премьерой «Двенадцати месяцев» последовали другие спектакли: «Золушка», «Белоснежка и семь гномов». Одного из гномов в спектакле, кстати, играл академик. Между прочим, роль ему удалась.

Взрослым до такой степени понравились спектакли, что они сами стали придумывать постановки, пародии и все то, что в театральной среде называется «капустником».

На роль главного героя Юлька всегда назначала Илью, а себя объявляла главной героиней. А какие еще могли быть варианты?

Костюмы и декорации придумывала и разрисовывала Юлька. Она с младенчества что-то рисовала.

Когда ей было года три, она разрисовала все доступные ей места на стенах квартиры. Папа с мамой пришли с работы и, зайдя в свою спальню, остановились в шоке — все стены комнаты на уровне Юлькиного роста были раскрашены зеленой акварельной краской — так она изображала траву на лужайке.

— Мам! — закричал папа. — Что это такое?

С Юлькой дома сидела бабушка, потому что родители работали: папа в двух своих институтах, а мама в папином институте преподавала студентам английский.

— Что случилось? — пришла бабушка на крик сына, держа на руках Юльку — такую же зеленую, как и трава на стенах.

— Вот это что? — показал папа на стены, потом, увидев счастливо улыбающуюся дочь, указал пальцем и на нее. — И это?

— Юлечка нарисовала траву, — объяснила бабушка. — Правда, здорово получилось?

— А ты куда смотрела, когда она рисовала? — спросил ошалевший папа.

— Я ей помогала. Одна бы она с таким объемом работ не справилась, — гордо ответила бабушка.

— А что, мне нравится! — вступилась за «преступников» мама. — Живенько так, как в поле.

— Как в дурдоме! — успокаиваясь, проворчал папа. — Все зеленое — и Юлька тоже!

— У ребенка явный талант! — восхитилась бабушка. — Ей надо обязательно заниматься рисованием!

— А можно не на обоях? — взмолился папа.

— Ничего поделать нельзя. У нее масштабное видение мира, — рассмеялась бабушка.

Мама с папой смирились — пусть рисует где хочет. Может, у ребенка действительно талант? Так Юлька получила полную свободу, и, перестав посягать на папины бумаги, как на предмет для рисования, стала разрисовывать стены квартиры.

Родители от этого безобразия вздыхали, но терпели. На ремонт у них не было ни сил, ни времени, но надо было как-то ликвидировать «художества». Папа придумал гениально простое решение, и через год после «первой травы» в спальне, когда «стены закончились» и дитя стало поглядывать на рабочий стол в поисках бумаги, папа обклеил стены снизу белым ватманом — рисуй, ребенок!

И Юлька рисовала. Всегда и с удовольствием.

Когда Юлька стала постарше, ее отдали в художественную школу, и родители, вздохнув с облегчением, все-таки сделали ремонт.

Никого не удивляло, когда Юлька делала из старых выцветших штор сказочно-красивый театральный занавес, разрисовывала костюмы, придумывала декорации. Юлька была инициатором, постановщиком и главным художником всех дачных спектаклей, а впрочем, и самой дачной жизни.

Так замечательно и невероятно быстро они прожили лето, когда Юльке было десять лет, и она в первый раз встретилась с Ильей.

ИЛЬЯ

Илье Андреевичу Адорину было в то лето двадцать пять лет.

Он начал заниматься наукой еще в школе. Зачитывался толстенными научными книгами, как художественной литературой. Легко поступил в институт, как нынче говорят подростки, «не парясь!». Учился с постоянным ощущением радости. В институте открывались огромные возможности для его ума и для целого вороха задумок, блуждающих в нем.

На втором курсе Адорин занялся научной работой под руководством Игоря Дмитриевича, тогда еще кандидата наук. А дальше все шло по накатанным рельсам — на четвертом курсе Игорь Дмитриевич выбил Адорину ставку лаборанта, чтобы тот мог немного подработать, на пятом Илья сдал два экзамена на кандидатский минимум. Блестяще защитил диплом, на его основе написал кандидатскую, через год сдал основной профилирующий экзамен и защитился.

Нельзя сказать, что Илья любил дело, которым занимался, — такая сухая формулировка не может передать чувств, которые он испытывал.

Работой он жил, дышал, постоянно держа в голове формулы и алгоритмы. Находя верное решение, он испытывал такое невероятное чувство радости, которое ни с чем не мог сравнить.

Сто раз был прав Бернард Шоу, когда сказал: «Интеллект — это страсть, и Декарт получал больше удовлетворения и удовольствия, чем Казанова!»

Да! Именно так! Интеллект — это страсть, это предощущение победы, когда чувствуешь: вот сейчас, вот где-то близко, вот так правильно — и делаешь! И все звенит внутри, и сил в тебе — как в десятерых, и хочется прыгать до потолка, — такое невероятное, искрящееся ощущение полного счастья!

И снова поиск — трудный, мучительный, интересный.

Такой была его жизнь. И он так ее любил, что ни на какое сокровище в мире не согласился бы променять своих будней!

То лето, когда он первый раз приехал на дачу к Расковым, было особенным. Они с Игорем Дмитриевичем бились над одной никак не желающей решаться проблемой, и вдруг, всего за неделю, кардинально поменяв подход к работе, расщелкали ее! Это было так здорово и неожиданно!

Илья чувствовал себя победителем, героем, черт знает кем, но уж абсолютным чемпионом — это точно! И влюбленность в него бесшабашной и искренней дочки Раскова воспринималась им как приз за эту победу.

С женой Игоря Дмитриевича Мариной Илья был знаком давно — она преподавала в их институте английский и знала Илью со второго курса, когда он начал работать с ее мужем, а вот их дочь Юльку увидел впервые, хотя слышал о ней и ее проделках много.

Юлька была совершенно необыкновенной девочкой. Ярко-рыжие волосы, закручивающиеся в кучеряшки, голубые восторженные глаза, худенькие ручки-ножки подростка, белая, как алебастр, кожа без единой веснушки. А еще — ум, чувство юмора, неиссякаемая энергия и явные задатки художника.

Юлька так искренне, открыто и безоглядно была влюблена в Илью, как может быть влюблена маленькая девочка. Сначала Илья перепугался, не зная, что с этим делать, но Марина с Игорем его успокоили: