Легенда о сердце леса - Чики Фабрегат

в знак приветствия, как всегда на протяжении последних двух лет. В более весёлые дни он добавляет что-то вроде «как дела» или «как жизнь», поэтому я удивляюсь, когда слышу от него:

– Какая перемена.

Не знаю, упрёк или восхищение звучит в его голосе. Не могу разобрать. Но, по крайней мере, он сказал это вслух, и мне не пришлось подслушивать его мысли.

На перемене девочка из старшего класса спрашивает меня о Лиаме. Я говорю, что он уехал жить в другое место, и придумываю город далеко на севере, потому что уточнение «с семьёй моей матери» не удовлетворяет её.

Всего за несколько часов всё возвращается на круги своя. Воцаряются привычные школьные порядки. Это чувствуется в классах, в каждом уголке игровой площадки, в том, как директор стучит в дверь костяшками пальцев, когда ему нужно прервать урок, и даже в упражнениях по физкультуре, которые теперь не кажутся мне такими уж глупыми.

В честь нашего возвращения с каникул учитель физкультуры организовал что-то вроде полосы препятствий. Мы должны были соревноваться в её прохождении попарно, и в качестве соперника мне досталась Диана. Как будто где-то неподалёку прятался некий вершитель судеб, решивший от души повеселиться.

В тот день, когда мы с Раймоном познакомилась, я убежала с урока физкультуры, потому что мяч заставил меня отвлечься и мои уши вдруг стали большими и острыми. Но мне больше не нужно концентрироваться, чтобы их прятать, так что я перепрыгиваю через скамейки, расставленные по залу, уворачиваюсь от мячей, которые кто-то бросает в меня, и побеждаю Диану со значительным отрывом.

– Ты хорошо провела каникулы, – говорит учитель, и в его голосе я слышу нотки удивления.

Он обращается к Диане и говорит, что от следов рождественских излишеств можно избавиться в спортзале и какую-то ещё подобную глупость. В ответ она что-то бурчит себе под нос, а потом поворачивается ко мне, и я вижу столько злости на её напряжённом лице, что даже пугаюсь. Не могу показать, на что я способна, если не хочу привлекать к себе внимание, но это замечательно, что в кои-то веки проигрывает кто-то другой. В течение оставшейся части занятия я стараюсь не бросать мяч слишком сильно, не бегать слишком быстро и выглядеть уставшей после нескольких простых прыжков. Я возвращаюсь туда, где моё место, в уголок невидимок. Только вот теперь Диана не сводит с меня глаз.

Я несколько раз бросаю мяч, целясь в корзину, и, хотя понятия не имею, как так получается, он залетает! Пусть это была случайность, но я начинаю понимать, почему Лиаму так нравится эта игра.

Учитель объявляет, что урок заканчивается и нам пора переодеваться.

– Кто забросит последний мяч, тот и победил, – говорит кто-то позади меня.

Я оборачиваюсь и вижу одного из сокомандников Лиама. Он на полметра выше меня, а на его спине можно нарисовать карту мира в натуральную величину. Я сто раз видела его броски в корзину, поэтому такой абсурдный вызов удивляет. «Я позволю тебе выиграть», – слышу я, почти того не желая. Я не думаю, что смогу ещё раз закинуть мяч в корзину, и мы оба знаем, что он мог бы победить меня, даже если ему связать за спиной одну руку. Он бросает мяч, тот ударяется о щит, но не попадает в кольцо. Слышать мысли других – это как предсказывать будущее: на секунду вы чувствуете своё превосходство, но на самом деле не можете насладиться сюрпризом, как остальные. Я всё думаю, почему он специально промахнулся, а потом понимаю, что он просто флиртует. Другой логики в его поступке нет. Конечно, забивший последний мяч может считаться победителем, почему бы и нет? Это не абсурд, что он даёт победить себя, он милый и очаровательный. Он человек.

– Ещё одна попытка? – предлагаю я, подавая ему мяч.

Он улыбается и снова бросает, но на этот раз мяч даже не приближается к корзине. Я вскидываю руки вверх, как будто уже выиграла, и издаю победный клич. Весь зал оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и на секунду я верю в это.

И мне это нравится.

Я наслаждаюсь моментом, нашим рукопожатием с ним и даже завистью, которая исходит от девочек в классе, наблюдавших за нами. Я игнорирую Диану, учителя и все тревожные звоночки у себя в голове, чтобы полностью погрузиться в глупое чувство успеха, которое подарил мне широкоплечий парень. Это эйфория, подобная той, которую я испытала, когда обнаружила, что могу бегать без устали. Или когда излечила дедушку. Я заталкиваю подальше свербящее чувство вины за то, что я обманом заняла чужое место. Но потом прохожу мимо Джона в коридоре и замечаю презрение в его взгляде. Не задумываясь, я смотрю в его голубые глаза и слышу его голос, тот самый, который несколько недель назад говорил о центромерах и теломерах: «Я ожидал от тебя большего, но ты такая же, как все».

Глава 5

Громкоговоритель в лесу

Я покидаю школу, будучи рассерженной и заинтригованной мыслями Джона и вместе с тем ощущая себя могущественной. Впрочем, стоит мне выйти на улицу, и все мои мысли снова занимают папа, Эвия и ребёнок с учащённым сердцебиением. Я боюсь, что они могут появиться в любой момент, потому что, хотя я не слышу её сердце и не могу предвидеть будущее, она сказала: «Мы ещё увидимся», и я знаю, что беда не уходит, когда ты от неё отворачиваешься, она просто следует за тобой, пока не застанет тебя врасплох. Я озираюсь, разглядываю каждого человека, ожидающего у ограды, и вижу парня, смотрящего в мою сторону. Он красив, очень красив. Но не как модель из журнала, ведь всем известно, что таких людей просто не бывает. А этот парень – настоящий красавец из плоти и крови, с неидеальной, немного кривой, но обворожительной улыбкой. Я улыбаюсь в ответ и чувствую себя глупо, когда вижу, что Джон обгоняет меня и это ему тот парень машет рукой.

Но поскольку я всё ещё смотрю на них, Джон кивает мне. Наверное, симпатичный парень воспринимает это как приглашение, потому что он подходит и говорит, что его зовут Крис или Джес… В общем, у него короткое имя с одной гласной. Он целует меня в обе щеки, и Джон тут же тянет его прочь. Они уходят, прежде чем я успеваю попрощаться.

Я иду домой одна. Теперь, когда бабушка не запрещает мне ходить через лес, путь из школы стал намного короче. Прежде чем подняться на крыльцо, я немного посидела на скамейке, где Раймон рассказывал мне сказки. Её доски ледяные, и я по-детски обхватываю свои колени, пытаясь согреться. Или свернуться калачиком и спрятаться.

– В такой холод я бы не возражал, если бы ты обнимала так меня.

Я бы узнала этот голос где угодно. Я уже собираюсь сказать Раймону, чтобы он не говорил глупостей, что на его поляне не холодно, как вдруг понимаю, что услышала его слова. Я не успеваю обернуться, а он уже стоит рядом со мной. Я значительно улучшила свои навыки, но, наверное, никогда не смогу двигаться так же бесшумно, как он. Может быть, это и к лучшему. Может, с ограничениями мне будет легче жить как человеку. Я широко раскидываю руки, преувеличивая этот жест, он подходит ближе и позволяет мне прижать его к себе. Его сердце благодарит меня чуть более быстрым биением. Мне нравится, что я могу вызвать в нём такую реакцию, нарушить спокойствие его эльфийской крови одной своей близостью. Я обнимаю Раймона ещё несколько секунд, поглаживая его по спине, чтобы согреть. Он, конечно, шутил, но я знаю, что ему действительно холодно.

– Ты пришёл, – говорю я и чувствую себя немного глупо, когда слышу себя со стороны.

– Я был нужен тебе. Ты так громко разговаривала всё утро, что я подумал, не надо ли вернуться в класс и посмотреть, что с тобой.

Мне неприятно, что он может читать мои мысли на расстоянии, но, видимо, его обещание заботиться обо мне вечно включает в себя и отсутствие личной жизни.

– Я не то чтобы шпионил за тобой, – извиняется он, – просто когда ты сердишься, то теряешь контроль над собой, и твои слова слышны так, как будто посреди леса стоит громкоговоритель. Тебе лучше?

Что-то тёмное проникает в его разум, опутывая всё туманом,