Марсианские истории - Эдгар Берроуз

Здесь он поднялся лифтом на уровень улицы и быстро вошел в ожидающее наземное судно. Он не сказал ни одного слова рабу, сидящему на месте водителя. Было очевидно, что его ждали, и что этот человек получил инструкции до его появления.

Едва Рас Кор занял свое место, как судно быстро устремилось в движущейся веренице других судов, избегая широкие и переполненные улицы и выбирая пустынные. Вскоре оживленный район остался позади, и они вошли в район маленьких магазинов, где корабль остановился перед входом в один из магазинов, на дверях которого висел знак торговца иностранными шелками.

Рас Кор вошел в комнату с низким потолком, человек в дальнем углу жестом указал ему на внутренние апартаменты, ничем больше не показывая, что знает Рас Кора, пока сам не вошел за вновь прибывшим и не закрыл дверь.

Затем он повернулся к гостю, почтительно его приветствуя:

— Знатнейший… — начал он, но Рас Кор жестом заставил его замолчать.

— Никаких формальностей, — сказал он. — Мы должны забыть, что я другой, и помнить что я твой раб. Все должно быть выполнено так же тщательно, как было задумано — мы не можем терять времени, нам следует уже находиться на пути к рынку рабов. Ты готов?

Купец кивнул головой и, повернувшись к большому сундуку, достал из него скромную одежду раба. Рас Кор немедленно одел ее. Затем оба вышли из магазина через заднюю дверь, пересекли аллею и оказались на проспекте, где и вошли в мобиль, ожидающий их.

Пятью минутами позже купец вел своего раба на общественный рынок, где огромная толпа людей заполнила обширную открытую площадку, в центре которой стоял помост для рабов.

Толпа стояла в этот день огромная, так как Карторис, принц Гелиума, должен был выступить, как основной покупатель.

Один за другим поднимались рабовладельцы на трибуну у возвышения для рабов, на котором стояла их собственность. Коротко и ясно каждый из них рассказывал о достоинствах тех рабов, которых он предлагал для продажи.

Когда все было закончено, управляющий принца вызвал на возвышение тех, кто ему понравился, и предложил цену.

Последовал короткий разговор о цене. Среди вновь вошедших на площадку был и Рас Кор. Его хозяин-купец согласился на первую же предложенную ему цену и, таким образом, знатное лицо Дузара стало членом дома Карториса.

III. Предательство

На следующий день после того, как Рас Кор оказался во дворце принца Гелиума, в городах-близнецах царило молчание, достигшее наивысшей точки во дворце Карториса. Пришла весть о похищении Тувии из Птарса из дворца ее отца, и как будто принц Гелиума подозревается в том, что он знает об этом событии и о том, где находится принцесса.

В зале для советов Джона Картера, полководца Марса, находились: Тардос Морс, джеддак Гелиума; Мор Каяк, его сын и джед малого Гелиума; Карторис и десять самых великих и знатных людей страны.

— Между Птарсом и Гелиумом не должно быть войны, сын мой, — сказал Джон Картер. — Твою непричастность к делу, в котором тебя обвиняют, основываясь на слухах, мы хорошо знаем, но Туван Дин тоже должен это знать.

— Есть один человек, способный убедить его — это ты сам. Ты должен сейчас же спешить в Птарс и своим присутствием доказать Туван Дину, что подозрения безосновательны. Да поможет тебе авторитет военачальника Барсума и джеддака Гелиума получить в помощь все силы союзных государств, чтобы помочь Туван Дину найти свою дочь и наказать ее похитителей, кто бы они ни были. Иди! Я знаю, что тебя не надо заставлять спешить. Карторис покинул зал заседаний и поспешил к себе во дворец.

Здесь слуги были заняты приготовлением к отъезду их хозяина. Некоторые копались у быстроходного корабля, который должен был доставить принца Гелиума в Птарс.

Наконец, все было готово. Два вооруженных раба остались на страже. Заходящее солнце висело низко над головой, скоро все погрузится в темноту.

Один из стражников, громадный человек, правую щеку которого пересекал от виска ко рту тонкий шрам, приблизился к своему товарищу. Подойдя достаточно близко, он заговорил:

— Что за странный корабль? — спросил он.

Второй быстро повернулся, чтобы посмотреть в небо. Едва он повернулся спиной к великану, как короткий меч того погрузился под левую лопатку, прямо в сердце доверчивого воина.

Солдат без звука упал замертво. Убийца быстро оттащил труп в черную тень ангара. Затем он вернулся к кораблю.

Достав из кармана хитро сделанный ключ, он сдвинул крышку с правого циферблата компаса-контролера направления. Некоторое время он изучал конструкцию механизма Затем он вернул циферблат на свое место, установил указатель и сдвинул его еще раз, чтобы заметить происшедшие изменения в расположении его частей. Улыбка пробежала по его губам.

Режущим инструментом он перерезал провод, протянувшийся к циферблату от наружного указателя — теперь последний можно было ставить на любое направление, но это не оказывало на механизм никакого действия, иными словами, циферблат для южного полушария был теперь бесполезен.

Далее он обратил внимание на восточный циферблат и установил его на определенную точку. Затем он сдвинул крышку и этого циферблата и острым инструментом перерезал металлический стержень, идущий с внутренней стороны указателя.

Быстро, как только было возможно, он установил на место крышку второго циферблата и занял свое место в карауле. На внешней стороне циферблата не было ничего заметно, но в действительности движение указателей не приводило в движение механизм, расположенный под ним, и прибор оставался неподвижен, установленный на место назначения, выбранное рабом.

Вскоре пришел Карторис, сопровождаемый группой придворных. Он бросил мимолетный взгляд на раба, стоящего в карауле. Тонкие жесткие губы и шрам, пересекавший щеку от виска ко рту, всколыхнули неприятные воспоминания в душе Карториса. Он удивился, где Саран Тал мог найти такого человека для охраны, но моментально забыл об этом, и уже в следующее мгновение принц Гелиума болтал и смеялся со своими провожатыми, хотя в душе его мучили опасения о тех случайностях, которые могут встретиться Тувии из Птарса, и о которых он ничего не мог знать и, тем более, предвидеть их.

Первой, естественно, к нему пришла мысль о том, что прекрасную деву Марса похитил Асток из Дузара, но почти одновременно с вестью о похищении принцессы до них дошла весть о больших празднествах в Дузаре, устроенных в честь возвращения сына джеддака ко двору своего отца.

"Это не мог быть Асток, — думал Карторис, — так как в ночь похищения Тувии Асток был в Дузаре, и все же это очень подозрительно".

Он взошел на корабль, обмениваясь случайными репликами с провожающими, открыл ключом механизм компаса и установил указатель на столицу Птарса.

Со словами прощания он нажал кнопку, контролирующую поступление отталкивающих лучей, и корабль легко поднялся в воздух, заработал мотор в ответ на его прикосновение ко второй кнопке, зашумели пропеллеры, и корабль Карториса, принца Гелиума, устремился в величественную марсианскую ночь под движущимися лунами и миллионами звезд.

Не успел корабль набрать скорость, как Карторис, завернувшись в шелка и меха, вытянулся во весь рост на палубе судна.

Но сон не шел к нему. Мысли его взбунтовались, отгоняя сон. Он воскрешал в памяти слова Тувии из Птарса, слова, наполовину уверившие его в ее любви, так как, когда он спросил, любит ли она Кулан Тита, Тувия лишь ответила, что обещана ему. Этот уклончивый ответ давал ему надежду, но какую — он сам еще не знал.

Теперь он понял, что ответ ее можно истолковать по-разному. Это, конечно, могло означать, что Тувия не любит Кулан Тита, а можно было предположить, что она любит другого.

Но кто мог гарантировать, что тем, другим, был Карторис из Гелиума?

Чем больше он думал об этом, тем более убеждался, что ни ее слова, ни ее поступок не давали ему уверенности в ее любви. Она любит другого! Ее не похитили — она бежала по своей воле вместе с любимым.

С такими "приятными" мыслями, наполняющими его то отчаянием, то жаждой мести, Карторис, наконец, погрузился в сон после полного умственного истощения и нервного потрясения.

Внезапный рассвет застал Карториса все еще спящим. Его судно бесшумно проносилось над бесплодной коричнево-желтой равниной — старому, как мир, дну давно уже мертвого марсианского моря.

Вдалеке поднимались невысокие холмы. Когда судно приближалось к холмам, с его палубы можно было увидеть большой мол, простиравшийся туда, где когда-то был могучий океан, и огораживающий обмелевшую гавань забытого города, который все еще тянется от пустынных набережных внушительной громадой чудесных архитектурных сооружений давно умершего прошлого.

Бесчисленные мрачные проемы окон, бессмысленные и одинокие, уставились невидящим взором из мраморных стен, и весь этот печальный город имел вид рассыпанных могильных холмов мертвых, отбеленных солнцем человеческих черепов — окна имели вид пустых глазниц, а порталы были похожи на оскаленные в усмешке пасти чудовищных животных.