Марсианские истории - Эдгар Берроуз

— Сообщите принцу Совану наше желание вернуть флот, отправившийся в Каол этим утром для путешествия на запад от Птарса.

Когда военный корабль, на борту которого Асток возвращался во дворец своего отца, повернул на запад, Тувия из Птарса, сидящая на той же скамейке, где принц Дузара оскорбил ее, наблюдала за мерцающими огнями удаляющегося корабля. Около нее в блистающем свете ближайшей луны сидел Карторис. Его глаза были устремлены не на корпус еле видимого вдали корабля, а на профиль поднятого вверх лица девушки.

— Тувия, — произнес он.

Девушка перевела свой взгляд на него. Он протянул свою руку в надежде завладеть ее рукой, но она легко отстранила его.

— Тувия из Птарса! Я люблю тебя! — воскликнул молодой воин. — Скажи мне, что мои слова тебя не оскорбляют.

Она печально покачала головой.

— Любовь Карториса из Гелиума, — сказала она просто, — может быть только честью для любой из женщин, но ты не должен говорить этого, мой друг, ты не должен награждать меня тем, за что я не могу отплатить.

Молодой человек медленно поднялся. Его глаза широко раскрылись от удивления. Принцу Гелиума никогда не приходило в голову, что Тувия из Птарса может любить другого.

— Но в Кадабре и позже, здесь во дворце твоего отца, что ты сделала, Тувия, чтобы дать мне понять, что ты не можешь ответить на мою любовь? — воскликнул он.

— А что я сделала, Карторис из Гелиума, — произнесла она в ответ, — что я сделала, что заставила тебя поверить в мою любовь?

Он замер на мгновение в раздумии, затем тряхнул головой.

— Ничего, Тувия, это правда, и все же я мог поклясться, что ты любишь меня. По крайней мере, ты хорошо знала, что моя любовь к тебе близка к преклонению.

— Но как я могла догадаться об этом, Карторис? — спросила она простодушно. — Ты мне когда-нибудь говорил об этом? С твоих уст слетали ли хоть раз признания в любви?

— Но ты должна была знать об этом! — воскликнул он. — В сердечных делах я так глуп, как и мой отец: я не знаю, как обращаться с женщиной; и все драгоценные камни, разбросанные по дорожкам королевского сада, деревья, цветы, газоны — все видело любовь, наполнявшую мое сердце с той минуты, когда я впервые увидел твое прекрасное лицо и совершенные формы, и как ты могла остаться слепой к моей любви?

— А разве в Гелиуме девушки ухаживают за молодыми людьми? — спросила Тувия.

— Ты смеешься надо мной? — воскликнул Карторис. — Скажи, что ты смеешься надо мной, и что ты все же любишь меня, Тувия!

— Я не могу сказать тебе этого, Карторис, так как я обещана другому.

Она говорила ровным голосом, но кто может поручиться, что в нем не прозвучала безграничная печаль? Кто может сказать это?

— Обещана другому? — с трудом произнес Карторис. Его лицо стало почти белым, но затем он поднял голову, как и подобает тому, в чьих жилах течет кровь повелителя мира.

— Карторис из Гелиума желает тебе счастья с человеком, которого ты избрала, — сказал он. — С… и он замолчал в ожидании, когда она произнесет имя.

— Кулан Тит, джеддак Каола, — ответила она.

— Друг моего отца и самый могущественный союзник Птарса.

Молодой человек посмотрел на нее внимательно, прежде чем заговорить опять.

— Ты любишь его? — спросил он.

— Я обещала ему, — просто ответила она. Молодой человек больше ни на чем не настаивал.

— Он один из самых знатных людей Барсума и могущественный воин, — задумчиво произнес Карторис. — Друг моего отца и мой — если бы это был кто другой? — пробормотал он почти свирепо.

Что думала девушка, было скрыто от Карториса, и только легкая тень печали за Карториса или за себя, а может, и за обоих вместе не исчезала с ее лица.

Карторис из Гелиума не спрашивал, хотя он и заметил это выражение. Он поднес к губам покрытый бриллиантами край великолепной одежды девушки.

— Счастье и слава Кулан Титу и бесценному бриллианту, который был дарован ему судьбой, — сказал он, и хотя голос его был хриплым, в нем звучала искренность. — Я сказал что люблю тебя, Тувия, до того как узнал, что ты обещана другому. Я не могу повторить тебе это, но, к счастью, ты знаешь это, так что в нем нет оскорбления ни для тебя, ни для Туван Дина, ни для меня. Моя любовь такова, что может распространиться и на Кулан Тита, если ты любишь его, — в последних словах его прозвучал вопрос.

— Я обещала ему, — ответила она.

Карторис медленно повернулся. Одну руку он положил на сердце, другую на эфес своей длинной шпаги.

— Они принадлежат тебе всегда, — сказал он.

Через мгновение он уже вошел во дворец и скрылся из виду.

Если бы Карторис обернулся, он увидел бы ее стоящей на коленях у скамьи из эрепта. Лицо свое она спрятала в ладонях. Плакала ли она — некому было проверить это.

Карторис из Гелиума в этот же день вошел в зал друга своего отца без предупреждения. Он прилетел один на маленьком быстроходном аппарате, уверенный в том, что найдет обычное гостеприимство, как его всегда встречали в Птарсе. Но поскольку не соблюдались формальности при прибытии, не соблюдались они и при входе во дворец.

Туван Дину он объяснил, что испытывает новое свое изобретение, которым был оборудован его летательный аппарат — хитроумное улучшение обычного марсианского воздушного компаса, который, будучи направлен на определенное место назначения, будет вести корабль точно по указанному курсу, при этом необходимо только держать нос корабля всегда в направлении, которое указывает стрелка компаса, для того, чтобы достичь любой заданной точки на Барсуме в кратчайший срок и по кратчайшему маршруту.

Изобретение Карториса состояло из дополнительного прибора, направляющего судно по компасу, и, по прибытию в точку, на которую был направлен компас, останавливающего и снижающего судно также автоматически на землю.

— Ты без труда оценишь преимущества этого изобретения. — сказал он Туван Дину, который сопровождал его на посадочную площадку на крыше дворца с целью посмотреть работу компаса и попрощаться с молодым другом.

Дюжина офицеров с несколькими слугами личной охраны собрались около джеддака и его гостя — нетерпеливые слушатели разговора; один из слуг был настолько нетерпелив, что его господин дважды делал ему выговор за то, что тот пытался прикоснуться к сложному механизму чудесного компаса, контролирующего направление.

— Например, — продолжал Карторис, — мне предстоит путешествие на всю ночь, как сегодня. Я устанавливаю указатель на правом циферблате, который контролирует восточное полушарие Барсума, таким образом, чтобы это соответствовало точной долготе и широте нужной точки. Затем я завожу двигатель, заворачиваюсь в шелка и меха и, с зажженными огнями лечу по направлению к Гелиуму, уверенный, что в назначенный час я совершу мягкую посадку на площадке своего собственного дворца, независимо от того, буду ли я в это время спать или нет.

— При условии, что ты не столкнешься с таким же ночным путешественником, — вставил Туван Дин.

Карторис улыбнулся.

— Это не представляет никакой опасности, — ответил он. — Посмотри сюда, — и он указал на прибор по правую сторону от "компаса направления" — это мой "указатель преград", — так я его назвал. Прибор, который вы видите, поднимает и опускает корабль, он снабжен приводом к приборам и рычагам управления.

— Прибор очень прост, это ничто иное, как генератор, работающий на радии и распространяющий радиоактивность во всех направлениях на расстояние в сотни ярдов от летящего судна. Если же эта окружающая судно оболочка из волн прерывается в каком-либо направлении, чувствительный датчик немедленно улавливает нарушение, передавая в то же время сигналы магнитному прибору, который, в свою очередь, приводит в действие механизм управления, отклоняющий корабль от преграды до тех пор, пока радиоактивная сфера корабля не уходит от соприкосновения с преградой, затем корабль ложится на свой курс. В том случае, если нарушение произойдет сзади, например, при подходе быстро движущегося корабля, механизм приводит в действие прибор скорости и одновременно аппарат управления, и судно набирает скорость и при этом снижается или поднимается в зависимости от того выше или ниже проходит курс движущегося за ним летательного аппарата.

В особо трудных случаях, когда встречается не одна, а много преград, или же если необходимо отклонить корабль от прямого направления больше, чем на 45 градусов в любом направлении, или же корабль достиг места назначения и находится в сотке ярдов от земли, механизм останавливает корабль и, в то же время дает громкий сигнал тревоги, который непременно разбудит пилота. Ты видишь, я предусмотрел все возможные случайности.

— Все, за исключением одной вещи, — сказал слуга.