Когда молчит совесть - Видади Бабанлы

- Вот это оригинально! Да если ты был так уверен в своих силах, зачем ушел на завод? Остался бы на промысле и померялся со мной силой.

- А что мне было делать? Думал, останусь, тебе помешаю. Ты ведь к тому времени стал знаменитым. Зачем отнимать у тебя славу? К тому же мы подружились, делили поровну хлеб-соль. Мог ли я попрать нашу дружбу?!

Агариза укоризненно покачал головой:

- Зачем соловьем разливаешься? Ты ушел на завод потому, что понял: не выйдет из тебя бурильного мастера...

Шахмалы усмехнулся и стал двумя пальцами теребить свои длинные усы.

- Друзья, я уклонился в сторону от темы своего тоста. Но это отступление было необходимо, чтобы объяснить истоки нашей дружбы. Что скрывать, Агариза - человек способный, деловой, работа - его стихия. Дожил человек до преклонного возраста, а до сих пор не знает, что такое отдых! Профессию избрал себе не легкую, но любит ее и не мыслит без нее жизни. Только и слышишь - то наш Агариза в Локбатане, то на Артеме, то на острове Песчаном, то в Карадаге. И отовсюду сыплются на него благодарности. Помните, лет десять назад прошел слух, что на дне моря обнаружены богатейшие залежи нефти? Я говорю о Нефтяных Камнях. Ну как было моему другу усидеть на месте? Пошел в контору, подал заявление: пошлите, мол, туда! Должен признаться, когда я об этом узнал, разозлился. Взял двух товарищей и отправился к Агаризе, думал - уговорим: "Старый ты, за пятьдесят перевалило! Куда тебе лезть в морские глубины? Пора найти легкую работу и спокойно коротать дни. А там штормы, бури, ревут свирепые волны. По силам ли тебе такая музыка? Слава богу, хватает у нас молодых бурильщиков. Все квалифицированные мастера, - вот это для них! Им на море раздолье..." Долго мы с ним толковали, сначала просили, потом требовали: "Откажись от своей затеи!" А он даже разговаривать не стал, разозлился, отвернулся, вот и весь сказ... Теперь вам понятно, что это за человек? Волосы седые, а сердце горячее...

- Так выпьем за его молодое сердце! - крикнул кто-то из гостей и, прервав речь Клыджева, высоко поднял бокал. - Пусть живет столько, сколько его душа пожелает, и пусть бурит все новые и новые скважины!

За столом зашумели, засмеялись, протянулись к Агаризе чокаться.

Но Клыджев громким голосом заглушил праздничный шум:

- Я еще не все сказал! А ну-ка, позовите Ширинбаджи.

И когда Ширинбаджи пришла из кухни, он усадил ее рядом с мужем и продолжал:

- Я хочу одновременно выпить и за здоровье сестрицы моей Ширинбаджи, великолепного педагога, большой труженицы. Если сегодня Агариза чувствует себя молодым и здоровым, мы обязаны этим заботам Ширинбаджи. С таким верным другом не состаришься. Подумать только, как она любит этого костлявого человека! Каждый год торжественно празднует день его рождения.

Агариза широко улыбнулся:

- Э-э, дорогой, вот тут ты заблуждаешься! Думаешь, меня ублажает? Не-ет... Просто хочет лишний раз напомнить и мне и людям, что я старею.

- Брось, Агариза! Такой преданной, заботливой жены днем с огнем не сыщешь!

- Что верно, то верно, - щурясь, сказал Агариза. - Думал - стекло беру, оказался алмаз...

Шахмалы чуть приподнял левую бровь, покосился на Агаризу и погрозил ему пальцем:

- Укороти язык, не то выверну твое нутро наизнанку!

- Угрожаешь?!

- Осушим бокалы, друзья!

* * *

Вугар успокоился. Веселая перепалка между стариками развеселила его, и он забыл смущение, с которым переступал порог незнакомого дома. Люди, окружавшие его, нравились, казалось, он находится среди старых друзей. Вообще день сегодня выдался очень счастливый. В двух домах побывал Вугар, познакомился с двумя семействами, и в обоих его приняли ласково, везде оказывали почет и внимание. Никогда еще судьба так щедро не баловала его. Он почувствовал, что хмелеет, - то ли от вина, то ли от счастья...

Тамада распорядился снова наполнить бокалы. Вино весело лилось в стаканы и рюмки, раздавался звонкий женский смех и басовитые голоса мужчин.

Шахмалы, откашлялся, провел по тяжелым седым усам своими корявыми пальцами и повел речь:

- Разрешите мне рассказать о том, как наш дорогой Агариза женился на нашей уважаемой Ширинбаджи! Какое совпадение! Дело происходило как раз в эту пору года! Однажды поздно вечером возвращаюсь я домой с работы, поставил на примус чайник... Недаром говорят: пока ты холост, - ты султан! Это, конечно, верно. Но каждая монета имеет оборотную сторону. Кто позаботится о холостяке? Вот и приходится самому стряпать, а порой и стирать... Слышу, кто-то осторожно открывает дверь. Гляжу - Агариза, да такой расстроенный, что я подумал: не дай бог, несчастье какое стряслось. Ведь обычно он был веселый, возвращался домой с шутками, войдет в комнату, и вместе с ним приходит шум, радость. Я тогда жил возле Сабунчинского вокзала, у одного армянина комнату снимал. Так его жена, старая армянка, всегда на шум жаловалась, ворчала, под дверью: "Господи, да что же это такое, когда кончится?" А кончалось тогда, когда она открывала дверь и грозилась, что, если мой гость не прекратит свои выходки, придется мне съезжать с квартиры! Это был единственный способ угомонить нашего Агаризу. А тут вдруг - молчаливый, мрачный, ниже травы, тише воды... Слова не добьешься, камень легче заставить заговорить...

Подошел я к нему, положил руку на плечо и спрашиваю: "Что случилось, Агариза? Тебя узнать нельзя". А он как воды в рот набрал. Молчит - и весь разговор! Я уж, признаться, подумал, не разыгрывает ли он меня. Оставил его в покое, стал, чай разливать, пригласил к столу. А он стоит посередине комнаты, голову повесил и не слышит моих слов. "Довольно, - говорю. - Я и так за день на работе вымотался, а еще ты решил мне душу мотать..." Он молчит. Поглядел я и понял: нет, не шутит, и вправду случилась у него какая-то беда. "Может, ты заболел?", - спрашиваю. Тут наш Агариза перевел дыхание, покачал головой, и вижу слезы у него на глазах выступили. Опешил я. Какие только мысли не приходили мне в голову! Подошел я к нему, взял за руку, подвел к постели, усадил, Долго уговаривал, расспрашивал, и наконец меня осенило: любовь! Я не выдержал и расхохотался. Никогда в жизни так не смеялся! Потом спрашиваю: "Кто же она? Где ты ее нашел?" - "Не знаю, отвечает, - кто она. Два раза видел на улице..."

Тут меня снова смех разобрал, хохотал я как сумасшедший. Агариза не обиделся, только заговорил, жалобно так: "Шахмалы, умоляю, на тебя вся надежда! Нет у меня сил подойти к ней и познакомиться, куда моя смелость девалась? Родной мой, прошу тебя... Скоро она должна возвращаться из школы..." - "Послушай, Агариза, ты какой-то странный! Влюбился в девчонку, а я - то тут при чем? Чем я могу тебе помочь? Если плешивый найдет лекарство от лысины, он прежде всего свою голову станет лечить". Думал, отстанет. Куда там! Пристал, как банный лист: "Только ты можешь пособить моему горю! Где твоя дружба? Разве можно друга в беде бросать?"

Вижу, ничего с ним не поделаешь. "Что ж, говорю, но учти одно обстоятельство! Как бы палка о двух концах не оказалась! А вдруг девочка увидит меня и я ей больше тебя понравлюсь? Тогда что? Конец нашей дружбе?" Но даже этот довод не подействовал. Молит, просит... Что оставалось делать? Бросил я еду, стал одеваться. Чай так в стаканах и остался. Вижу, повеселел наш Агариза, заулыбался, стал перед зеркалом вертеться... А когда вышли на улицу, он так быстро зашагал, что мне за ним не угнаться. "Слушай, говорю, на пожар что ли, спешишь? Я устал, где мне с тобой тягаться?" А он даже не оборачивается.

Короче, дошли мы до того места, где сейчас сквер Двадцати шести бакинских комиссаров. Еле перевели дыхание. Тут мой Агариза прижался ко мне, как цыпленок при виде ястреба, побледнел весь, трясется. "Что, говорю опять с тобой случилось?" А он только губы облизывает и ни звука проронить не может. В этот момент мимо нас прошла девушка. В руках портфель, стройная, красивая. Тут я сразу смекнул, в чем дело, внимательно оглядел девушку и, признаться, засомневался: где нам на успех надеяться! Очень уж хороша! Верно, и смотреть на нас не станет! Агариза меня локтем толкает: "Ну, что же ты, догони ее!" Легко сказать "догони", когда меня ноги не слушаются. Агариза дрожит весь и только твердит: "Не теряй времени! Она уйдет сейчас, понимаешь, уйдет!" Я-то понимаю, а что могу поделать? Хотел было сказать: "Беги за ней сам!", да пожалел его. Ну, кинулся я за девушкой, догнал и нахально преградил дорогу. Покраснел от страха, а все-таки процедил: "Простите меня, сестренка, можно отнять у вас несколько минут?" Девушка взглянула на меня с таким презрением, с такой ненавистью, что у меня кровь в жилах остановилась. Но не отступать же! И, подавив обиду, я продолжал: "Мой товарищ хочет сказать вам два слова. Прошу вас, выслушайте его, ведь это вас ни к чему не обязывает... Будьте снисходительны!"

Оборачиваюсь, чтобы представить ей Агаризу, а его и след простыл... Смотрю по сторонам, мысленно ругаю его на чем свет стоит. А девушка не обратила на мои слова никакого внимания, только сказала решительно и твердо: "А ну, отойдите с дороги!" - и, оттолкнув меня, быстрыми шагами прошла мимо, скрылась в тяжелых железных воротах.