Все золото мира и весь его блеск - Евгений Дрозд

В небольшой квадратный дворик Нихад вступил неуверенно.

И дворик был такой, каким его описывали. Обычно строители изощренно украшают фасады зданий. Внутренние дворы убоги и неприглядны. Здесь все наоборот: ничем не примечательный фасад, а двор напоминал маленькую площадь средневекового городка, окруженную радостными, изысканными барочными фронтонами.

Посреди двора росло старое, очень высокое и стройное дерево. На этот раз - серебристый пирамидальный тополь. И вокруг него водила хоровод группа юношей и девушек. То есть, Нихаду показалось, что это юноши и девушки, настоящий возраст их определить было невозможно. От шестнадцати до ста шестидесяти.

Нихад просто стоял и смотрел. На их светящиеся лица, их сверкающие глаза. Он даже не пытался определить цвета их одежд. Не хватало слов. Сколько их у него? Черное, белое, семь цветов радуги, еще с десяток оттенков. Он мог бы назвать большинство красок, которые попадались ему на карнавале, - золото, пурпур, аквамарин... Все это показалось ему теперь нищенски убогим и скотски грубым. Ибо здесь были сотни богатых и насыщенных цветов, тысячи тончайших, светящихся изнутри оттенков и нюансов. А он-то принял карнавал за волшебную сказку. Дурак. Здесь были эльфы и феи, а там - фигляры и комедианты.

Нихад стоял, впиваясь глазами в нежные переливы и сполохи, ему казалось, что он раз за разом, вобрав в себя очередную цветовую оболочку, очередное яркое откровение, проникает все глубже в суть этих созданий, в глубину их душ. И он видел, что только внешне суть эта была гибко-уклончива, нежно-податлива и переливчато-подвижна. В глубине, в самой сердцевине, суть была тверда, незыблема и несокрушима. Тверже любого алмаза блестящего и бриллианта сверкающего, ибо алмаз можно огранить и бриллиант раздробить. Но нельзя уничтожить свет, заставляющий их сверкать. Суть этих созданий была неуничтожимой света. Света, в сиянии которого Нихад снова вспомнил, что под пурпурной (что за мерзкий цвет!) накидкой у него рваные башмаки и брюки, мятая куртка и нестираная рубашка. Как тогда, на карнавале. Только было в сто, в тысячу, в миллионы раз хуже - не крысой себе он казался, а черным омерзительным тарантулом...

Всей душой он рвался к тем, в хороводе, но плоть его оставалась неподвижной. Это было бессмысленно, это было невозможно. Ни стоны, ни мольбы, ни просьбы, ни рыдания тут не помогут. Это - пропасть. Можешь орать, можешь разорвать одежды и посыпать главу пеплом, можешь истязать плоть бичом и власяницей... Бессмысленно. Вот они, а вот ты. Все.

А они все кружили, и все происходило в полном молчании, в тишине дворика, но Нихад мог поклясться, что тут была какая-то странная музыка и какое-то неземное пение, только они это слышали, а он нет.

Зато что-то приключилось вдруг с глазами Нихада. и он увидел нечто, чего не было в этом дворике. Увидел он другое время и иное место, вернее, два иных места. Потом, сколько он ни вспоминал, так и не смог восстановить, в какой последовательности привиделись ему эти картинки. Может быть, обе одновременно.

На первой он увидел кафе под тентом на палубе парохода, скорее всего, океанского лайнера. Он увидел чашку кофе и дымящуюся в бронзовой пепельнице сигару. За столиком богато одетый господин читал газету. Вот он отложил ее, взял сигару, с достоинством затянулся. Когда рассеялся клуб дыма, видно стало загорелое, помолодевшее лицо, на котором, казалось, даже морщины разгладились. Лицо Хэма Питча. Он был чисто выбрит, седые волосы ровно пострижены и уложены. Отменно завязанный галстук сиял белизной. Холодная радость была в водянистых, выцветших глазах старика, и тонкие его губы разошлись в холодной, жесткой улыбке, обнажая безупречную белизну искусственных зубов...

На другой картине тоже были столики и стулья. Только был это какой-то притон, и на полу в луже крови валялся человек с перерезанным горлом, и чьи-то ноги окружали труп, чьи-то руки выворачивали карманы и срывали одежду, голова убитого перевалилась на другой бок, и Нихад увидел мертвый оскал и стеклянные застывшие глаза друга Квеси Йоната...

В ужасе Нихад хотел закричать, но крика не получилось, лишь видение исчезло. Но страх не проходил - перед Нихадом стоял неизвестно когда подошедший человек с пышной седой бородой и шевелюрой, чья одежда сверкала белизной, так что лицо по контрасту казалось темным, а глаза его повергали Нихада в еще больший ужас, чем только что виденный кошмар. Нихаду показалось, что его вывернули наизнанку, разложили по клеточкам и выставили на всеобщее обозрение в беспощадном свете этих глаз. Говорить что-либо было бессмысленно, этим глазам про Нихада было известно все.

Последовал безмолвный диалог, заключавшийся в изменении душевных состояний и ощущений обеих сторон со словесным оформлением в мозгу Нихада всего того, что и так было ясно.

"Джастич!"

"Да, Нихад".

"Я пришел..."

"Я вижу".

"То, что я видел..."

"Недалекое будущее твоих, гм, друзей".

"А я? Что будет со мной? Ведь я пришел к вам... я искал..."

Нихаду передается видение абстрактного человека, разводящего руками. Оттенок сожаления.

"Скверно сидеть на двух стульях, нельзя служить двум богам", - пояснил Джастич.

- Но я не виноват! Меня втянули! Не нужны мне эти деньги! - уже вслух закричал Нихад. Он принялся лихорадочно выворачивать карманы, бросать на землю монеты и банкноты, - Я буду работать! Я верну Тесфайи все, что мы у него отобрали...

Постыдно жалок его оправдательный лепет. Последними он извлек из карманов револьвер и бриллиант, но бросить на землю почему-то не смог. Так и стоял.

- Ну, почему, - кричал он отчаянно, - почему я не натолкнулся на вас на день раньше?! Ведь я же всю жизнь стремился... И ни разу ничего! Впервые споткнулся... один день недотерпел... Ну почему не вчера?..

"Что толку? - звучит в его голове мысль Джастича. - То, что заставило тебя споткнуться, все равно продолжало бы гнездиться в твоей душе, только в скрытом виде. Ты плохо понял мою трактовку борьбы Перничека, бога света и энергии, с Марудой, демонов косности, тяжести, тьмы и тупого невежества. Эта борьба не на небесах, не где-то там, а внутри тебя самого. Пока что ты предпочел Маруду..."

- Пока что? - с надеждой воскликнул Нихад.

Опять мысленное пожатие плечами. Состояние неопределенной надежды. Кто знает?.. Быть может... Не сейчас...

"Взгляни на них. И ответь честно - ты готов быть с ними?"

Нихад перевел взгляд на хоровод и увидел, что его участники продолжают кружиться вокруг дерева, но уже в воздухе. И зрелище это вызвало у Нихада саднящую боль в сердце и тоску небывалой потери. Быть с ними? Тяжесть придавила его к земле, он шелохнуться не может, не то что взлететь!..