Офисный пилот. Небесные истории – 3 - Денис Окань
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я предлагаю добавить ещё четыреста пятьдесят килограммов к расчёту на случай обхода гроз. Как раз будет двадцать тонн. Ты как считаешь? – Дмитрий предлагает мне добавить керосина к предложенному авиакомпанией расчёту.
Хмыкаю – по плану нам предстоит слетать «туда-сюда» без заправки в Генуе. То есть мы везём топливо, достаточное для того, чтобы вернуться в Москву, не заправляясь в Италии. Короче говоря, для полёта в сторону Генуи его чуть больше, чем достаточно. Гораздо больше, то есть.
Отвечаю:
– Дима, я считаю, что любое решение должно быть красивым и на чём-то основанным. Вот твоё предложение – на чём оно основано?
– Мы возьмём четыреста пятьдесят килограммов, и этого нам как раз хватит для того, чтобы взять запасным Нижний Новгород при полёте обратно. Да и грозы тут могут быть, – бодро отвечает Дмитрий.
– Хорошо! А что там насчёт гроз в Москве? – Указываю пальцем на прогноз погоды, говорящий о том, что вечером здесь ожидается чудесная безоблачная погода. – Сколько у нас шансов улететь в Нижний Новгород?
– Ну… – мнётся Дима, – так-то их нет, но ведь… всё может быть! И в Генуе могут быть грозы!
Могут, почему бы нет?
Усмехаюсь:
– Дима, скажи, нашей «экстры» в… – беру в руки план полёта, – десять тысяч шестьсот шестьдесят килограммов хватит для того, чтобы обойти все грозы в Генуе?
– Ну так-то хватит, да… – Дмитрий тушуется, но вдруг хватается за спасительный «аргумент»: – Но ведь тогда придётся там заправляться?
И торжествующе смотрит на меня. Я пожимаю плечами:
– Значит, придётся заправляться в Генуе. Разве кто-нибудь запрещает это делать? У нас есть ограничения по заправке в Генуе?
Дима явно не ожидал получить такой простой аргумент.
– Нет… Но что, из-за ста килограммов заправщик вызывать???
– Дмитрий, надо будет дозаправить сто килограммов – значит, дозаправим сто килограммов. Знаешь, я по этому поводу вообще не комплексую!
У нас есть время, поэтому позволяю себе прочитать «лекцию». Надо заметить, Дмитрий из тех капитанов, с кем мне нравится работать, я точно знаю, что он старается работать с душой. Поэтому верю, что слова найдут понимание:
– Смотри: остаток в Генуе по расчёту десять тонн шестьсот шестьдесят кэгэ. Так? А потребное топливо для полёта обратно – десять пятьсот шестьдесят, при этом в расчёт включены ещё восемьсот килограммов «экстры». Уже имеем девятьсот в загашнике. А сколько у нас учтено на руление?
– Триста тридцать.
– А сколько мы обычно тратим по факту?
– Килограммов сто – сто пятьдесят.
– Верно! И это в обоих полётах! То есть ещё где-то триста килограммов нам в карман. Плюс, в расчёте учтены три процента от рейсового топлива. И туда, и обратно, замечу. Маршрут нам обязательно спрямят над Европой, и не раз. Ну и «подарок» от предыдущего экипажа ещё никто не отменял.
Внимательно смотрю на Диму:
– Ты хочешь заправить и свозить четыреста пятьдесят килограммов туда-обратно? Да ведь при этом ты ещё сотню-другую в воздух спалишь – топливо ведь тоже вес имеет и на расход влияет! И вообще, Дима, ты сам как считаешь? Разве нам даётся эта «экстра» в восемьсот кэгэ для того, чтобы мы показали ей Италию и привезли обратно? Не-е-е! Дают как раз для того, чтобы мы её спалили, если вдруг потребуется!
Дима «переваривает» прослушанную лекцию.
Иногда я ловлю себя на том, что говорю ну очень уж революционные вещи, которые… на самом деле простые и банальные, если вникнуть и разобрать по полочкам. А командир должен это делать, если это хороший командир. Я ничего не имею против запаса топлива сверх расчёта, но ведь всему должен быть разумный предел! Переедать, например, вредно, хотя еда может быть очень даже вкусной. Надо уметь вовремя остановиться.
Командирские решения должны быть красивыми! Только так, и не иначе!
Наш красавец-лайнер Боинг 737—800 с бортовым номером VP-BDH уже на базе. Мы договорились, что в сторону Генуи пилотирующим будет Дима, а я сяду справа. На обратный полёт у меня есть эгоистичный план – порулить самому, а то я уже целых два рейса подряд просидел на откидном кресле наблюдателя и к штурвалу не прикасался. Учитывая, что частота моих полётов в связи с возникшей недавно офисной работой снизилась, так хочется полетать! Руки по штурвалу стосковались!21
С улыбкой поднимаюсь в самолёт. Мне говорят, что обычно у меня лицо, скажем так, не очень радостное, ещё со времён учёбы в школе так утверждают. Ничего поделать с собой не могу, но дабы люди не думали, что и в душе́ я такой же хмурый, стал почаще заставлять визуализировать своё состояние улыбкой.
Чувствую, что руки соскучились не просто по штурвалу, а по лётной работе вообще. С удовольствием начинаю выполнять обязанности второго пилота, пока Дмитрий обходит лайнер в ритуале предполётного осмотра. Фиксирую страховочным ремнём чемодан справа от своего сиденья, приступаю к выполнению процедуры подготовки кабины – не торопясь, не на автомате. Я не так часто летаю, чтобы делать всё быстро. Мысленно проговариваю последовательность действий и следую ей.
Мерным писком гудят преобразователи тока, шумит система кондиционирования… Родная, любимая обстановка!
Как же это здорово – летать!
Дмитрий вернулся и выполняет свою процедуру предполётной подготовки кабины, которая начинается с проверки сигнальных табло. Включением тумблера кабина превращается в новогоднюю ёлку. Вместе проверяем, что все табло, которые должны гореть, горят. Я обращаю внимание: на панели предупреждений не горит одно из многих возможных сообщений – отсутствует надпись «OVERHEAD»22. Такое с этими панельками частенько случается – контакты маленьких ламп, в ней установленных, порой слабо контачат. Я привычным движением чуточку шевелю панельку, и надпись загорается. Порядок!
На нашем самолёте имеется отложенный дефект – одно из табло LOW PRESSURE23 топливных насосов «иногда не работает» – так гласит запись в бортовом журнале. У инженеров, как это часто бывает, времени на поиск и устранение причины неисправности нет, и, чтобы не сомневаться, работает табло или не работает, мы выполняем процедуру вылета с данной неисправностью. Говоря проще, мы просто не включаем соответствующий топливный насос – так требует MEL24. На топливной панели табло LOW PRESSURE теперь будет гореть постоянно и этим вызывать загорание предупредительного табло MASTER CAUTION25 при каждом нажатии на кнопку вызова сигнализации о наличии неисправностей26 – той самой панельки с многочисленными надписями, на которой не так давно не горело сообщение «OVERHEAD».
Мы отбуксированы на точку запуска. Правый двигатель запущен, я включаю отбор воздуха от него для работы системы кондиционирования, чтобы дать хоть немного прохлады пассажирам. На земле салон охлаждается (а зимой обогревается) воздухом, который отбирается от ВСУ27, небольшого двигателя, установленного в хвосте самолёта. Во время запуска двигателей отбор воздуха от ВСУ на кондиционирование отключается – воздух нужен двигателю, чтобы его роторы и турбины могли хорошенько раскрутиться. В жаркую погоду в салоне, набитом пассажирами, очень быстро становится душно, поэтому существует процедура: после запуска правого двигателя изолировать правую воздушную магистраль, перекрыв специальный клапан (иначе в правую магистраль будет идти воздух от ВСУ, что затруднит запуск левого двигателя), и включить кондиционирование в пассажирском салоне, запитав его на работающий правый двигатель. Правда, производительность двигателя, работающего на малом газе, не очень высокая, не идёт в сравнение с ВСУ, но… Чем богаты. Хотя бы так.
Запущен и левый двигатель. Обороты стабилизировались, я выполняю процедуру «Перед выруливанием». Выключаю ВСУ, выпускаю закрылки, Дмитрий проверяет управление, отклоняя штурвал и педали во все возможные стороны. Я
