Котофей Великолепный - Антония Таубе

Домовой Лоша, не говоря лишних слов, шустро полез вслед за Вальтером и тоже скрылся в густой красно-жёлтой листве. А Котофей успел добраться только до нижней ветки – она была хоть и толстой, но уже давно засохшей. Да только упитанный Котофей оказался для этой ветки слишком тяжёлым! И когда толпа зловредных крыс столпилась под деревом, с издевательской радостью глядя на мучения Котофея, ветка, за которую он цеплялся изо всех сил, вдруг предательски затрещала… и обломилась! И Котофей всем своим немалым весом шлёпнулся прямо на весь крысиный дозор. От такой несправедливости и возмущения кот обиженно замяукал, а мыши – завопили, что есть мочи, растаскивая покалеченных и раздавленных собратьев!

Но уже через минуту, едва Котофей очнулся от падения и с трудом поднялся на подкашивающиеся ноги, туча озверевших крыс набросилась на беднягу и вмиг скрутила его крепкой тонкой бельевой верёвкой. А несчастный Лоша с замиранием сердца и со слезами на глазах смотрел вниз на то, что происходит у подножия дерева, и от этого ему стало горько, как никогда!

– Эх, Котофеюшка, – шептал он, – и что же теперь будет? Что-то ты, брат, не то наколдовал, какая-то кривобокая у нас получилась сказка. Теперь, видать, только настоящая баба Яга нам может помочь, а не твой непонятный Хоттабыч, загадочный грамотей Ближнего и Среднего Востока!

Как только Котофей был надёжно связан, начальник стражи громко свистнул, и две безобразные крысы привели во двор, к самому дереву, понурую собаку, запряженную в тележку. Кряхтя, охая и от злости пиная связанного кота ногами, крысы кое-как умудрились погрузить его на тележку. В молчаливой собаке Котофей с болью в сердце узнал Чупу…

– Чупа, это я, Котофей, – тихонько шепнул он собаке, когда она искоса взглянула на него.

Чупа ничего не ответила, только виновато отвела глаза в сторону. Котофей так и не понял – узнала она его или нет? А его стражники, между тем, удобно устроились на тележке, один из них больно щёлкнул Чупу кнутом, и собака послушно потащила тележку вдоль пустынной улицы.

Крысы были очень довольны, что сегодня у них такой жирный улов, и потому на радости запели визгливым дуэтом свою Крысиную Песню, свой крысиный гимн:

Мы ночью захватили этот город,Пока все тихо спали, сны смотрели.Весь мир заполоним мы очень скоро —Наверное, на будущей неделе!

Нас всех не сосчитаешь – миллионы!И даже не старайтесь, не считайте…И наступают наши легионы,И мы непобедимы – так и знайте!

Беспечный город спал, беды не зная —За час мы захватили всех! Готово!Мы будем жить, запас ваш уминая,Но… если не найдётся Крысолова,С дудкою волшебной Крысолова! Хо-хо!!!

Они пели, смеялись, весело перемигивались, и им было очень радостно оттого, что вот какие они храбрые и смелые – с котами запросто справляются! А уж со всеми остальными и подавно справятся! Поскольку давно всем прекрасно известно, что страшнее кошки – зверя нет!

И вдруг крысы притормозили Чупу возле знакомой Котофею аптеки. Да только что за чудеса? Над входом, где ещё вчера сиял неоновым светом большой зелёный крест, теперь красовалась незнакомая вывеска – «Аптека Бабы Яги».

А дальше было ещё чуднее! Связанного Котофея грубо втащили в аптеку, при этом он очень больно стукался всеми рёбрами о каждую ступеньку. Но, оказавшись внутри, кот с облегчением вздохнул, когда увидел за стеклянной перегородкой знакомую фигуру аптекарши Бабиги. Однако когда она обернулась, бедный кот оцепенел от страха – настолько безжалостно блеснули её холодные глаза. Она противно усмехнулась, заметив замешательство Котофея, и хриплым голосом отрывисто спросила:

– А с этим рыжим котярой что будем делать?

– А этот жирный котяра будет у нас сегодня сражаться на арене! Уси-пуси, ути-пути, гладиатор ты наш! – противно захихикала одна их крыс и пощекотала пышные бока Котофея своими острыми, как иглы грязными коготками. – Дай-ка ему, баба Яга, немного валерьянки, пусть наш воин успокоится! А то к вечеру будет сильно нервный и испортит нам всё удовольствие!

– Не надо мне валерьянки! – возмутился Котофей, пытаясь сохранить остатки гордости и собственного достоинства, насколько это было возможно в его положении.

– Молчи, рыжий, пока мы добрые! – прикрикнула на него крыса и ехидно рассмеялась.

Она ещё немного подумала и для большей острастки сильно укусила поверженного кота за ухо. Котофею, конечно, было очень больно и обидно – но что он мог сейчас поделать?

А баба Яга, пока кот и крысы препирались, сходила куда-то в подсобку и вернулась с большой стальной клеткой в руках. Одной рукой она открыла дверцу, а другой – крепко схватила несчастного Котофея за шкирку и небрежно забросила его в клетку, громко хлопнув задвижкой. А потом приткнула эту клетку в тёмный угол, чтобы кот не мешался под ногами, и ушла по своим делам.

Кот немного пришёл в себя и внимательно посмотрел по сторонам. А увидев, что вокруг него находится, он просто обмер – со всех сторон его окружали корзины, наполненные шипящими гадюками, на двух спиртовках кипело и бурлило непонятное варево разного цвета, сверху свешивались многочисленные веники сушёных трав, а рядом с клеткой, прямо на полу, стояла большая коробка со шприцами.

– Да-а-а… похоже Бабигу тоже заколдовали, – запоздало догадался Котофей, – вот теперь-то мне стало понятно, про каких весёлых крыс пела она прошлой ночью… Была Бабига – стала баба Яга… что ж… печально… – вздохнул он и закрыл глаза, почувствовав, что избитое тело просит отдыха.

Проснулся он за секунду до того, как к клетке подошла баба Яга. Причём Котофею показалось, что на этот раз у неё настроение получше, чем при первой встрече, и он осмелился заговорить с аптекаршей:

– Бабига Петровна, – нежно, как только мог, промурлыкал Котофей с надеждой в голосе – Вы меня не узнаёте?

Но ожидаемого результата не получилось!

– С чего бы это мне тебя узнавать? – ворчливо отозвалась она, и перестань называть меня непонятными кличками, – раздражённо добавила Бабига, – я единственная в городе баба Яга, и у меня единственная в городе аптека! Это всем известно, запомни и ты! Хотя… не стоит, не утруждайся запоминать – теперь тебе это уже ни к чему! – и она противно и пренебрежительно засмеялась, намекая на то, что после боя с крысами его уже не будет в живых.

– А вот я Вас узнал, – всё так же ласково мурлыкая, ответил Котофей, – мы с Вами раньше дружили. Я по несколько раз в неделю приходил к Вам вот в эту самую аптеку, и Вы всегда угощали меня молочком, а Василису – замечательными исцеляющими леденцами, которые готовили дома по секретному рецепту. Прекрасное было лакомство! Василиса любила Ваши леденцы и Вас тоже любила! И Вы её любили…

Баба Яга насторожилась и уже с повышенным вниманием посмотрела на Котофея:

– А откуда ты знаешь, что я любила Василису? – вкрадчивым голосом спросила она, – и к тому же никому не известно о моих чудесных леденцах, которые избавляют от всех болезней – это самая тайная тайна! Как ты про это узнал? Говори! – прикрикнула Бабига на кота.

– Так ведь Вы сами мне про это рассказывали! – чистосердечно признался Котофей, – когда я приходил к Вам в гости. И не один раз это было!

– Да не может быть… – очень недоверчиво, но уже с некоторым сомнением в голосе проговорила баба Яга, – я пока что ещё при своей памяти! Но говорящего кота я вижу впервые в жизни – уж это я запомнила бы! И откуда же ты появился такой грамотный? А, может, ты ещё и читать умеешь? – насмешливо пошутила она.

– Умею, – упрямо насупившись, ответил кот, – я в библиотеке имени Пушкина очень много прочитал всяких полезных книг! – немного помолчал и уже потише добавил, – и не полезных тоже…

В этом месте Котофей вспомнил про волшебную Книгу Заклинаний старика Хоттабыча и поэтому замолчал на полуслове.

Баба Яга склонилась к клетке, просунула руки сквозь прутья и аккуратно развязала верёвки на лапах Котофея, а он с благодарностью взглянул на неё и начал усиленно растирать все онемевшие конечности. Однако аптекарша на этом не остановилась – она чуть ли не всем лицом уткнулась коту в самое ухо и еле слышно прошептала:

– В таком случае скажи мне, умник – почему крысы захватили город? И почему никто е может выгнать их отсюда? Что же ты молчишь?

Котофей задумался. Он и в самом деле не знал, откуда тут взялся злобный Черномор с гамельнским Крысоловом, который жил в Германии не то сто, не то двести лет назад – и что только ему тут понадобилось? В Германии, что ли, работы не стало?