Голубая роза - Яна Темиз

Помогла иногда появляющаяся русская соседка Катя. Она в связи с чем-то сказала, что в России все очень много читают – даже в транспорте достают из сумок книги и журналы. Из этого и из Катиных бесконечных жалоб, как ее не любит турецкая свекровь и как ей завидует золовка, появилась русская героиня, совсем, правда, не похожая ни на Катю, ни на саму Айше.

Сибел отнеслась к этому критически:

– Ты так мало знаешь о русских, зачем она тебе?

– Но я знаю, какая она! Понимаешь, я ее прямо вижу. Она будет филолог, как я.

– Откуда ты можешь знать, что они там читают? Катя, по-моему, ничего.

– Это ты зря. Я проверяла. Она, например, в отличие от тебя, Мопассана читала и знает, кто такие Бальзак и Голсуорси.

Сибел обиженно замолчала. С Мопассаном был связан давний бессмысленный спор между нею и Айше.

– Как ты можешь еще и писать для него лекции?! – почти кричала на Сибел подруга. – А учебник? Он по крайней мере должен указать тебя как соавтора, если не автора! Или он считает, что это в порядке вещей? Мало того, что ты превратилась в кухонный комбайн, он тебя еще использует, как Мадлену Форестье!

– Кого-кого? – Сибел тщетно пыталась вспомнить, кого из общих знакомых могли так звать.

– У Мопассана есть роман «Милый друг», а в нем талантливая женщина пишет статьи сначала первому мужу-журналисту, а потом второму. Но сейчас-то не девятнадцатый век! Ты должна считаться автором учебника, раз ты его пишешь! Я скажу твоему Мехмету!

– Не вздумай! – испугалась Сибел. – Он же такой самолюбивый. Если узнает, что я тебе сказала про лекции и про учебник, он меня убьет!

– Прямо так и убьет? – господи, ну почему она такая? Айше понимала, что Сибел не переделаешь, что она, вопреки всем аргументам, все равно отдаст свое авторство мужу. И все свое время, и все свои силы и таланты, и всю свою душу.

Такую героиню Айше не могла себе представить. Ей не было места в мире, который Айше придумывала для себя. Но не дружить с Сибел нельзя. У них уже набралось много общего, а в жизни Айше появился Октай…

Всё – конечная, ура!

Айше, подхватив сумочку, быстро спустилась по ступенькам автобуса и с удовольствием вдохнула свежий весенний воздух. Как же хорошо, когда все цветет, и пахнет морем, и тебе только тридцать, да и те – не в душе и не на лице, а только в документах, и есть интересная работа, и роман, кажется, получается… И костюм не смялся в автобусе, и туфельки такие удобные, хоть ей и казалось, когда она их покупала, что каблук высоковат.

И ветерок прохладный дует с моря, и вот сейчас, за поворотом, она увидит цветущие мимозы и свой дом.

Автобусная остановка была довольно далеко от дома, и вдобавок дорога все время шла в гору, но Айше успела привыкнуть к этому и воспринимать путь до дома как дополнительную прогулку.

Сейчас пройти мимо нескольких коттеджей, сохранившихся каким-то чудом в этом районе, и будут видны высокие башни домов «Арыкента», и перед ними – их милый, почему-то розово-зеленый, невысокий дом.

Айше любила свою квартиру и весь дом.

«Как мне повезло с домом!» – каждый раз думала она, когда, миновав коттеджи, выходила на прямую, выложенную розоватым камнем дорожку, поднимающуюся к дому.

Эту квартиру два с лишним года назад снял для нее старший брат, и ей до сих пор нравилось вспоминать, как она в первый раз ступила на эту дорожку, еще не зная, что важная часть ее жизни пройдет в этом доме.

– Смотри, – сказала она тогда брату, – какой смешной дом – асимметричный, кривой! Мне нравится.

– Тебе должен нравиться не фасад, а твоя квартира. И почему это кривой? И ничего смешного, по-моему; нормальный дом. Ты имеешь в виду, что он на горе? Так здесь много таких: с одной стороны три этажа, с другой четыре.

– Да нет, ты не понимаешь! Ты посмотри на окна. Видишь, с одной стороны балкон и после него два окна принадлежат одной квартире, а с той стороны – только балкон с окном. Поэтому общее впечатление асимметрии.

– Айше, я же тебе объяснял: владелец специально изменил планировку, чтобы вместо стандартных квартир из трех комнат и гостиной получились большие и маленькие: четыре комнаты плюс гостиная и две комнаты плюс гостиная. Между прочим, правильный расчет: квартиры здесь никогда не пустуют. Вот тебе же понадобилась маленькая. А кому-то трех спален мало.

– Да, ты говорил, конечно. Я просто забыла. Я по занавескам определяла. Видишь, там два окна с такими кружевными розочками и бантиками? Это, наверное, детские. А вот там живет старая дева, которой делать нечего, и она каждый день протирает эти фарфоровые фигурки на окне…

– Айше, хватит фантазировать. Снимешь квартиру и узнаешь, кто где живет. И может быть, розочки и бантики у старой девы, а фигурки – в детских?

Айше привыкла к тому, что брат держался с ней несколько строго. Он был старше на двенадцать лет, после него в семье рождались еще дети (трое или четверо, Айше так и не узнала точно), но все они умирали, не дожив до года. А вскоре после рождения Айше умерла мать. Отца она немного помнила: когда он умер, Айше было чуть больше шести и она только что пошла в школу.

Дальше ее растил брат. Бесконечно оставляя на попечение то соседок, то дальних родственниц, то каких-то знакомых. Но всегда контролируя их и твердо решив в свои девятнадцать лет, что маленькую сестренку вырастит сам. Теперь иногда он и сам удивлялся, как ему удалось закончить (правда, почти заочно) университет, подрабатывать, где придется, устроиться сначала помощником в адвокатскую контору, потом стать компаньоном ее владельца, потом полновластным хозяином…

Айше любила брата, прощала ему строгий наставительный тон, которым он всегда говорил с ней. Наверное, в молодости он боялся, что сестра не будет принимать его всерьез и слушаться.

Айше слушалась.

Лишь два раза в жизни осмелилась она поступить по-своему – вопреки воле брата.

Первый раз, когда выбирала университет и факультет, где будет учиться. Мустафа считал, что, во-первых, ей не следует уезжать из Измира, хотя набранные ею баллы позволяли учиться в Анкаре, и, во-вторых, что не надо поступать на филологический факультет. Лучше стать врачом, или работать в банке, или освоить компьютеры и электронику. Это практично и надежно. Айше сделала по-своему.

Второй раз она взбунтовалась, когда решила развестись. После месяца брака! Невероятно, неприлично, смешно, наконец! Мало ли что бывает в семье. Нужно иметь терпение, идти на компромиссы, не быть эгоисткой. Разве мы с Эмель никогда не ссоримся? Но эти ссоры кончаются примирением, а не разводом. Как можно разводиться через месяц?! Кто потом на тебе женится?! Айше опять поступила по-своему.

Брат не разговаривал с ней целый год.

Потом, когда Айше уже снова жила в Измире, они стали потихоньку налаживать отношения. Развод был далеко позади, Айше получила неплохую работу, с братом вела себя подчеркнуто почтительно – и Мустафа, в глубине души любящий сестру и гордящийся ее образованием и положением, сдался. В конце концов, эта независимая, современная, умная молодая женщина была его созданием, была обязана, как он думал, ему и своим умом, и образованием, и даже возможностью этого вызывающего развода. А раз так – ущерба его имиджу она не нанесет. Напротив, он видел, что многие важные клиенты, встречавшиеся случайно в его офисе с Айше, проявляли потом к нему больше интереса и уважения. И спрашивали, как она поживает.

Когда он нашел для сестры эту во всех отношениях удачную квартиру, все недоразумения между ними были уже позабыты. И Айше была искренне благодарна брату: не позвони он ей сразу же, как узнал об этом «кривом» доме – не видать ей этой маленькой, недорогой квартиры в удобном, тихом и красивом районе.

Каблучки приятно застучали по розовой дорожке – не слишком звонко, не слишком грубо и вызывающе, без неприятного шарканья. Вон Сибел на балконе что-то делает с бельем – то ли собирает, то ли развешивает. Гениальная домохозяйка. Все продумывает до мельчайших деталей: например, всегда оставляет на веревках, а не складывает в контейнер бельевые прищепки, потому что тогда она не тратит время на то, чтобы их снова приносить… Айше бы и в голову не пришло даже думать о такой ерунде!

Сибел ухватила что-то большое, типа простыни, прошла к месту, где прищепки были прикреплены далеко друг от друга, быстрым движением перекинула эту простыню через веревку, прищепила с одной стороны (причем дальней от двери), на ходу разровняла ее (Айше даже видела, что простыня, распрямившись, дошла точно до следующей прищепки!), прикрепила и подошла к балконной двери, где, видимо, была корзина с бельем.

По пути к двери Сибел заметила подругу и помахала ей рукой. Айше, улыбнувшись, помахала в ответ.

А вот София моет окно у себя – весенняя большая уборка. София, как и Айше, не одержима манией чистоты и порядка. Что вовсе не означало, что порядка в их квартирах нет. Но надо же иметь чувство меры. Сибел все-таки перебарщивает.