Презерватив для убийства - Андрей Воробьев

люди получали деньги за ее благополучие. Иначе как же объяснить, что после всех прошедших событий Даутов (единственный!) остался в тени? А может, он сам и есть и «крыша», и заказчик всех убийств? Слишком много точек соприкосновения оказывалось между ним и командой покойного Андрея Артуровича.

Нертов, лихорадочно просчитывая всевозможные варианты, едва успел вылезти из душа и одеться, как раздался новый звонок. Теперь уже в дверь.

«Неужели Светка уже примчалась? — подумал Алексей. — Впрочем, может, это к лучшему. Посидим, поговорим. Интересно, что же она такое важное желает сообщить?»

Но на лестничной площадке оказалась отнюдь не бывшая супруга. Там стоял, широко улыбаясь, Арчи, а попросту — Коля Иванов, не сработавшийся с начальством опер, ныне преуспевающий частный детектив, отличный парень, с которым Алексею сколько времени все не удавалось спокойно посидеть, попить того же джина. Вот и сейчас Арчи буквально с порога заявил, что времени у него в обрез, заехал он просто по пути, чтобы забрать казенных «жучков», некогда одолженных Алексеем.

Уже уходя, Николай как бы невзначай бросил:

— Да, кстати, ты сейчас без работы, помнится? Тут один клиент охранника для дочки ищет, хочешь, поговорю?

Алексею было не до клиента, но он по привычке переспросил, что это за человек. И Арчи радостно сообщил о неком богатом, как Крез, директоре фирмы, отдельные поручения которого выполняет его, Арчи-Николая, «контора».

— Даутов, слышал про такого? — спросил сыщик. — Впрочем, давай-ка ты пока думай, а я сегодня вечером еще зайду, допьем твой джин, и все расскажу подробно. Только не забудь льда побольше в холодильник зарядить…

Алексею оставалось лишь согласиться. Он недоуменно постоял у дверей, вслушиваясь в затихающие на лестнице шаги Николая, и подумал, что земля, действительно, — шарик слишком крошечный.

* * *

Светлана пришла минут через тридцать. Бесцеремонно плюхнувшись в хозяйское кресло и проворчав что-то насчет бардака в квартире, она закурила, а затем с интонациями любящей женушки поведала Алексею, что Даутов («Ну, ты же должен помнить его, бывший сослуживец моего муженька. Еще когда ты бумаги его ворошил, то спрашивал, кто это такой, и я тебе говорила!») собирается организовать постоянную охрану для своей дочки. Нет, не родной, а приемной, но все равно любимой. Поэтому платить, видно, будут хорошо. А сама Нина — так зовут эту особу — не очень-то хочет быть под постоянным присмотром людей отчима.

— Нине удалось уговорить грозного родителя, чтобы он разрешил ей самой поискать охранников, — продолжала Светлана. — Вот она ко мне и заглянула, авось, помогу найти нормальных людей, чтобы и от папочки отвязаться, и себе жизнь не портить. А я-то сразу про тебя подумала. Ты ведь, кажется, безработный нынче?

Алексей неопределенно пожал плечами. Да, из банка он ушел, но для нормального специалиста его профиля и уровня — это не проблема. Главное, взять записную книжку да обзвонить несколько коллег-знакомых.

Светлана же тем временем продолжала настойчиво убеждать Нертова в необходимости поступить на службу в «Транскросс», рассказывая, какие радужные перспективы ожидают будущего бодигарда.

— Нина должна скоро уехать на Лазурный берег. Ты представляешь, Ницца, Монте-Карло, Жуан-ля-Пен, Канны!.. Господи, и чего я тебя уговариваю, как родного? Наверное, по своей исключительной доброте. Ведь ты мне ни муж, ни сват, — женщина начинала терять терпение от неопределенного молчания собеседника.

Но тот просто старался еще раз просчитать все варианты дальнейшего развития событий. Только настойчивый голос бывшей супруги слишком мешал сосредоточиться. Наконец, Алексей не выдержал:

— Слушай, хочешь, я сделаю тебе кофе?

— В такую-то жару? Смерти моей желаешь? Лучше бы заглянул в холодильник, если в нем еще тараканы дачу не устроили. Может быть, хоть банку «колы» какой-нибудь откопаешь.

Алексей сообразил, что в холодильнике, действительно, валялась пара жестянок с какой-то газировкой, и радостно вышел из комнаты, избежав хоть на время жениной трескотни.

Но трескотня оказалась не такой уж пустой. Нер-тов прикинул, что если устроиться поближе к падчерице Даутова, то, глядишь, легче будет разобраться в темной истории с заказными убийствами. А тут еще Арчи что-то про этого Анатолия Семеновича напомнил.

«Сговорились они, что ли? — думал Алексей. — Впрочем, вечером все будет яснее, а пока надо сказать Светке что-нибудь доброе — не зря же она старалась…»

Но в конце концов Светлана так и ушла, не дождавшись от бывшего супруга ничего, кроме вежливого «спасибо». На более бурное и глубокое выражение признательности, как с сожалением отметила про себя перед расставанием гостья, рассчитывать не приходилось.

Провожая гостью, Алексей не знал, что ее визит был продиктован не столько заботой о его благополучии, сколько другой встречей, во время которой Светлана выступала в роли хозяйки дома.

* * *

Через некоторое время после похорон Владимира Ивановича Лишкова Светлана вернулась в свою квартиру на Невском. Большие комнаты казались неуютными и чужими, домработницу никто не приглашал уже больше двух недель, а на полированных поверхностях мебели поверх размазанного экспертами порошка для снятия отпечатков пальцев уже осела пыль.

На работе Свете дали отпуск за свой счет, и теперь она бесцельно бродила по пустым комнатам, пытаясь обдумать, что же следует предпринять, чтобы хоть как-нибудь компенсировать потерю мужа, который, конечно, был порядочной скотиной, но все-таки худо-бедно обеспечивал потребности своей благоверной. Можно было бы, правда, продолжать тихонько работать в Фонде госсобственности, получая пусть небольшой, но достаточно стабильный приработок от всяких просителей. Но дальнейшее прозябание в кресле юрисконсульта все меньше устраивало: женщина слишком привыкла за последнее время ко всяким супружеским «подарочкам» в виде бриллиантовых колечек или норковой шубы. Только теперь этих подарочков не дождешься, а с трудом налаженные благодаря Лишкову связи, того и гляди, начнут отваливаться.

Светлана уже не раз чувствовала холодок в голосах тех или иных людей из «сливок», с которыми она раньше общалась, благодаря супругу. Теперь же они, кажется, решили навсегда забыть о связи, которая могла быть лишь обузой и не сулила очевидных выгод.

Она плеснула себе в рюмку очередную порцию коньяка и зло рассмеялась:

— Подождите, я и сама кое-что стою! А связи?.. Ничего, скоро забегаете…

Почему и кто должен был забегать — это было не важно. Только бы выплеснуть переполнявшие чувства.

Действительно, за последнее время Светлане пришлось немало поволноваться. Сначала — упреки спивающегося Лишкова, который как заяц трясся за свою чиновничью шкуру. После, когда он, совсем озверев, посмел поднять на женщину руку — она забрала все «черные» документы благоверного и убежала к Алексею. Но вдруг — эта глупая смерть мужа («Вот дурак! И помер-то, видно, с перепугу, от разрыва сердца»).

Но не только эти воспоминания тяготили вдову.