Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

— Может, не успели? — усмехнулся я.

— Заткнись!

Ладно.

Я не собирался с ним спорить.

Да и он не был настроен воинственно, прикрикивал больше для формы, даже сунул мне в губы сигарету:

— Я — Рэд. Для тебя я теперь — старина Рэд.

И прикрикнул:

— Вставай!

Пояснив:

— Маленькая загородная поездка.

5

Маленькой я бы ее не назвал.

Я почти задохнулся, когда старина Рэд извлек меня из багажника.

Трещала голова, болели суставы.

— Жив? — прохрипел он. — Большая любезность с твоей стороны, парень.

Под ногами шуршала галька, потом песок.

Меня вели по тропинке, я ощущал прохладу. Значит, мы находились где‑то в пригороде. Где, я не знал. Зато сразу узнал человека, которому меня представили. Джон Лесли — так его звали. И я бы предпочел не встречаться с ним. Год назад судьба свела нас в деле фармацевтов Бэрдокка. Правда, я представлял Консультацию, а он — Ассоциацию бывших агентов ФБР (Нью–Йорк, Мэдисон–авеню, 274). Я похищал секреты, Лесли пытался не допустить этого. Я искал людей, готовых оказать мне услуги, Лесли всячески этому препятствовал. Но Бэрдоккское дело выиграл я, государство часто проигрывает. Сейчас, не поднимаясь из‑за стола (он стеснялся своего небольшого роста, маленькое плечистое чудовище в твидовом костюме), Лесли усмехнулся:

— Садись, садись, Миллер. Считай, я на тебя не сержусь. — Наверное, он тоже вспомнил про фармацевтов. — Честно говоря, я предпочел бы видеть перед собой твоего шефа, но его не засунешь в багажник. Слишком толст. Пришлось ограничиться правой рукой. Ты ведь его правая рука, да?

Я усмехнулся.

— Ладно. — Лесли сбавил тон до будничного. — Я боялся, что девочка обознается, но она сработала хорошо. Ты ей поверил?

Он крикнул:

— Кофе!

Суетливая бесцветная женщина с дрожащими от напряжения губами принесла поднос с чашками.

— Не могу развязать тебе руки. — Лесли ухмыльнулся, он был сама любезность. — Ты драчлив. Я знаю. Если хочешь поддержать силы, открой пасть, я за тобой поухаживаю. Не в моих интересах изматывать тебя. Нам предстоят долгие разговоры. Серьезные разговоры, — подчеркнул он.

Я не противился.

Лесли не Рэд, он — профессионал, а я ведь и от Рэда принимал услуги.

— Ты, наверное, пытаешься понять случившееся? — спросил Лесли. — Я тебе помогу. Задам три вопроса. От ответов зависит многое.

— Я слушаю.

— Первый вопрос: каким образом Консультация захватила главного эксперта фирмы “Счет”? Второй: где вы сейчас держите эксперта? Третий: что вы собираетесь с ним делать? Обдумай, [киллер. Я играю в открытую. Я даже дам тебе немного времени. Немного, но дам.

Я промолчал.

Но когда старина Рэд, стушевавшийся в присутствии Лесли, снова завязал мне глаза, я провел ответный ход. Я рассчитывал на напряженную женщину, подававшую кофе. Если она была лицом случайным (ее испуг косвенно подтверждал это), то могла, сама того не понимая, подыграть мне.

— Лесли, — спросил я громко. — Вы дадите мне плащ или снова сунете под шерстяное одеяло?

Вопрос дурацкий. Такие крепко западают в память самых недалеких людей.

Но Лесли все понял:

— Сейчас не зима. Обойдешься глотком кофе.

6

Я полулежал на заднем сиденье.

Как ни странно, на меня действительно накинули одеяло.

Оно было шерстяное и резко пахло потом. Пальцами связанных рук я сумел все же вытянуть пару нитей и засунуть за пояс брюк, единственное место, до которого мог дотянуться. Одеяло меня раздражало, но рядом сопел Рэд, а впереди, иногда оборачиваясь ко мне, помалкивал Лесли.

Воюющие стороны — я нисколько не преувеличивал.

Консультация (шеф, Джек Берримен, доктор Хэссоп, я, Кронер–младший) вела самую настоящую, пусть и не объявленную тайную войну против фирм, конкурирующих с нашими друзьями. Нас интересовали легкие аккумуляторы для электромобилей, литиевые батареи, специальные моторы для гоночных машин, радиолокационные тормоза, новые виды лекарственных препаратов, поршневые двигатели, транзисторы из пластических материалов, гнущееся стекло, настоящее нержавеющее железо, новейшие красители. Вся добытая информация сосредоточивалась в руках шефа. У него был нюх на то, что сегодня необходимо рынку. А мы получали свои проценты. Обратиться к нам могла любая фирма, любая корпорация. “Там‑то ведутся такие‑то работы. Нас они интересуют. Мы могли бы использовать их более эффективно, это принесет пользу стране. Времени у нас нет, а вот деньги…” Шеф просчитывал операцию и заключал договор.

Полулежа на заднем сиденье автомобиля, прислушиваясь к сопению Рэда, я пытался вспомнить все, что знал об эксперте, которым не без оснований гордилась фирма “Счет”.

7

…В тот день шеф вызвал меня в разборный кабинет.

Я не оговорился, кабинет шефа действительно был разборным.

Стены, пол, потолок — все в нем было собрано из множества отдельных плотно пригнанных друг к другу деталей. Как и мебель. За считанные минуты можно было разобрать любой угол, любую стену, любой участок пола или потолка, проверяя, не поставлена ли чужая аппаратура. Ламп в кабинете не было, ведь именно электрическая сеть питает подслушивающую аппаратуру. Освещался кабинет керосинкой, гордостью шефа, купленной им на аукционе. Посетители шефа не только сами заполняли листки пропусков, но и сами их отрывали — на специальной бумаге оставались отпечатки пальцев. Ни один документ не выбрасывался, все бумаги поступали в электрокамин, а пепел развеивался специальными вентиляторами. Такая тщательность себя оправдывала — утечки информации у нас не случалось.

Из кабинета мы прошли в демонстрационный зал.

На широком экране я увидел очень самоуверенного человека с высоким лбом, темными, не очень густыми, но аккуратно зачесанными на левую сторону волосами. Губы двигались, но голоса я не слышал.

— А звук?

— Обойдемся, — ухмыльнулся шеф. — С меня достаточно. — В голосе его мелькнуло неподдельное изумление. — Я годами, Эл, тренировал способность выслушивать разглагольствования всяких кретинов и болтунов, но это феноменальный случай, этот человек заткнет за пояс кого угодно! Одно меня утешает: он гений.

— Как это понять?

— Он — главный эксперт фирмы “Счет”. Крупнейший специалист по компьютерам. Человек, способный решать задачи, не зная метода их решения, ставить вовсе не очевидные проблемы и давать заключения, опуская второстепенные детали. Он — человек, способный предсказывать будущие состояния исследуемого объекта. Наконец, он из тех, кто умеет противостоять массовым предубеждениям.