Братство - Александр Пилишвили

– Как ты узнал мое имя?

Из-за забора послышалось хихиканье. Потом – металлический голос.

– Новый. Наш. Пацан.

– Ага, лихо Бюргера поддел.

– Так ему!

– Кулио, слезь с загривка. Я тоже поглядеть хочу.

– Что, Бюргерюша, несладко? – сказал, похоже, тот самый Кулио, которого попросили убраться с холки.

После чего невидимый хор нараспев протянул:

– Лаша-а-ара!

– Ребятушки, а вдруг он шпион? Можно я его звездану, а?

– Погоди, Викинг. Мужики, впускайте их – сориентируемся. Гостя, в случае чего, никогда не поздно с утеса сбросить.

Тяжелая дверь со скрипом отворилась. Как в страшной сказке. Степан так и стоял – в тюрбане и пыльной сорочке, сжимая в одной руке жилетку, а в другой – диктофон.

Бюргер смотрел на него с плохо скрываемой обидой.

– Ладно, после разберетесь, – сказал мужик с недельной щетиной на лице и толкнул плечом дверь.

– Как звать? – буркнул Бюргер.

– Степан.

Бюргер какое-то время продолжал хмуро смотреть исподлобья, а потом просветлел и гыгыкнул:

– Стёпик-попик. Я теперь тебя долго стебать буду.

Степан нахмурился и отвел взгляд от наглой физиономии.

Подошел щетинистый. У этого взгляд был не такой хамоватый. Скорее оценивающий, ироничный. В этом человеке чувствовалась сила.

– А чего это у тебя на башке? – бесцеремонно спросил он.

– Пиджак, – ответил Степан и поморгал, отгоняя искорки.

Щетинистый прищурился, почесал в затылке и гостеприимно повел рукой:

– Заходи. Пошуршим о жизни.

Степану оставалось сделать один шаг. Врожденная робость сдавала позиции перед все сильнее разгорающимся любопытством. Но сомнения продолжали грызть изнутри.

Вперед или назад?..

В конце концов, Бюргеру надоело ждать. Он сплюнул и подтолкнул Степана локтем со словами:

– Тормоз какой-то.

Глава 3

Девять плюс один

Степана провели через просторный внутренний двор, в центре которого едко чадила куча автомобильных покрышек, и пригласили в дом.

Особняк поражал роскошью, но запущенное состояние портило впечатление. На первом этаже, за украшенным облупленными барельефами холлом, обнаружилась просторная зала. Исполинские витражные окна с выбитыми сегментами, подъеденные молью ковры, кронштейны для факелов на стенах, камин, в котором пестрела горка битой черепицы вперемешку с осколками смальты…

Посреди залы стоял обеденный стол черного дерева. Сервированный, но без скатерти. Вокруг – девять стульев. Степан хотел было присесть на один из них, но в столовую вошел бородатый детина в рогатом шлеме и вручил расшатанную табуретку.

– Нет больше, – сурово прокомментировал он.

Щетинистый мужик с прокуренным голосом уселся во главе стола. Судя по всему, именно он руководил сектой.

Степан припомнил, что его назвали Кулио.

Мужик этот отличался не только проницательным взглядом с искоркой иронии. На переносице у него белел небольшой шрам. Он был спортивно сложен, стрижен под полубокс, скуласт. В движениях чувствовалась уверенность.

А еще в этом человеке была харизма. Степан и раньше подмечал: есть такой тип людей, которые умеют располагать к себе окружающих, несмотря на грубые манеры, сарказм и вульгарность.

Журналист продолжил с любопытством изучать присутствующих, жалея, что видеокамера осталась в потерянном багаже.

Вот Бюргер. Гладко выбритый, с хитроватым бегающим взором и нервными движениями. За ним – огромный бородатый мужик, плюхнувшийся рядом с щетинистым. Чем-то он напоминает северного варвара: скандинавский шлем лихо заломлен на косматый затылок, на торсе позвякивают доспехи, а под рукой – тяжелая дубина. Возле гиганта увивается низкорослое существо с длинными засаленными волосами и уродливыми ушами. Вдоль стола статно прохаживается туда-сюда толстый тип в королевской мантии, а в уголке разглядывает саблю мужик с бородкой клинышком. Его крохотные очки гармонируют с аккуратным кимоно. Кудрявый парень в камзоле складен и красив, но до гламурного не дотягивает: все портит черная повязка через глаз. Она делает его похожим на пирата. С подозрительным металлическим скрипом раздвигает стулья крепыш в кожанке и джинсах, сверкая начищенным пистолетом неизвестной модели и скрывая взгляд под солнцезащитными очками.

Ну и компания. Как в комиксах.

Осмотревшись, Степан положил диктофон на стол и с силой растер лицо ладонями. Даже в самых фантастических снах ему не доводилось видеть ничего подобного. А может, все вокруг и есть сон?

Он ущипнул себя и зашипел от боли. Да нет, всё реально.

Когда все расселись, шурша, покряхтывая и косясь на новичка, одно место почему-то осталось не занято. Журналист хотел было спросить, зачем же его усадили на табурет, если есть свободный стул, но не набрался смелости.

Щетинистый посмотрел на Степана, налил себе стопочку и велел мужику в темных очках:

– Кибби, передай-ка новичку тару.

– Я, в общем-то, не любитель, – скромно сказал Степан.

– Профессионал, что ль? – ухмыльнулся щетинистый.

– Нет, вы меня не так поняли. Я не пью.

– Стёпик не пьет! Стёпик не пьет! – затрещал Бюргер.

– Хлебни-ка, – строго сказал бородатый детина, поправив шлем. – А то Кулио рассердится.

Щетинистый подумал и кивнул:

– Рассержусь. Раз уж пришел, не надо модничать. Такой путь все-таки проделал, окосеть можно. Я б на твоем месте забил на эту затею. Так что – давай за знакомство, Стёпа. Не бойся, нектар проверенный. Даже у Кибби от него потроха не ржавеют.

Степан вспомнил, что дорога действительно выдалась нелегкая и соблазнов вернуться было хоть отбавляй. Он поставил диктофон на паузу, взял предложенную стопку. Зажмурился и выпил.

Водка огненным шквалом прокатилась по пищеводу и устроилась в желудке. Степан шумно задышал, смахнул выступившие слезы и жестом попросил запить. Детина в шлеме протянул ему соленый огурец. Степан захрустел.

Ничего не поделаешь. Чтобы внедриться в группировку и стать своим, надо играть по предложенным правилам.

– Еще, – сипло сказал он.

Щетинистый хмыкнул и наполнил стопку.

Степан зажмурился пуще прежнего и выпил. А затем он накатил еще одну, а потом, встряхнув головой, жахнул еще две и только после этого позволил себе съесть следующий огурец.

Прислушался к ощущениям: ничего особенного, только внутри приятно потеплело и надоедливые искры, наконец, перестали кружить перед глазами.

– Уважаю, – похвалил щетинистый. – А говорил – язвенник.

– Я не язвенник, – возразил Степан и неожиданно громко икнул. Стушевался, культурно прикрыл рот ладонью.

Щетинистый еще какое-то время изучал его взглядом, а потом, видимо, приняв решение, скомандовал:

– По порядку, с левого края стола. Представьтесь стажеру.

– Один момент – Степан потянулся за диктофоном.

– Выбрось эти запчасти, – посоветовал детина в шлеме.

– Почему запчасти? – не понял Степан.

Тот легко взмахнул огромной дубиной, будто тросточкой, и обрушил сучковатый конец на диктофон. Хрустнуло. Посуда на столе подпрыгнула.

Журналист опешил.

– Говорю же – запчасти, – пожал плечами детина, прислоняя дубину обратно к стулу.

– Хорош шуметь, – нахмурился щетинистый. – Знакомимся. Поехали по часовой стрелке.

Бородатый детина молча указал на Бюргера, который сидел слева от него. Бюргер представляться не стал, лишь посмотрел исподлобья на Степана и буркнул:

– Познакомились уже.

– Бюргер, – незамедлительно отрекомендовал его щетинистый. – В Берлине мы его взяли. Сняли с горящего Рейхстага, обвязанного динамитными шашками. Еле успели! Чуть всю победу русским не испоганил, контра. Утверждает, будто Красной Армии помочь хотел. На самом деле его свои же фрицы динамитом обложили и загнали на высоту за то, что продал полякам боезапас целого полка.

– Кулио, прекрати, – набычился Бюргер.

– Притухни, дезертир. Кто тебя спас? Сейчас бы несколько атомов твоего никчемного мозга разлетались по Вселенной и вносили свой вклад в общую энтропию.

Бюргер понуро уставился на банку с огуречным рассолом.

– Деньги любит, спекулирует чем попало, – как ни в чем не бывало продолжил Кулио. – Да ты, Стёпа, наверное, уже понял. Мы же строго секретная организация, стараемся не палиться.

Он одарил пунцового арийца испепеляющим взглядом.

– Ну что ты взъелся! – не выдержал виновник рекламной акции. – Ну не буду я больше.

– А больше и не надо, идиот. Теперь только успевай ворота отворять. Тьфу в твою продажную душу! – Кулио перевел дух. – Управы на вас нет. Ладно, дальше давайте.

Степан покосился на бородатого детину, все еще не понимая, что побудило этого вышибалу так грубо поступить с его аппаратурой. Потом перевел взгляд на обломки диктофона и огорченно покачал головой. Жалко, дорогой был.

– Маньякюр, морской волк, – представился кудрявый тип с повязкой на глазу. – Приятно видеть вас в наших водах, сударь.