ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ - Т. Михайлова

– Почему бы тебе не оставить меня среди этих мужем, о, девушка? – спросил Кухулин.

– Что за причина не сделать этого, коли и ты способен на славные подвиги? – ответила Эмер.

– Воистину, о, девушка,- ответил Кухулин, и мои подвиги прославятся среди деяний других героев!

– Какова ж твоя сила? – спрашивала девушка.

– Не трудно ответить, – сказал ей Кухулин, – когда я слабее всего, то сражусь с двадцатью, тридцать сдержу я лишь третью всей силы. Сорок врагов встречу я в одиночку. Сотня мужей не страшна, коль стоишь под моею защитой. В смятении и ужасе от меня покидают враги брод схваток и поле сражений. Отряды и воинства в страхе бегут, лишь завидев мой облик.

– Вот славное дело для мальчика! – сказала девушка, – но все же не достиг ты силы повелителя колесницы.

– Воистину, о, девушка, – сказал Кухулин, – хорошо воспитал меня мой господин Конхобар. Не как скупец, грабящий свое потомство, не между печью и квашней, между стеной и очагом, не у кладовой воспитал меня он. Среди воинов и колесничных бойцов, среди друидов, кравчих и музыкантов, филидов и мудрецов, знатных людей и владельцев земель Улада вырос я, так что стал сведущ в их мудрости и искусстве.

– Кто ж обучил тебя всему тому, чем ты похваляешься? – спросила Эмер.

– Не трудно ответить, – сказал ей Кухулин, – прекрасноречивый Сенха{44} воспитал меня так, что сделался я сильным и осторожным, проворным и ловким. Я разумен в речах, я ничего не забываю. Мудростью не уступлю я мудрецам моего народа. Я направляю речи и наставляю в суждениях всех уладов, ибо укрепился мой ум, благодаря обучению Сенхи. Взял меня к себе Блан, владелец земель, ибо близко был его народ{45}, дабы получил я причитающееся мне. И призываю людей королевства Конхобара к их королю. Целую неделю говорю я с ними, и каждому воздаю по его искусству и богатству. Я решаю дела чести, я определяю выкуп.

Фергус воспитал меня так, что своею геройскою силой сильнейших могу сокрушить я. Горд я силой своей и доблестью, и могу охранять рубежи своего края от чужеземцев. Всех, кто слаб, я опора, сокрушитель всех сильных. По справедливости воздаю я обиженному, и унижаю заносчивых, ибо так воспитал меня Фергус.

У колен филида Амаргина{46} сидел я и потому сумею прославить короля на любом празднестве да состязаться с любым в силе, храбрости, мудрости, ловкости, находчивости, могуществе и справедливости. Могу я поспорить с любым колесничным бойцом. Никому не воздаю я благодарности, кроме самого Конхобара.

Финдкоем вскормила меня, а Конал Кернах воитель возлюбленным братом моим был молочным. Катбад прекрасноликий обучал меня ради матери моей, Дехтире, так что стал я искусен в друидическом знании и сведущ в тайной мудрости. Все улады растили меня – возницы и колесничные бойцы, короли и первейшие певцы, и стал я любимцем собраний и воинств, и равно стою за честь каждого. Воистину я свободен, и мое право на это дано мне Лугом от Эхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга{47}.

– А ты, о, девушка, – сказал Кухулин, – как воспитывалась в Садах Луга?

– Воспитали меня, – ответила Эмер, – в обычаях фениев{48}, в законном поведении, в чистоте, в королевском достоинстве и благонравии, так что славлюсь я честью и нравами среди стай коровосхожих женщин Ирландии.

– Воистину достославны эти обычаи, о, девушка, – сказал Кухулин, – и раз так, то почему бы не соединиться нам? До сего дня не встречал я женщины, которой были бы по силам беседа и встреча со мной.

– Хочу спросить у тебя, – сказала Эмер, – была ли у тебя супруга?

– Воистину, нет, – ответил Кухулин.

– Не подобает мне выбирать мужа, – сказала девушка, – прежде чем не выйдет замуж моя старшая сестра, Фиал, дочь Форгала, что видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе.

– Не ее полюбил я, о девушка, – сказал Кухулин, – да и невозможно это, ибо до меня знала она уже мужчину. Слышал я, что она та самая девушка, которая была с Кайрпре Ниафером.

Так говорили они, и вдруг взглянул Кухулин на грудь девушки, что виднелась в вырезе ее рубахи. И тогда сказал он:

– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма!{49}

А девушка ответила Кухулину такими словами:

– Не войти на эту равнину тому, кто не поразит сто воинов у каждого брода от Ат Скене Менд на Олбине до Банкуинг Бреа Фейдельма.

– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! – снова сказал Кухулин.

– Не войти на нее тому, – отвечала девушка, – кто не сумеет совершить подвига и поразить трижды девять мужей с одного удара, да так, чтобы оставить в живых по одному из каждой девятки.

– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! – сказал Кухулин.

– Не войти на нее тому, кто не бьется на поединке с Бенн Суаном, сыном Роскмилка от Самайна до Имболка, от Имболка до Бельтана и от Бельтана снова до зимы{50}.

– Как ты сказала, так и сделаю, – молвил Кухулин.

– Тогда я согласна на твое предложение, принимаю его и исполню, – сказала Эмер. – Скажи мне еще, из какого ты рода?

– Я племянник мужа, что уходит к камням Росс Бодб{51}, -ответил Кухулин.

– Как же тебя зовут? – спросила Эмер.

– Я герой чумы, поражающей псов, – ответил Кухулин.

После этих учтивых слов удалился от них Кухулин, и в тот день они больше не беседовали. Когда же ехал Кухулин через Брегу, Лаэг, возничий, спросил его:

– Ответь мне, что значили те слова, что слышал я от тебя и девушки?

– Разве не знаешь ты, – ответил Кухулин, – что приехал я свататься к ней? Оттого говорили мы так, чтобы не поняли нас другие девушки. Ведь узнай обо всем Форгал, не получили бы мы его согласия.

Пустился в дорогу Кухулин и, говоря с возницей, принялся объяснять ему все, что он называл.

– Когда сказал я Интиде Эмна на ее вопрос, откуда приехал я, то это все равно, что ответить – из Эмайн Махи. От Махи, дочери Санрита, сына Имбарта, жены Крунху, получила она свое имя. Состязалась Маха в беге с двумя кобылами короля и, победив их, разрешилась от бремени мальчиком и девочкой. От этих близнецов и название Эмайн{52}, а от имени Махи и говорится Эмайн на равнине Махи.

А еще повествуется о том, как произошло имя Эмайн Маха в таком рассказе{53}.

Некогда правили Ирландией три короля из уладов. Звали их Диторба, сын Димана из Уснех Миде, Аэд Руад, сын Бадуйрна, сына Аргетмала из Тир Аэда, Кимбает, сын Финтана, сына Аргетмора из Финдабайр Маг Инис.

Воспитал Кимбаета Угайне Мор, сын Экдаха Буадаха. Уговорились они, что каждый из них станет править по семь лет. Три раза по семь человек поручились за это: семь друидов, семь филидов и семь вождей. Семь друидов, дабы связать их магическими заклятьями, семь филидов, дабы возвести на них позор и поношение, семь вождей, дабы изранить и убить их, коли не оставит один из них власть через семь лет, сохранив правду короля{54}: урожай желудей каждый год, краски всякого цвета, ни одной смерти женщины в родах.

Три раза получал власть каждый из них, то есть всего правили они шестьдесят три года. Первым из всех умер Аэд Руад – он утонул в Эсс Руад{55}, и тело его перенесли в сид. Отсюда и название Сид Аэда и Эсс Руад. Не осталось у него иного потомства, кроме дочери по имени Маха Рыжеволосая. Когда настало время, попросила она власть для себя. Но сказали Кимбает и Диторба, что не годится отдавать королевскую власть женщине. И тогда случилось между ними сражение, и досталась в нем победа Махе. Семь лет после того правила она страной. Между тем, умер Диторба в Коранд. Было у него пять славных сыновей: Брас, Боэт, Бедах, Уалах, Борхас, что потребовали себе власти. И ответила им Маха, что не отдаст власти, ибо не по поручительству добыла ее, но на поле битвы. Сразились тогда сыновья Диторба с Махой, и победила Маха, истребив многих. Сыновей же Диторба отослала она в пустынные места Коннахта. Потом взяла Маха в мужья Кимбаета, дабы стать предводительницей его войска. После того, как соединились Кимбает и Маха, отправилась она в Коннахт проведать сыновей Диторба. Прикинулась Маха прокаженной, покрыв лицо месивом из ржи и торфа. Увидела она сыновей Диторба у Байрен Коннахт, когда жарили они кабана на огне. Принялись братья расспрашивать женщину, а она отвечала им. Потом дали они ей поесть у огня. И сказал одни из сыновей:

– Воистину прекрасны глаза этой старухи. Соединимся с ней!

Отвела его Маха в лес и, одолев силой, оставила там. Затем воротилась она к огню.

– Где муж, что ушел с тобой? – спросили братья.

– Стыдно ему возвращаться к вам после того, как сблизился он с прокаженной, – ответила им Маха.

– Нет здесь стыда, – сказали тогда братья, – ибо все мы сделаем также.

Потом каждый из них отвел ее в лес. Силою всех одолела она и, связав одним ремнем, отвела к уладам. И сказали улады, что должно убить их.

– Нет, – отвечала им Маха, – ибо это будет против правды короля. Лучше сделаем их невольниками, и пусть построят они вокруг меня крепость, которая станет навеки столицей уладов.