ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ - Т. Михайлова

Долго переходили они от одного короля к другому, спасаясь от мести Конхобара. Всю Ирландию прошли от Эсс Руада до Бенна Эн-гара, на северо-востоке.

Кончилось тем, что вынудили их улады отправиться в Альбу{29}. Поселились они там на пустоши. Мало было им дичи в горах, и стали они совершать набеги на стада людей из Альбы и угонять скот. Решили тогда люди из Альбы собраться и напасть на них. Пришлось сыновьям Уснеха идти к королю Альбы и проситься к нему на службу. На королевских полях построили они себе дома. Так они поставили их, чтобы никто не увидел ту девушку, иначе не миновать им всем гибели.

Но как-то однажды увидел ее управитель дома короля: спала она в объятиях любимого. Пошел он тогда к королю.

– Не знали мы раньше, – сказал он, – женщины, достойной разделить твое ложе. Но вот видел я вместе с Найси, сыном Уснеха, женщину, которая достойна короля западного мира{30}. Пусть Найси убьют, и тогда та женщина ляжет с тобой.

– Нет, – сказал король, – лучше ходи к ней каждый день и тайно уговаривай прийти ко мне.

Так и было сделано. Но все, что днем говорил ей управитель, она ночью рассказывала своему мужу. Не хотела она уступать этим просьбам, и тогда стал король посылать сыновей Уснеха в походы, в битвы и сражения, чтобы погибли они там. Но всюду выходили они победителями, и ничего нельзя было с ними сделать.

Решили тогда люди из Альбы собраться и убить их. Сказала она об этом Найси.

– Собирайтесь в путь, – сказала она, – а то, если ночью не уйдете отсюда, утром будете мертвы.

Той же ночью ушли они оттуда и поселились на острове в море. Узнали об этом улады.

– Грустно будет, – сказали улады, – если сыновья Уснеха погибнут на вражеской земле по вине дурной женщины. Будь милостив к ним, о Конхобар. Пусть вернутся они в родную землю, а не погибнут среди врагов.

– Пусть будет так, – сказал Конхобар, – и мы пошлем к ним поручителей.

Сообщили об этом сыновьям Уснеха.

– Мы согласны на это, – сказали они. – Пусть будут поручителями Фергус, Дубтах и Кормак, сын Конхобара.

Встретились они на берегу моря и пожали друг другу руки.

Люди, что жили в том месте, по наущению Конхобара пришли звать Фергуса на пир. Сыновья Уснеха отказались идти с ними, ибо первой пищи в Ирландии хотели они вкусить за столом самого Конхобара. Пошел тогда с ними в Эмайн Фиаха, сын Фергуса, сам же Фергус, и Дубтах с ним, остался с теми людьми.

Как раз в то время приехал к Конхобару для переговоров Эоган, сын Дуртахта, король Фернмага. Велел ему Конхобар убить сыновей Уснеха, прежде чем успеют они добраться до его дома.

Сыновья Уснеха вышли на поляну перед Эмайн Махой, Эоган вышел им навстречу; уладские женщины сидели на крепостном валу и смотрели на них. Сын Фергуса вышел вперед и стал рядом с Найси. Приветствовал Эоган Найси ударом своего большого копья, которое проломило ему хребет. Сын Фергуса успел обхватить Найси руками, и копье Эогана прошло и сквозь его тело. Тут началась битва, и ни один из изгнанников не вышел из нее живым: одни пали от удара мечом, другие – пронзенные копьями. А ту девушку привели к Конхобару, и руки ее были связаны за спиной.

Сообщили об этом Фергусу, Дубтаху и Кормаку. Они тотчас вернулись и свершили много славных дел: Дубтах убил Мане, сына Конхобара, и Фиахну, сына Федельм, дочери Конхобара; Фергус убил Трайгтрена, сына Трайглетана, и его брата. Тогда разгневался Конхобар, началась битва, в которой пало триста уладов.

Ночью Дубтах перебил уладских девушек, а под утро Фергус поджег Эмайн Маху.

Потом ушли они к Айлилю и Медб, те радостно их приняли. С того дня не стало покоя уладам. Три тысячи воинов ушли вместе с ними и целых шестнадцать лет совершали на Улад жестокие набеги.

Дейрдре же прожила после этого год в доме Конхобара. Ни разу за этот год не улыбнулась она, не поела и не попила вдоволь. Ни разу не подняла она головы от колен. Когда приводили к ней музыкантов, она так говорила:

Смелых воинов светел облик,Рати ряды радуют взоры,Но мне милее легкая поступьХраброго Найси братьев гордых.Мед лесной приносил мне Найси,У огня я его умывала,Приходил с добычей с охоты Ардан,Хворост сухой находил Андле.Кажется сладким вам вкус медаВ доме Конхобара, сына Несс,Мне же в то далекое времяСлаще казалась моя еда.На той поляне светилось пламяКостра, который готовил НайсиИ казалась мне слаще медаДобыча охоты сына Уснеха.Кажется вам, что нежно пелиВсе эти трубы и свирели,Я же в то далекое времяСлышала музыку нежнее.Нежным Конхобару кажется пениеВсех этих труб и свирелей,Мне же знакома нежнее музыка:Пение трех сыновей Уснеха.Волны морские голоса НайсиСлушать хотелось мне неустанно,Этот напев подхватывал Ардан,Голосом звонким им вторил Андле.Мой славный Найси, мой Найси милый,Давно зарыта его могила.Ах, не во мне ли та злая силаПитья, которое его сгубило?Мил мне был твой светлый обликС лицом прекрасным и телом стройным.Ах, не встретить уж мне сегодняСыновей Уснеха на пороге.Мил мне был его разум ясный,Мил мне был воин мудрый и статный,И после долгих скитаний по ФалеМила была сила его ударов.Мил мне был его взгляд зеленый,Для женщин – нежный, для недругов – грозный,И после долгой лесной охотыМил мне был голос его далекий.Не сплю я ночьюИ в пурпур не крашу ногти.Кому скажу приветное слово,Коль сына Уснеха нет со мною?Не сплю я,Полночи тоскуя.Такую терплю я муку,Что от звука смеха дрожу я.Не несут мне утехи в моем уделеСредь крепких стен прекрасной ЭмайнТихий покой и смех веселый,Убранство дома и облик светлыйВоинов смелых.

Когда подступал к ней Конхобар, так она говорила:

О, Конхобар, чего ты хочешь?Ведь ты – причина моего горя!И клянусь, что пока жива я,Ты любви моей не узнаешь.То, что всего прекраснее было,То, что я когда-то любила,Все ты отнял, о горе злое,Я не увижу милого больше!Того, кто был мне всех милее,Мне уже никто не заменит.И черный камень лежит над телом,Таким прекрасным, нежным и белым.Были красны и нежны его щеки,Алыми – губы, черными – брови,Были зубы его, как жемчуг,Светлым сверканьем снега белее.Выделялся статной осанкойОн средь воинов Альбы.Кайма из красного златаБыла на плаще его алом.На рубашке его из шелкаСверкающие каменьяНашиты были и светлойБронзы – полсотни унций.Меч с золотой рукоятью,Два копья, тяжелых и острых,В руке он держал, прикрываясьЩитом с серебряным верхом.Гибель принес нам Фергус,Злую устроил встречу.Честь свою залил хмелем –Слава его померкнет!Когда бы сошлись все воиныВместе в открытом поле,Всех отдала бы я уладовЗа Найси, сына Уснеха.Не разбивай мне сердце,Уж близок час моей смерти.Горе сильнее моря,Помни об этом, Конхобар!

– Кого в моем доме ненавидишь ты больше всех? – сказал Конхобар.

– Тебя самого, – сказала она, – и Эогана, сына Дуртахта.

– Тогда проживешь ты год с Эоганом, – сказал Конхобар.

И он отдал ее в руки Эогана. На другой день Эоган поехал с нею в Маху. Она сидела позади него на колеснице. Поклялась она, что не будет у нее двоих мужей на земле в одно время.

– Добро тебе, Дейрдре, – сказал Конхобар, – как овца поводит глазами между двух баранов, так и ты между мною и Эоганом.

В то время проезжали они мимо большой скалы. Бросилась на нее Дейрдре головой. Ударилась ее голова о камни и разбилась. И она умерла.

Вот повесть об изгнании сыновей Уснеха, и об изгнании Фергуса, и о смерти сына Уснеха и Дейрдре.

Конец. Аминь.

СВАТОВСТВО К ЭМЕР{31}

Правил некогда в Эмайн Махе великий и славный король по имени Конхобар, сын Фахтна. Ни в чем не знали тогда недостатка улады. Выли среди них мир, покой и довольство, хватало плодов, всякого урожая и добычи на море, под доброй властью жили все по праву и справедливости. Порядок, согласие да изобилие царили в королевских покоях Эмайн.

Вот каковы были те покои, что звались Красная Ветвь Конхобара и во всем походили на Медовый Покой{32}. По девять лож стояло там от очага до стены. В тридцать пядей высоты была каждая из, отделанных бронзой, стен королевского дома. Все они были украшены резьбой по красному тису. Снизу был деревянный пол, а сверху крытая черепицей крыша. Сразу у входа – ложе самого Конхобара, с серебряным основанием и столбами из бронзы. На их верхушках сияло золото и драгоценные камни, так что не отличить было подле них дня от ночи. Сверху спускалась к ложу серебряная пластина. По всему дому был слышен ее звон, и стоило Конхобару ударить в нее королевским жезлом, как все улады тотчас же замолкали. Двенадцать лож для двенадцати колесничных бойцов окружали ложе короля.