Моя война - Виктор Косенков

— Девочки, — как можно более сладко промурлыкала я, жмурясь по-кошачьи, — вы еще подеритесь!

Они обе одинаково усмехнулись и заинтересованно посмотрели друг на друга, упершись руками в бока. Инженеры по своей славянской щедрости сделали нас не только красивыми, но и не по-женски сильными.

— Девочки, можно делать ставки? Что считать победой? Первая кровь или смерть? Я думаю, лучше будет смерть, все равно вас так много, что никто не заметит недостачи!

После этого выпада все внимание сосредоточилось на мне. Лоск в очередной раз надула губки, а Ли поинтересовалась:

— Обидеть хочешь, да?! Что мы тебе сделали?

— Сейчас шесть утра, все нормальные люди спят…

— А мы не люди, — усмехнулась Ли.

— Не надо придираться к словам, — поморщилась я. — Вы нашли потрясающую причину для ссоры. Или на этом свете не хватает мужчин?! — тоскливо спросила я.

Ли скривилась и ответила:

— Ты, конечно, права, причина смешная. Просто Лоск такая дура! Пошли позавтракаем, — предложила она.

Махнув рукой на сон, я согласилась: все равно теперь не уснуть.

— А я? — захлопала ресницами Лоск.

— Свободна! — сделав выразительный жест рукой, сказала Ли. — Иди отдохни, дорогая, — добавила она с сарказмом.

— Ну и ладно, — легко согласилась Лоск, направляясь в комнату Ли с намерением продолжить начатое. — Сама дура!

— Господи, ну и влетит же мне от Марты за проваленную операцию! — с сожалением сказала Ли, направляясь к ближайшему лифту.

Сестры Искариан входили в отдел С-19, который занимался личной жизнью объекта вплотную, насколько это возможно. Проще говоря — это девушки, которые обеспечивают компрометирующие материалы для шантажа или становятся негласными агентами влияния, то есть просто любовницами. С легкой руки шутников из Центра этот отдел стали называть “Секс с 19”. Почему именно с 19, никто толком уже вспомнить не мог, хотя иногда мне казалось, что речь шла о возрасте. Девочки выглядели не просто аппетитно, они были чертовски соблазнительны.

— Тебе не стоит переживать, — улыбнулась я, — вас никто не отличит, даже Марта.

— В том-то все и дело, что когда велась съемка, мы с Лоск одновременно попали в кадр и это неминуемо станет известно. Да и одежда, — гордо обозвав свое нижнее белье одеждой, сказала Ли, — была разного цвета.

Я махнула рукой и сказала:

— Ну, попеняют тебе чуток, самое главное, что дело не пострадало, а кадр вырежут, и все в порядке. Фильм будет что надо!

Мы продвигались к столовой по чистому, утыканному дверями, как частоколом, залитому белым светом коридору, звук шагов скрадывался мягким покрытием.

Здесь, в Центре, ценили тишину, она могла быть нашей визитной карточкой, если бы обычные люди имели сюда, доступ. С седьмого уровня и выше находились жилые зоны клонов и живорожденных людей. Моя жилая зона находилась в самом начале, на седьмом уровне. Воображение тут же услужливо расписало уют и удобство моей постели. Пришлось усилием воли подавить предательское желание пойти к себе и хорошенько выспаться. Ведь все равно Не усну!

В столовой было на удивление тихо. Я на мгновение замерла, в этом помещении никогда не бывает безлюдно, и такое я наблюдала впервые. Складывалось впечатление, словно в разгар обеда вдруг выключили звук и удалили все живое, и только ленивые отголоски разговоров и звона посуды бормочут что-то, запутавшись в столах и стульях.

Наткнувшись на меня сзади, Ли обошла меня и, разрушив наваждение, громко позвала:

— Эдди! — Она постояла в ожидании несколько секунд и снова завопила с негодованием: — Эдди!

Он неслышно возник из противоположной двери. Толстый, ухмыляющийся, с закатанными рукавами белого халата и лихо заломленным на бок поварским колпаком.

— Девочки, вы что? — глаза его округлились окончательно, когда я вышла из-за плеча Ли в коротенькой полупрозрачной ночной рубашке.

Он с опаской стал приближаться ко мне, протягивая руку с намерением проверить у меня температуру тела.

— Темная, у тебя все в порядке? Сон хороший?

— Не удивляйся, — встряла Ли, повиснув у него на толстой ручище и поцеловав в залысину, — у нее месячные.

— Не слушай ее, — отмахнулась я, — у нее сегодня Лоск клиента увела, на самом интересном месте.

— А, — понял он, — так вы голодные?

Мы с Ли переглянулись и одновременно ответили:

—Да!

Эдди не поддался на провокацию и, пожав плечами, спросил точнее:

— Все вы, девочки, шутить изволите. Есть, я спрашиваю, будете?

— Ну конечно! — обрадованно сказала Ли. — Если бы мы хотели секса, мы бы тебя не обольщали в зале, где нормальные люди едят!

— Мы это сделали бы прямо на кухне, на горячей плите, — уточнила я.

Эдди понял, что от нас вразумительного ответа не дождешься, и спросил еще точнее:

— Что именно кушать изволите? Горячие женщины…

— Кофе, — быстро вставила я, — и сахар, и сырный штрицель, и еще, если можно, теплый. И твой фирменный омлет.

— Присоединяюсь, — вставила Ли.

Мы присели за самый уютный столик, располагавшийся в углу, под аркой, словно в небольшой пещерке, и стали терпеливо ждать заказанное. Я погрузилась в свои мысли, благо было о чем подумать, но Ли дернула меня за руку:

— Темная, сколько себя помню, столько Эдди у нас работает поваром. Откуда он?

Я выждала, пока разносчик удалился.

— Он живорожденный.

Ли от удивления скорчила забавную мордашку.

— Он работал на базе, где нас выращивали, а потом после войны, когда начался бардак с руководством в стране и базу отправили под нож, его выкинули. Несмотря на то, что он профессионал. А до этого он занимал очень важную должность, — вещала я. — Это он руководил эвакуацией наших яслей в Индию, когда началась война.

— Подожди, а как же он оказался в нашей компании? — подозрительно спросила Ли, думая, что я ее разыгрываю.

— Он попросил об этом сам.

Ли нервно рассмеялась и осторожно поинтересовалась:

— Ты шутишь?

Я покачала головой и ответила:

— Ты всегда можешь это уточнить у Марты.

— Так она мне и скажет! Это ты старшая, а мы так… хор мальчиков-зайчиков. Точнее, девочек-при-певочек. Но как же живорожденный сам, по своей воле, напросился к нам?

— Бывает, — философски заметила я.

Надо отметить, что Ли стойко приняла это известие. Почет и уважение Эдди обеспечены на всю жизнь, потому что с нами добровольно работают только люди, которым нечего терять.

На площадку к столовой подошел лифт с остальными сестрами Искариан, их воробьиный гвалт я услыхала прежде, чем они достигли дверей. С противоположной стороны вошел Толстый Серж, его я узнала по запаху (ну и дрянная же у него туалетная вода!), сразу же за ним шел Энди, почти бесшумно, но все-таки его я услышала до того, как он вошел в столовую. Мир постепенно оживал — звуками, запахами, цветами. Энди свернул в нашу сторону.

— Темная, для тебя есть почта, — помахав мне рукой, сказал он, направляясь с Толстым Сержем к кухне.

Энди выглядел сильно уставшим, мешки и темные круги под глазами, немного неуверенные движения рук.

— Спасибо, я прочитаю, — ответила я, на что Энди усмехнулся и подмигнул мне.

Ли, обидевшись на такое невнимательное отношение к ее прелестям, громко спросила его через весь зал:

— А что это у нашего Энди глазки красные? Ангел мой, скажи мне, что ты делал сегодня ночью?

— Работал, Ли. В отличие от тебя, я работаю головой, а не языком, — также через весь зал ответил ей Энди, на что тут же отреагировали бурным хохотом пятеро из семи сестер Искариан, уже заказавших свой завтрак. — А ты, Темная, заскочи ко мне. Заодно почту прочитаешь, а я покажу тебе кое-что интересное.

— Ну да, — буркнула себе под нос Ли. — Ну да…

Скачок в прошлое. Вторая точка.

За несколько лет до войны.

Президентский дворец. Киев

Тень от кресла обходила его, как дикая кошка, удлиняясь и корчась в беззвучном мяу, протягивая лапы, а он сидел и думал. Некоторые думают вслух, некоторые мечутся из угла в угол, но все это ерунда; только покой и расслабление способствуют рождению самый лучших идей и мыслей, когда ты свободно расположился в кресле, прикрыв глаза, а мозг тем временем напряженно ищет ответа на поставленную задачу.

Продвижение законопроекта о клонировании человеческих особей в научных целях занимало его мысли на протяжении года. Проект провели по всем возможным комиссиям, засорив его плесенью оговорок и запретов, коллизий и противоречий.

Он, наконец, сегодня должен быть принят. Несмотря на жесткое сопротивление оппозиции, несмотря на то, что будущий закон недееспособен для маленьких лабораторий, НИИ и медицинских учреждений. Он вообще не принесет пользы никому, за исключением его покупателей, но закон должен быть принят, потому что за его рождение он продал свою душу. Вернее, он продал ее за деньги и места в парламенте, и за власть, но это не влияет на количество вложенных сил и наверняка к делу не относится.