Похищение мечты - Олесь Бенюх

Когда Раджан подошел к американцу, они увлеченно обсуждали новый роман модного американского писателя. Из обрывков невольно подслушанных фраз Раджан мог понять, что девушка рьяно защищает роман, хотя личность его автора не внушает ей особой симпатии. "Спившийся жрец тысячи и одной любви, - сказала она. И тут же добавила: - Но мне импонирует дух новаторства, которым пронизана эта книга".

Тот, которого Маяк назвал Джерри Парселом, мягко возражал девушке: "Пусть его пьет хоть сто бутылок виски в день и еженощно меняет женщин. Мне до этого дела нет. А вот до того, как и чем он пишет, мне есть дело. Ибо первое - дело личное, а второе - общественное. И его кривляния, его жонглирование словесами в ущерб смыслу раздражают меня, даже бесят".

Роберт Дайлинг занимал срединную позицию: "Я лично знаком с этим писателем. Последний раз мы встречались в Гонолулу в октябре прошлого года. Всего каких-то три-четыре месяца назад. Он вовсе не производил впечатление человека, отмеченного печатью распада личности. Пил? Да. Но, пожалуй, вряд ли больше, чем люди его круга и возраста. И любовница с ним была.

Однако позволительно задать вопрос: "А кто отдыхает на Гавайях без любовниц?" Он посмотрел на девушку и продолжал: "Беатриса понимает, что имеются в виду одинокие мужчины. А он холостяк. Что же до его романа, то, на мой взгляд, он отличается не столько словесной эквилибристикой, сколько тщедушием мысли. Критики в один голос считают эту его вещь много слабее всех предыдущих..." Наступило молчание, которое нарушил Раджан.

- Извините, сэр. Пресса, - обратился он к Джерри Парселу. И затем, повернувшись ко второму американцу: - Хэлло, мистер Дайлинг.

Парсел недоуменно наморщил лоб. Дайлинг улыбнулся, обменялся с молодым человеком рукопожатием: - Господин Раджан, помощник редактора влиятельной ежедневной газеты "Индепендент Геральд". Единственный сын владельца банков, судоверфей, металлургических и прочих заводов, фирм, синдикатов и компаний, носящих имя "Раджан и сын". Мисс Беатриса Парсел. Мистер Джерри Парсел.

Здороваясь, девушка энергично тряхнула руку Раджана.

Мужчина же едва прикоснулся к его пальцам. При этом пристальный взгляд его сине-серых глаз оценивал, ощупывал, взвешивал: "Что ты за человек? И стоит ли на тебя тратить хоть минуту времени?" Глаза девушки были удивительно похожи на глаза отца. Такие же сине-серые. Может быть, несколько больше. И, вместе с тем, совершенно другие. В них не было ни физически ощутимой тяжести, ни мгновенно вспыхивавшей и тотчас гаснувшей цепкой настороженности, ни мудрого скепсиса. И, тем не менее, они поразили Раджана: ему показалось, что в глазах Беатрисы столько жизни и света, что он невольно опустил свои глаза.

В общем-то, перед ним стояла девушка как девушка - чуть выше ростом, чем ее невысокий отец, чуть ниже, чем высокий Дайлинг. девушка как девушка, со вздернутым носом, с копной соломенных волос, длинноногая. Раджан ничего этого не заметил. Он видел лишь ее глаза, и ощутил какое-то смутное беспокойство, тревогу. Повернувшись к Джерри Парселу, он спросил: - Не могли бы вы, сэр, поделиться с читателями нашей газеты впечатлениями о вашей поездке в Индию?

- Я здесь нахожусь как частное лицо, и мои впечатления вряд ли представят какой-либо общественный интерес, - Парсел достал из кармана сигару, закурил.

- Читатели его газеты очень любят, когда свои точки зрения высказывают как раз частные лица, - усмехнувшись, сказал Дайлинг. - Ну, например, весьма уместной была бы статья "Долларовые вложения в экономику Индии". Или, скажем, такая: "Завод в Бхилаи - дракон или мессия?" - На двадцатой полосе у нас регулярно идет колонка "Говорят иностранные туристы", - невозмутимо продолжал Раджан. Можно поместить ваши мысли и наблюдения, касающиеся скальных храмов эпохи средневековья и раннего Ренессанса. Сорок строк плюс портрет.

- Весь Дели знает, Джерри, что ты здесь был. Что ты проехался по стране. И на сколько и в каких именно пунктах задержался. И с кем встречался, - сухо проговорил Дайлинг. Великолепное поле для всякого рода спекуляций, догадок, сплетен...

- Разумеется, другой пищи нет! - ухмыльнулся Парсел. Роберт, дружище, ты же знаешь. что я упрямый малый, - сказал он, положив руку на плечо Дайлинга и продолжая смотреть в лицо Раджану. - Клянусь святым Петром, никаких интервью я давать не буду. И статьи писать не собираюсь. Впрочем, если вас, господин... э...

- Раджан, - подсказал Дайлинг.

- Господин Раджан, интересуют мои впечатления, не для печати, естественно, а в порядке, так сказать, культурного обмена, я с удовольствием встретился бы с вами...

- Ну, предположим, завтра, за ленчем, в моей резиденции, - вмешался Дайлинг.

- О'кей, - Парсел кивнул головой. - Завтра в половине второго.

- Благодарю. непременно буду, - проговорил Раджан.

Во время разговора мужчин Беатриса исподволь разглядывала Раджана. лицо тонкое. Кожа смуглая, матовая. И черные волосы. Черные брови, ресницы. Черные усы. Черные глаза. Выпуклый лоб. Ну и что? Нет, Раджан не произвел на Беатрису Парсел впечатления. Вот только, когда он сказал о колонке "Говорят туристы", ей почудились в его голосе смешливые нотки, даже саркастические. А человека с чувством юмора не так уж часто встретишь и такие встречи всегда интересны...

Меж тем издалека нахлынул гул восторженных голосов. Появились мотоциклисты в голубых парадных мундирах и в центре большого овала, образованного их нарядными белыми машинами, черный лимузин премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, надменный, неповоротливый "роллс-ройс". Кортеж подъехал к центру площади. Выйдя из машины, Неру поднял руки вверх. и, медленно поворачиваясь на север, на запад, на юг, на восток, приветствовал толпу. И над площадью, затопленной солнцем, зеленью, толпами людей, взвились в небо сотни голубей, затрепетали ленты, косынки, полотнища, флаги. Несколько сотен тысяч глоток в едином порыве взорвали площадь ликующим древнеиндийским кличем борьбы и победы.

Празднество открывалось церемониальным шествием слонов.

В роскошной золотой сбруе, с розовыми, белыми, синими полосами на голове и вдоль боков, они величественно шли по четыре в ряд, бережно неся пышно разодетых погонщиков, помахивая в такт шагам ярко раскрашенными хоботами. не успели исчезнуть из поля зрения последние их ряды, а на площадь уже въезжали, оглушительно ревя моторами и свирепо лязгая гусеницами, тяжелые танки. Как и слоны, они замедляли темп движения, поравнявшись с трибуной премьера. Как и слоны, они поворачивали к трибуне свои головы- башни, кланялись. опуская хоботы-пушки.

Мимо трибун проезжала и проходила моторизованная пехота - на верблюдах и в бронетранспортерах. Ветром пронеслись кавалерийские эскадроны. Четко печатая шаг, просалютовали офицерские батальоны академии генерального штаба. Прошел сводный военно-морской полк. Катились новехонькие, без единой царапины, танкетки и самоходные орудия, минометы и зенитные пушки.

Небо пронзали смертоносные сигары из металла и пластмассы.

Раджан стал было пробираться к трибуне прессы, как вдруг услышал, что его окликнул звонкий мужской голос. Он обернулся и увидел невдалеке Виктора Картенева. Пресс-атташе советского посольства весело крикнул ему что-то, но его слова потерялись в гуле танков и рокоте реактивных истребителей, пронесшихся над Радж Марчем. Раджан вплотную приблизился к русскому, застенчиво улыбнулся, показал на уши руками: - Привет! Извини, Виктор, не расслышал ни одного твоего слова.

- С праздником тебя, говорю.

- Благодарю. Что новенького на дипломатическом фронте?

- "На Западном фронте без перемен".

- И в моем офисе как и прежде - "Невидимки за работой"...

Картенев и Раджан впервые встретились в Москве несколько лет назад. премьера Индии во время его визита в Советский Союз сопровождала пресс-группа, в которую Маяку удалось втиснуть и себя и Раджана. Тогда Виктор путешествовал с индийцами по городам и весям страны.

Позднее Раджан летал в Европу. Останавливался в Москве.

Бывал в гостях у Картенева. Взаимоотношения Виктора с женой Аней его поражали. Иногда он становился попросту в тупик: "Есть же, должна же быть какая-то граница между эмансипацией и свободой жены в семье? Или эмансипация здесь ни при чем, а все зависит от того, есть ли любовь? Так или иначе, но Картенев вот уже полгода как в Дели. А Аня, судя по всему, пока не собирается менять климат умеренный на тропический. Для нее, как и для очень многих аспирантов, сузился мир на три года до предела: "Диссертация. Научный руководитель. Минимум. Сдал не сдал. Библиотека. Рецензии. Публикации. Оппоненты. реферат. шары белые (черные). Защитился (не защитился). ВАК. Банкет"...

О причине разрыва Раджана с отцом Картенев узнал по приезде в Дели: отказ жениться ради денег. отказ продать подороже (но все же - продать!) себя. Именно такой брак готовил Раджану его отец.