Обратная сторона Истока (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна

— Мы подчиняемся Совету магнатов, — поправил Ракун. — Король — только символ. Такая же стародавняя реликвия, как и его маска. Так что не принимай всё происходящее близко к сердцу. Проверки закончатся, шумиха пройдёт, люди угомонятся. Всё станет как раньше. Спи.

Нина послушно закрыла глаза, хотя внутренний голос всё ещё продолжал спорить и придумывать аргументы.

Магос прошлёпал в ванную и вскоре оттуда донёсся плеск воды. И вопль, полный удивления, обиды и праведного гнева:

— Женщина! Ты издеваешься? Опять шампунь с корицей?!

— С корицей, гвоздикой и цитрусовым маслом, — поправила Нина.

И незаметно для самой себя провалилась в сон.

* * *

Политолога где-то носило, но, вопреки обыкновению, никто не торопился удрать из душного лекционного зала в более уютное место. Студенты, разбившись на группки, обсуждали свежие новости. Некоторые даже успели с утра сбегать поглазеть на место трагедии и теперь делились впечатлениями, остальные просто шуршали газетами или вспоминали всё, что знали о королевской семье. Точнее, чего не знали.

Как выяснилось, Алина была далеко не одинока в своём неведении. Королевская власть в Истоке оказалась какой-то очень уж незаметной, практически невидимой. И сейчас основной интерес вызывали два вопроса: как выглядел покойный король и как его звали.

— Обычно имя оглашают на похоронах, — объяснил усатый мужик, которого Алина за весь год видела всего несколько раз, да и то мельком. На практических занятиях он появлялся нечасто, на теоретических — и того реже, но каким-то образом умудрялся сдавать все экзамены на высший бал. — И лицо тоже открывают для всех желающих. Раньше очередь посмотреть на покойного занимала всю Прощальную улицу от центральной площади и до поворота на торговые ряды. Собственно, улицу Прощальной и назвали именно потому, что по ней шли те, кто хотел проститься с монархом. Потом, когда появились фотоаппараты, такого ажиотажа уже не было. Зачем столько времени стоять в толпе, если всё на снимках можно увидеть? Хотя в этот раз не знаю, станут ли маску снимать. Там, может, и лица-то никакого нет после взрыва.

— Ох, такой ужас, такой ужас! — перебила Регина Нистор, дама весьма пожилая и крайне эмоциональная. — А ведь я как раз собиралась показать внучатой племяннице музей! Как представлю, что могла бы находиться там в этот момент… Ох, нет, не могу даже думать об этом! Такая трагедия, такая трагедия! Семнадцать человек, говорят, погибло!

— И бессчётное количество экспонатов, — добавил усач.

— Как можно вспоминать о бездушных каменюках, когда речь идёт о людях?! О живых людях! — вознегодовала госпожа Нистор.

— О мертвых людях, — поправил её оппонент. — И это не бездушные каменюки, а уникальные находки, обнаруженные на месте одного из древнейших храмов Истока. Некоторые даже с росписью! Бесценное наследие прошлого! Невосполнимая утрата для мировой культуры!

— Король — утрата!

— Короли во все времена умирали и будут умирать. А этим экспонатам несколько тысяч лет!

— Вы — сумасшедший!

— Я историк! — горделиво ответил усач и перешёл на другой конец аудитории, потирая зарождающуюся лысину.

Лиза побежала следом — не то утешить, не то уточнить про экспонаты (разве ж этих отличников разберёшь). Алина думала присоединиться к подруге, но не решилась отойти от словоохотливой госпожи Нистор. Уж больно интересные вещи она рассказывала, хоть и перемежала их постоянными охами-вздохами.

Дело в том, что нынешний монарх взошёл на престол в ранней молодости и правил так долго, что предыдущую коронацию никто из студентов не застал. Точнее, почти никто. И теперь единственная очевидица искренне наслаждалась всеобщим вниманием:

— Про то, как улицы назывались, — это любой дурак в книжках прочитать может! А мне не надо читать, я сама всё помню, — вещала для всех желающих пожилая дама. — И на Прощальной стояли, было дело. С ночи очередь занимали! И сейчас как дату похорон объявят — тоже пойду занимать. Разве ж фотография такие вещи заменит? Это чувствовать надо!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А правда, что возле королей арфактумы не работают? — заинтересовалась пухленькая коротышка Ди.

— Откуда же мне знать, милая? Я же с живым-то никогда рядом не стояла, только к гробу подходила. Да и то там всё верёвочкой огорожено было, футов восемь расстояния, не меньше.

— И что там можно с восьми футов разглядеть и тем более почувствовать? — удивился старший из Фелтингеров.

— Благоговение! Куда вам, олухам, такое понять! А я ж ребёнком была — и всё помню. Стоишь, а на тебя словно благодать нисходит. И аромат такой сладкий в воздухе витает…

— Формалин, наверное. Или ещё дрянь какая, — вполголоса пробасил младший.

Алина тихо хихикнула. Иногда дурацкие шутки братцев казались действительно смешными. Особенно когда адресовались кому-то постороннему.

Тем более, в последнее время Фелтигеры нашли себе сразу несколько новых жертв и заметно охладели к старой. Никто так и не понял, почему это произошло: то ли близнецам разнообразия захотелось, то ли их смущало присутствие в школе скорого на расправу Ракуна, то ли дело оказалось в том, что Алина перестала психовать и огрызаться в ответ на подколки, а зачастую вообще не обращала на них внимания.

Какой смысл доводить того, кто не злится и не боится?

И конфликт сам собой постепенно сошёл на нет.

— А вот во время коронации и в самом деле ничего не работало, — продолжала Регина Нистор. Замечание про формалин она, похоже, просто не расслышала. — Заранее во всех газетах написали, что такого-то числа начнётся ритуал и до его окончания никакой магии не будет.

— Совсем-совсем? Везде? — заинтересовалась Алина. Воду дома, в родном мире, планово отключали, было дело, электричество тоже. Но отключать магию — это что-то новенькое.

— Везде.

— Надолго?

— Несколько часов или около того. Я, честно говоря, точно уже не помню. Говорят, всё время по-разному бывает, иногда аж на несколько дней затягивается. Матушка моя, светлая ей память, тогда, помнится, свечами запаслась, керосинку какую-то приволокла. Мы с сёстрами так мечтали, что вечером у настоящего огня посидим, а едва стемнело, так светлячки уже и загорелись. Магия, значит, вернулась.

— То есть занятия в этот день точно отменят! — быстро нашли выгоду Фелтингеры.

— Кто отменит занятия? — прошамкал от дверей объявившийся наконец-то препод. — А ну все быстро по местам! Важную тему разбирать будем! Записывайте: особенности внешнеполитических воззрений в трудах учёных начала семнадцатого века.

— Может, стоит в виде исключения более насущный вопрос разобрать? В связи с последними событиями? — перебил усач.

Политолог, подслеповато сощурившись, вгляделся в нарушителя спокойствия. Обычно на его лекциях студенты вели себя тише воды ниже травы. Правда, не из-за интереса к обсуждаемым темам и даже не из-за уважения к старому преподавателю, а просто из-за общей сонливости и апатии. Раннее утро как-никак!

— Если вы такой умный, молодой человек, то можете встать и читать лекцию вместо меня! Хотите? — пробурчал профессор.

На молодого человека усач никак не тянул. Даже внешне он выглядел хорошо за сорок, а как дело обстояло в реальности, оставалось только догадываться. С настоящим возрастом в Истоке всегда творились непонятки. Не будешь же всех встречных спрашивать, сколько им на самом деле лет?

Но усач не обиделся ни на обращение, ни на предложение. Спокойно пожал плечами и произнёс:

— Не хочу.

Препод этим лаконичным ответом вполне удовлетворился и, кряхтя, поплёлся за кафедру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Эта старая развалина точно застала и прошлого короля, и позапрошлого, — вполголоса пробормотала Лиза, проскальзывая на своё место. — Жалко даже, что Энгус не согласился выйти. Лучше бы он, действительно, сам лекцию вёл.

— Энгус — это имя или фамилия? — Алина даже не удивилась, что подруга знает, как зовут усача. Она, кажется, всех обитателей школы в первый же учебный день выучила.