Обскура - Режи Дескотт

— Ну что ж, по крайней мере, у тебя приятная усталость.

Ее тон слегка обеспокоил Жана. Несколько секунд назад светившееся радостью лицо Сибиллы омрачилось. Эта тема была для нее болезненной. Каждый раз после того, как Жану доводилось принимать роды, он не мог скрыть чувства гордости, тогда как Сибилле все никак не удавалось забеременеть. Время шло, и эта неспособность все больше ее угнетала. Но Жана это скорее устраивало: он считал рождение ребенка слишком преждевременным. Однако сейчас он улыбнулся Сибилле слегка принужденной улыбкой.

— Я приготовила тебе шоколад с хлебом, — сказала она беззаботным тоном, видимо, чтобы уйти от щекотливой темы. — Еще я заходила к твоему отцу, немножко помогла ему с работой.

Жан взглянул на руки Сибиллы: на ее ногтях и кончиках пальцев были следы от желтой краски.

— Снова помогала ему растирать краски? Позволяешь себя эксплуатировать? Кажется, на тебя слишком сильно влияют романы Золя!

Сибилла с улыбкой пожала плечами.

— Ты ангел, — добавил Жан, видя, что она слегка оживилась. — Даже не знаю, заслуживаю ли я тебя!

— Но я ведь не для тебя это делаю! Да, и еще я нагрела тебе воды. Но тебе надо поторопиться, пока она не остыла.

— Ну, уж это ты точно сделала для меня!

Он встал с постели, скинул рубашку и посмотрел на себя в зеркало. Кожа его отличалась чистотой и гладкостью, живот был плоским. Жан слегка его помассировал. Что ж, в целом неплохой механизм, отметил он удовлетворенно. Остается надеяться, что он обладает достаточным запасом внутренних резервов, чтобы сопротивляться микробам, которые, конечно, не могут не передаваться ему от пациентов.

Над водой в большом тазу еще поднимался пар. Жан ополоснул лицо, затем стянул кальсоны и начал обливаться, совершая привычный утренний обряд омовения. Сибилла, наблюдавшая за ним, заметила:

— Ты все делаешь методично.

Он улыбнулся и сделал ей знак приблизиться. Не удовлетворенное вчера желание вновь пробудилось в нем, о чем свидетельствовал наполовину воспрянувший член. Заметив это, Сибилла расхохоталась и, вместо того чтобы подойти, выбежала в соседнюю комнату.

Жан пожал плечами. В конце концов, Сибилла не так уж неправа: он должен быть уже в пути на работу. Но что Жана действительно удивило, так это ее растущая, почти заговорщицкая близость с его отцом, который, разумеется, ждал только одного — что она подарит ему внука. Но как же тогда ее актерская карьера? С младенцем на руках не так легко будет найти ангажемент… Черт, как будто ему мало забот с пациентами!

— Совсем забыла тебе сказать, — неожиданно сказала Сибилла, когда они уже сидели за столом, — я вчера встретила Жерара!

— Роша? — с удивлением спросил Жан.

— Да, он вернулся. Он нашел работу в частной клинике для умалишенных. Я его пригласила к нам на ужин сегодня — надеюсь, ты освободишься к вечеру?

Она старалась говорить безразлично-светским тоном, но Жан почувствовал, что эта встреча ее приятно взволновала.

— Он по-прежнему от тебя без ума?

Ее звонкий, почти детский смех отозвался в самой глубине его души.

— Больше, чем прежде! — ответила Сибилла. И добавила, не сознавая, какое впечатление производят на Жана ее слова: — Когда он смотрел на меня, его глаза словно горели огнем — такого не было раньше.

Он невольно поднял голову от своей чашки шоколада. Ему показалось или в этом шутливом тоне действительно прозвучал некий вызов? Именно Жерар в свое время познакомил его с Сибиллой — Жерар, с которым его связывали тесные узы дружбы еще в бытность их студентами медицинского факультета. Со временем Жерар избрал специальностью психиатрию, увлекшись научными трудами Пинеля и Эскироля. Жан понимал интерес друга к этой отрасли медицины, но ему самому она казалась несколько абстрактной, далекой от повседневной врачебной деятельности, которой он решил себя посвятить, поскольку душевные расстройства были все же сравнительно редким явлением.

В те времена Жерар проходил стажировку у Шарко в Сальпетриере. Однажды Сибилла, чья актерская деятельность тогда сводилась к позированию в художественных мастерских в качестве натурщицы, была приглашена туда, чтобы с помощью своей подвижной мимики наглядно продемонстрировать собравшимся студентам, врачам-стажерам и практикующим докторам выражения лица, характерные для различных стадий истерии. Изображая по требованию профессора то или иное эмоциональное состояние, она на некоторое время замирала, чтобы тот мог сделать комментарии для студентов. Ее лицо и тело с немым красноречием воплощали целую гамму эмоций: гнев, печаль, ярость, возбуждение, радость, отупение… То, что больше всего очаровало в ней Жана, который также присутствовал на лекции, и что он с первого взгляда оценил даже в большей мере, чем ее красоту, была именно эта способность к мгновенным метаморфозам, что производило ошеломляющий эффект: всего лишь доля секунды — и вместо веселого личика перед зрителем возникала застывшая маска ужаса. В каждой из этих гротескных гримас, за которыми природная красота совершенно исчезала, Жан пытался различить истинные черты незнакомки и поймать ее взгляд, который восхитил его с самого начала.

Без сомнения, изменчивость и неуловимость черт этого удивительного лица, на котором восторг в мгновение ока сменялся отвращением и наоборот, вызвали у Жана неодолимое влечение к незнакомке. А инцидент, произошедший в конце занятия, совершенно его покорил: когда два ассистента принесли оборудование для электрошоковых процедур, девушка-модель, которая не была предупреждена или же не поняла, что происходит, сорвалась с места и бросилась бежать, не слушая никаких увещеваний и оставив будущих медицинских светил в полном изумлении. Жан устремился за ней, совершенно забыв о предмете лекции.

Жерар хотел сделать то же самое, но его обязанности ассистента этого не позволяли. Таким образом, Жан получил преимущество, которым не преминул воспользоваться.

Когда он, совершенно запыхавшийся, нагнал девушку уже за пределами больничной ограды, она расхохоталась. «Ну и комедия! — воскликнула она. — Иногда мне становилось страшно от мысли, что я в самом деле страдаю тем расстройством, которое изображаю! Представляете, если бы на лице у меня навсегда осталось одно из этих идиотских выражений?.. Теперь даже не знаю, как мне требовать плату… У тех двоих был такой злобный вид! Я перестала убегать, только когда увидела, что за мной никто не гонится, кроме вас, — а вы, судя по виду, и мухи не обидите. Ну, так чего же вы от меня хотите?»

С тех пор они больше не расставались, и несколько месяцев спустя Сибилла переехала в его квартиру, расположенную над мастерской его отца. По просьбе Жана она отказалась позировать для художников и скульпторов. Против ремесла актрисы он не возражал — но только не натурщицы! Для него была невыносимой даже мысль о том, что она раздевается перед другим мужчиной, в то время как он сам занимается своими пациентами. И потом, с тех пор как Сибилла поселилась у него, ей больше не нужны были деньги, чтобы платить за съемное жилье. Конечно, это не могло не сказаться на его дружбе с Жераром — тот почти не скрывал своей неприязни. Но Жан не хотел ничего об этом знать, поскольку с легкостью воспринимал чувства своего друга к Сибилле — в какой-то степени ему это было даже лестно, теперь он это осознавал. Несколько месяцев он и Жерар друг друга избегали. В последний раз они виделись накануне отъезда Жерара на его новую работу — тогда он устроил прощальную вечеринку в кафе на рю д'Эколь. Однако пообщались они довольно холодно.

Стало быть, Жерар до сих пор не отказался от своих намерений — и, кажется, Сибилла тоже была не вполне равнодушна к ухаживаниям этого гиганта с бархатным голосом. Может быть, рано или поздно она все же окажется в его объятиях… Но тогда, не особенно на это надеясь, он завербовался на рыболовецкое судно, как и многие молодые медики, оказавшиеся без работы: им помог недавно принятый закон, требующий обязательного присутствия врача на судне, численность экипажа которого превышает двадцать человек. Неожиданное возвращение бывшего друга выбило Жана из колеи и слегка поколебало его мужскую самоуверенность.

— И где ты с ним встретилась? — спросил он, стараясь говорить небрежным тоном.

— Возле театра. А что?

Сейчас простодушие Сибиллы было непритворным. Жан с трудом сдержал улыбку. Эта ее детская черта всегда его трогала.

— Хотел лишний раз убедиться в приоритетах моего старого друга. Стало быть, ни тяжелый труд судового врача, ни морской воздух не охладили его страсти!.. — Жан поднялся из-за стола. — Но я все равно буду рад сегодня с ним увидеться! — добавил он.

Пальто, котелок, сумка, прощальный поцелуй, три ряда ступенек, несколько минут быстрым шагом — и вот он уже на мосту Карусель, движется в направлении Лувра, к своему рабочему кабинету на улице Майль. Вид ярко-голубого апрельского неба привел его в хорошее настроение — так же как и возвращение Жерара, который, оказывается, не забыл Сибиллу. Изменил ли его океан до такой степени, что теперь он может представлять собой угрозу?