Все началось с нее - Светлана Алешина

В проеме двери было видно, как Верунчик уводила Нонну Леонидовну в коридор, а та заламывала руки и что-то зловеще шептала, подняв глаза к небесам.

— Ну, так что у вас было вчера? — снова вернулась Лариса к интересующей ее теме. — Может быть, ты просто не заметил этой женщины среди тех, кого привезли? Ну, выпил, был чем-нибудь отвлечен…

— Нет, как я мог бы не заметить! Да не убивал я ее, не убивал! И вообще она не в моем вкусе! — злобно выкрикнул он.

— А какие женщины тебе нравятся? — внезапно спросила Котова.

— Ты что, меня расколоть хочешь? — с запалом воскликнул Панаев.

— Я понимаю, ты вне себя от того, что здесь произошло, но я хочу тебе помочь. Психологи говорят, в такие стрессовые моменты нужно отвлечься. Расскажи мне, пожалуйста, — Лариса улыбнулась и дотронулась своей рукой до волосатой руки Панаева. Она понимала, что ее предложение выглядит несколько абсурдно, но интуиция ее уже несла вперед. — Давай, давай, потратим на это минут десять, — поторопила его Лариса.

— Слушай, мне как-то Верка обмолвилась, что ты вроде частного детектива, — Сергей очень цепко посмотрел на Ларису.

— Ну, что-то вроде, — в тон ему ответила Котова.

— Так отгадай, кто это сделал, — Панаев кивнул в сторону ванной.

— Отгадаю. — Лариса будто принимала вызов. — Но я должна с чего-то начать. Поэтому и прошу тебя рассказать о женщинах, которые здесь были.

— Значит, расколоть хочешь, — со смешанным выражением угрозы и задора в голосе произнес Панаев.

— Да, расколоть преступника, — согласилась Лариса. — Ведь ты же не убивал ее.

— Не убивал.

— Тогда рассказывай, — Лариса с видом деловой женщины — это был привычный для нее имидж — посмотрела на часы. — А то скоро будет поздно.

— Значит, рассказывать? — Сергей с жадностью закурил новую сигарету.

Лариса кивнула.

— Подростки мне нравятся, — усмехнулся в ус Панаев.

— То есть?

— Ну, девочки-малолетки, лет пятнадцати-шестнадцати. Как школьницы, короче.

— А тебе приходилось вступать в подобные контакты? — с интересом спросила Котова.

— А как же! — Сергей неожиданно начал входить в раж.

— И ты помнишь самое яркое впечатление?

— Да, случалось такое, — ответил Панаев.

Глава 2

Панаева тогда затащил на дискотеку Макс — он любил шастать по таким местам на халяву. Макс танцевал весь вечер с одной девушкой, которая была из другой компании. Потом возник конфликт — кто-то из подвыпивших парней заявил свои претензии: мол, девушка ему изменяет.

— Я тебя, паскуда, насквозь прошью! — кричал пацан на Макса.

— Это ты мне, падла? — орал тот ему в ответ.

С этих двух незамысловатых фраз завязалась потасовка. Разбитые бутылки, держа за горлышки, дерущиеся использовали вместо мечей. Все это напоминало рыцарский турнир в современном варианте. Панаеву тогда запомнилась сама девушка, из-за которой, собственно, и произошла разбираловка.

Она отошла в сторонку и заплакала. В своем странном прикиде из короткого кожаного платья, украшенного металлическими блестками, вся в медных кольцах и цепочках, она напоминала некую модернизированную Мальвину. Девушку из сказки, которую любят и неудачливый поэт Пьеро, и злобный Арлекин, и, возможно, грозный Карабас-Барабас. Этот эталон женщины каждый мальчик вынашивает в своем сердце — именно такую, слабую и покорную, рядом с которой каждый может ощутить себя настоящим мужчиной и взять ее под покровительство, ищут многие представители сильного пола.

Подоспевшие охранники вовремя скрутили и зачинщика драки, и Макса. Их уже отвозили в отделение, а девушка безутешно рыдала и что-то истерично говорила подошедшей подруге. Из ее слов можно было разобрать: «Это я во всем виновата! Так всегда бывает!..»

Тем не менее Сергею девушка как-то особенно понравилась. Хотя, в общем-то, неформалки никогда не привлекали его. Он не любил рок и предпочитал слушать попсовую музыку для народа.

Какой-то внутренний импульс подтолкнул Панаева подойти к девушке. Ему захотелось утешить ее и успокоить. Возможно, сказывались трения в семейной жизни с Вероникой. А возможно, просто образ школьницы, этакого нескладного несмышленого создания притягивал его как магнитом. Если бы его спросили тогда — что потянуло его к этой девчонке, он вряд ли бы нашелся что ответить. И было это не столько сексуальным, сколько эмоциональным порывом.

— Вам плохо? — спросил Панаев, подойдя к ней.

— Да нормально мне, — едва ли не нехотя ответила девчонка.

— Это твой парень? — показал Сергей на фигуру пьяного задиры, которого уводили крепкие охранники.

— Я даже не знаю как сказать, — растерялась она. — Он считает, что я ему изменила. А мы с ним даже не целовались. Сам пристал ко мне неделю назад, вот и не отходит.

— У тебя, наверное, много поклонников?

— А что? — запальчиво спросила девчонка.

В этот момент она загадочно улыбнулась, и веселые искорки запрыгали в ее детских глазах. Панаева обдало приливом нежности и чувств.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Николь.

— Это что, имя такое? Для России очень необычное.

— Не-а, вообще-то я Надежда Николаевна по паспорту, вот меня подружки и зовут Николь, — по-простецки ответила девушка. — Неудобно же быть Николаевной в моем возрасте. А так — стильно…

— Ну ладно, Николаевна… А сколько тебе лет?

— Четырнадцать, а что?

— О, возраст солидный!

— Ты так считаешь? — с усмешкой спросила Николь.

— Пройдет время, и ты будешь вспоминать свои четырнадцать лет, как тебя любили и дрались из-за тебя. А сама уже будешь взрослой тетей, и твоим детям будет по четырнадцать лет.

— Я буду такой старой? Тогда меня, наверное, уже не будет в живых.

— Зачем так говорить? Каждый возраст имеет свои преимущества.

— Тогда я не буду уже красивой… — девчонка явно начала кокетничать.

— А это зависит от тебя. И в сорок лет, и в пятьдесят можно выглядеть прекрасно. Представь себе Софи Лорен, Аллу Пугачеву, Брижит Бардо — а они уже взрослые тети. Просто красивы соответственно своему возрасту.

Они так и продолжали этот беспечный разговор, станцевали пару танцев, схватив замечание подруги Николь: «Милая, тебе, оказывается, нравятся старики». На что Николь показала подруге язык и, обняв Сергея, вышла с ним из кафе.

Он довез ее до дома. Дорогая машина Панаева произвела на Николь неизгладимое впечатление, и она его поцеловала прямо у дверей новенького «БМВ».

— Ты настоящий принц из сказки, — проговорила она. — Прямо как в кино. У меня таких ухажеров еще не было. Если бы Кики… ну, та, которая назвала тебя стариком, увидела, какой ты крутой, она бы в обморок упала от зависти. Зато у нее знаешь какой парень скряга — на бутылку пива не раскошелится!

И, сделав небольшую паузу, Николь неожиданно спросила:

— Может быть, зайдешь ко мне?

— А твои родители не будут в шоке от посещения принца? — поинтересовался Панаев.

— Мамы дома нет, она на даче. А папа в командировке, — простодушно призналась Николь.

И они пошли к ней. Николь с родителями жила в двухкомнатной квартире, довольно бедно обставленной. Мебель советских времен, по стенам в гостиной развешаны семейные фотографии… Пока Сергей разглядывал выставку родственников, Николь пошла на кухню ставить чайник.

Жилплощадь была в их полном распоряжении ввиду отсутствия старшего поколения. И когда Николь вошла в гостиную, Сергей, оторвавшись от созерцания портретов на стене, с жадностью набросился на нее. Но она, ловко увернувшись, снова побежала на кухню, на ходу расстегивая кофточку.

И вот он уже судорожно запирает дверь на замок и цепочку на случай непредвиденных обстоятельств, проходит на кухню. Николь стоит у задернутой шторы в розовой комбинации. Глаза ее подернуты грустью, за окном слышен шум отъехавшего автомобиля, видны блики уличных фонарей, отражающихся в окне квартиры. Она опускается на колени и, робко улыбаясь, смотрит на него. Просвечивающая комбинация позволяет видеть ее хрупкое тело и соблазнительные круглые ягодицы. Он поднимает ее на руки, проводит ладонью по ягодицам и нежной ложбинке между ними, а потом опускает ее на пол.

— Холодно как-то, — говорит Сергей.

— Я зажгла газ на плите, сейчас будет теплее.

Николь отползла назад и протянула к нему руки.

— Иди сюда, — позвала она его. — Рядом со мной тебе будет теплее.

Газ еще не успел нагреть помещение, но что-то горячее и томное уже разливалось по его телу. Она обняла его шею и, озорно шепча, спросила:

— Тебе кофе или чай?

Что-то в ее голосе было от робости, а что-то такое, от чего в нем закипала настырная мужская страсть.

— Все равно, — ответил Панаев.

Его сильная рука уже скользила по длинным точеным ножкам юной красавицы. Она поднималась все выше и выше, грубо ощупывая округлые бедра и маленькую грудь. И вот его пальцы коснулись африканских косичек, унизанных какими-то стекляшками. Они были жесткие на ощупь и неприятны для осязания. Наверное, это отразилось в его взгляде, и скромная девичья робость проскользнула в больших глазах розовощекой школьницы.