Осенняя женщина (сборник стихотворений) - Андрей Шацков

Осень, словно женщина, уйдет

В никуда в фате из снежной ряби

С глаз долой, из сновидений прочь.

Что ж еще? Низки и мрачны хляби,

Непроглядна стынущая ночь.

И дожить пытаясь до рассвета,

В изголовье комкая плечо,

Я благодарю тебя и лето.

И тебя и лето… Что ж еще?

О прошлом

Я снова в прошлом,

прошлое болит

Тебе одной завещанною болью,

Той, что зовется вечною любовью

И прорастает меж забвенья плит

Пусть неприметным – скромным

горицветом

Бессмертником, зажженным

звездным светом,

Сорвавшимся с заоблачных орбит.

Я снова в прошлом,

прошлое подчас

Уводит в заповедное былое,

Гнетущее подспудной кабалою,

Таящейся в морщинах возле глаз —

Размытых бесконечными дождями,

Тоскующими вместе с журавлями

О юности, о нежности, о нас.

Я снова с прошлым

в прошлом остаюсь

Навеки у зеркального затона,

Где отразилось небо, как икона,

А на иконе губ твоих искус,

Где до зимы хотелось верить

счастью,

Но полынья сомкнулась волчьей

пастью

И замер мир…

И рухнул неба груз!

Говорят

Говорят, что жива. Говорят, что здорова.

Говорят, обо мне вспоминаешь с трудом…

И ни отчего крова, ни теплого слова —

Только боль,

да и ту бережешь на пото?м.

Не поженски смела, но поженски

упряма,

Ты не хочешь менять на безделье дела.

Мне дороже, чем ты, только старая мама,

Да и та от волненья за сына сдала.

Все кручинится: сын поседел в одночасье,

Стали скулы острее, а губы сухи.

Я плачу за шальное минувшее счастье,

За шальные грехи, за шальные стихи.

За весенние, летние, зимние звоны —

Соловьев, звездопадов, метельных порош,

За последней любви неземные законы,

За последней разлуки холодную дрожь.

Только будет светиться везде твое имя

И над миром вставать за восходом восход.

Мы не стали одним,

и под нами двоими —

Непохожими,

дрогнул губительный лед

Ледостава,

пришедшего после Покрова

Не по правилам,

именно в этом беда…

Говорят, что жива. Говорят, что здорова.

Говорят, что грустишь обо мне иногда.

Лубок

Когда листвы осенней олово

На деревах осины мается,

Стою, забросив в небо голову,

И вновь предзимье вспоминается:

И забереги, и закраины,

И мост, висящий коромыслом,

И месяц, звездами огра?ненный,

И растревоженные мысли.

В затонах стыли пароходики

Средь ивняка и краснотала,

А на стене стучали ходики,

Покуда стрелка не устала.

Как сиротливо стало в горнице,

В которую не воротиться.

Но ты была совсем не горлица,

А неухватная жарптица,

Которая меня не ба?ловала,

Чернила жизни узорочье,

То притворялась и обманывала,

То в сны подглядывала ночью.

И я, не в силах с этим справиться,

Завел совсем другие песни

И по окошку стукнул ставницей,

И в след услышал брехи песьи.

И свежевыпавшей порошею,

За горькой ягодой-рябиною

Ушел дорогой скоморошьею,

Надев рубаху снегириную.

Аллея Голицына

В предзимье хлопнувшая дверь,

Среди лесов – аллеи прочисть.

Ну кто бы взялся нам пророчить…

Где я теперь? Где ты теперь?

Промчавший високосный год

Войны, усобицы, болезней

Нам стал с тобой прощальной песней,

Сломав привычки хрупкий лед.

Всю ночь проплакал окоем.

Собаки выли за оврагом.

Я уходил неверным шагом

Под очистительным дождем.

Среди замшелых вечных лип,

Что помнят звания и лица,

Среди которых брел Голицын,

К цилиндру желтый лист прилип.

За мной спешило в никуда,

Купаясь в грязных лужах, лето:

В них свет заката от рассвета

Был отличим не без труда.

Ключом негаданных потерь

Сквозняк аллеи запирая,

Казалась мне предтечей рая

В предзимье хлопнувшая дверь.

Крушина

Наваждение, сон или явь?

Лето жизни скатилось с вершины.

Эту истину сердцем приняв,

Посреди мелколесья крушины

Сокрушаюсь, горюю, грущу.

И с какого ни глянется бока —

Горькой ягоды черный прищур

Косит зраком вороньего ока.

Рощ крушины осенний погост,

Вер, надежд и судеб треугольник.

Я незваный,

но всетаки гость,

Нелюбимый,

но все же любовник.

Будет черен прибрежный припай

Льда в лохани бездонного пруда,

Будут битых волков черепа

В зимних логовах выситься грудой.

Волчьей ягоды горестный вкус,

Шелест осени крыл за спиною.

Взгляд мой пуст. Только траурный куст

Опаленный стоит купиною.

Возвращение в листопад

Какая осень крыльями шуршит

Среди юдоли уличного ада!

Меня уложат на багряный щит

И унесут в обитель листопада.

И грянет громом реквиема гул

Былой весны из Ветхого Завета.

И бабье лето встанет в караул

Над ложем онемевшего поэта.

Но я приподнимусь, отсрочить тщась

Миг расставанья духа с ношей тела.

Вернись, душа! Еще не пробил час,

Чтоб ты стрелой над памятью летела

К той, что за тридцать грошей

не предаст

Вернувшегося в прошлое мессию.

И плащаницы листьев алый наст

Опустится покровом на Россию.

Декабрь

Уходят дымом в небо декабри —

Ровесники мои и обереги.

Гори, звезда высокая, гори,

Пока глаза не запорошат сне?ги.

Покуда глина не простыла вглубь

На две казной предписанных сажени,

Приветствую тебя, декабрьдруг,

В последнем неоконченном сраженье

Стихов и прозы, лазов и пути,

Где каждый шаг возможет стать судьбою.

Веди меня, Введение, введи

В свой храм, захлопнув двери за собою.

Чтоб за порогом жизни суеты,

В лампадном свете, ангелами рея,

В морозных окнах чудились цветы,

Процветшие на Зимнего Андрея.

И чтоб дубов железная листва,

Опавшая покровом плащаницы,

Мостила путь к началу Рождества

И выводила души из темницы.

Пусть в мельтешенье скоморошных дат

Незыблемо пребудет та, что свята

Пришедшим в журавлиный снегопад,

Когда метель по-птичьему крылата!

Новогодний ноктюрн

Оторванным листом календаря

Кружился год, спускаясь по спирали,

И серпантинный мусор собирали,

Оставленный кончиной декабря.

На окнах морось, морок за стеклом,

Исход печали и печать исхода.

Как странно отмечать успенье года

В молчании за праздничным столом!

Минувшее, к утру твои шаги

Затихнут, унося больную память,

Лишь седины непрошенная заметь

Заволочит щетиной полщеки.

Останется истома на крестах

И шпилях захолустья Ленинграда,

Где выщерблен булыжник плац-парада

И чайки на разведенных мостах.

Над гулким Невским поздняя весна,

И лед Невы, как синий лед Байкала,

И светят звезды тускло вполнакала,

Но все прозрачней ночи белизна.

И медленно отходит поезд прочь

Из Ленинграда в смутное сегодня.

И белый свет в канун предновогодья

На белый снег роняет тихо ночь.

Стихи о зимнем одиночестве

Опять зима за наши за грехи

Великие и те, что весят мало.

Я достаю из ящика устало

Написанные к случаю стихи.

Они в тиши хранились целый год.

В них затаилось несколько отточий.

Я их писал в преддверье горькой ночи,

Когда опять зима ко мне придет.

А ты уйдешь – последняя любовь,

Верней, не ты, а тень былого счастья,

Которое не вечно, как причастье,

А требует усилий вновь и вновь

Исповедальных ма?ятной души,

Которая, как раненая птица,

Должна из горней выси возвратиться

На наши ледяные рубежи.

О, как не в пору выпал первый снег!

Не вовремя, не к месту, не по чину.

Я не узнал глубокую причину,

За что меня на холода обрек,

Как исстари писали – «тяжкий рок»,

И щурились значительно и строго.

В России к одиночеству дорога —

Кратчайшая из всех земных дорог.

Я научился праздновать один

Все даты, все свершения былого